Икс-30 рвёт паутину
Шрифт:
— Здравствуйте, Тхюи Ханг, вы здоровы? — Не дождавшись ответа, продолжал: — Чем занимается ваш отец? Где он?
— Восемь или девять лет назад он покинул дом и куда-то ушёл, куда — мне не известно, — неохотно ответила Тхюи Ханг.
— То есть ушёл за Вьетконгом, да?
— Я сказала, что мне не известно.
— Мать ваша работает? Где?
— Мама умерла.
— Что вы делали во времена, когда здесь были французы?
— Училась.
— Как долго вы работаете в баре «Либерти»?
— Два года.
— Какой у вас заработок?
— Восемь тысяч шестьсот пятьдесят пиастров,
— Кто обычно даёт вам чаевые?
— Посетители бара, всех не помню.
Томас хмыкнул, открыл набитый бумагами портфель, достал фотографию и протянул её Тхюи Ханг.
— Кто это? Вы знаете его?
— Да, я знаю этого человека, — ответила Тхюи Ханг, посмотрев на фото.
— Вот и хорошо, — обрадовался Томас— Я хочу, чтобы вы рассказали мне о нём.
— Это завсегдатай нашего бара. Он обычно разговаривает со мной, он весел, вежлив. Он говорил мне, что учился во Франции.
— Нет, — прервал её Томас. — Мы хотим знать больше.
— Говорю, что знаю, — покачала головой Тхюи Ханг. — Большего я о нём не знаю.
Томас пытливо посмотрел на неё и перешёл на другую тему.
— Вы покупаете старинные картины, не так ли? Вы что, занимаетесь ими? А какого жанра вам правятся старинные картины?
— Нет, я не занимаюсь старинными картинами, — холодно ответила Тхюи Ханг.
Томас по-прежнему внимательно смотрел на неё.
— Как же так, разве они не нравятся вам? А почему же печатаете объявления о покупке картин? — Он достал из портфеля газету «Тхой дай» и указал Тхюи Ханг на помещённое там объявление, полагая, что. припёр её к стенке.
— Это не моё объявление, — всё так же холодно сказала Тхюи Ханг.
— Почему? — удивился Томас— Здесь же ясно написан адрес. Если это объявление дали не вы, то кто же?
— В доме помер сто шестьдесят пять по улице Во Зи Нгуи два съёмщика, — продолжала Тхюи Ханг прежним тоном. — Я живу наверху. А внизу хозяин другой. Я думала, что, перед тем как спрашивать меня, вы это тщательно проверили. Почему вы не спросили в редакции, кто давал это объявление?
Томас не ожидал такого поворота. Он верил в документ, вручённый ему Лэнсдейлом, и потому не стал его перепроверять. Встретив нежданный контрудар, он утратил равновесие и повысил тон.
— Так кто там живёт внизу? — спросил он.
— Никто там не живёт, — с расстановкой ответила Тхюи Ханг. — По раз вы хотите знать, то могу уточнить следующее. Нижний этаж снимает министр Чан Ван Тхиен, там он встречается со своими любовницами, там он договаривается с разными начальниками и их жёнами, с высшими офицерами об увеселительных поездках в Далат. Разве вы не слышали об обществе нудистов, созданном этими господами и дамами? Каждое объявление о покупке старинных картин — это их условный знак об очередной вечеринке в духе группового секса.
Мне известно об этом, поскольку однажды один из них по ошибке обратился ко мне, сказав, что он продаёт картины, и я адресовала его к министру…
— Ложь! — закричал Томас. — Вы лжёте!
— Зачем же мне лгать? — спокойно возразила Тхюи Ханг. — Вы можете проверить. Всё, что я сказала, — правда. А разве вами это не установлено? Что странного в том, что у какого-то министра или
— Ладно, я верю, что вы говорите правду, — смягчил тон Томас, почувствовав слабость своей позиции. — Хотелось, чтобы вы продолжали говорить правду, я буду это только приветствовать. Расскажите о Фан Тхук Дине.
О ком?
— Ну и ловки же вы! — Томас показал на фотографию. — О молодом человеке, который всё время беседует с вами и даёт вам чаевые.
— О нём я ничего не знаю больше того, что уже сказала.
— Мы, американцы, не любим крутить вокруг да около. Прошу сказать прямо: к какой организации принадлежит Фан Тхук Динь? Что он говорил вам и с кем через вас он связан? Если вы представите все данные, то мы не только гарантируем вам полную безопасность, по и выдадим от одной до десяти тысяч долларов наградных, в зависимости от ценности сообщённого. Повторяю — до десяти тысяч долларов, что равняется вашему многолетнему заработку. Мы откровенны в этом вопросе. Но если вы не захотите говорить правду, тогда не взыщите…
— Но я ведь уже сказала вам и повторяю: больше я не знаю ничего. Почему вы не спросите у него? — настойчиво возразила Тхюи Ханг.
Томас встал.
— Или вы не намерены дать ответ вообще, или вы полагаете, что названная сумма мала. Что касается суммы, то она может быть и больше, учитывая значимость документов, которые вы передадите нам. Далеко не так часто и далеко не всем представляется случай получить такую крупную сумму, дорогая. Посидите; когда надумаете, скажите, я с удовольствием выслушаю вас в любое время. Однако ожидание не может быть безграничным. Я могу подождать лишь до утра. Когда вы ответите нам, тогда мы и отпустим вас домой.
— Вы не имеете права задерживать меня, — решительно поднялась с места Тхюи Ханг.
— Отчего же?
— Президент Дьем заявил, что наша страна является. независимым государством, Вы — американцы — не имеете права посягать на нас, вьетнамцев.
— До чего же вы наивны! — рассмеялся Томас— Так вы говорите, что у нас нет права? А кто сделал господина Дьема президентом? Кто оказывает помощь правительству господина Дьема? Кто создал армию и полицию и кто тратит на это деньги? Не обязательно быть умным, чтобы знать: мы, американцы.
— У вас нет права задерживать меня! — воскликнула Тхюи Ханг и бросилась к двери.
В тот же момент в дверях показались два рослых американца с холодными и жестокими лицами гангстеров, с засученными рукавами и скрещёнными на груди руками. Они медленно вошли в комнату и уставились на Тхюи Ханг. Она отступила.
В ту ночь, Тхюи Ханг не сказала ничего нового. Утром её провели в комнату на втором этаже. Стены здесь были выкрашены в стальной цвет, от которого веяло холодом, кругом были нагромождены чудовищные вещи и инструменты: от генератора до щипцов и клещей, от мотков проволоки до мощных ламп, от колодок в виде восьмёрки до резиновых с железным стержнем дубинок, выкрашенных белой краской. Всё это было привезено из США, и всё это выглядело чисто и аккуратно, словно медицинский инструментарий.