Ила
Шрифт:
– Хорошо, – с удовлетворенностью в голосе отвечаю я ему. – А Мария с нами поедет?
– Да. Почему нет?! – снова немного задерживая предложение, отвечает он.
Мы отправились в направлении города Агры. Дни, которые мы решили провести в путешествии, совпали с осенним праздником «Дивали». У нас будет пять дней без утренних вареных яиц с хлебом и кофеем на завтрак. Не будет утреннего автобуса, набитого отличающимися друг от друга запахами людьми. А также я проживу пять дней без грамматики английского языка, учебник которого я выучила три раза целиком поверх пяти предыдущих повторений и нарочно забытых еще до начала обучения.
Мария, Джеймс и я едем в город, где Джеймс родился и где проживают его родители. На его новом внедорожнике, вернее ранее использованным
Дорога от Дели до Агры оказывается очень долгой. С момента нашего выезда из отеля прошло более двух часов, а мы до сих пор находимся далеко от цели. Возможно, данный процесс является бесполезной тратой времени, однако я испытываю удовольствие. Пока Мария заснула на переднем пассажирском кресле, я разглядываю пейзажи за окном на заднем сиденье. Обитаю здесь почти четыре месяца и не прекращаю находить новые углы обозрения в красочных просторных ландшафтах и совершенном дизайне земной природы. На этой планете безумное количество разновидностей растений, среди которых даже представители одного вида отличаются друг от друга. Листья или цветы одного корня могут создавать абсолютно разные впечатления, походя своими линиями на предметы, когда-либо попадавшиеся на мой взор. Один из нефиксированного множества оранжевых мелких цветов ветки азиатского кустарника, который сорвал Джеймс, вытянув руку из окна на ходу со скоростью 80 км/час нашего автомобиля, и протянул его мне на заднее сидение, напоминает мне мою просвечивающуюся руку, когда в ней проходили светлые частицы моего включенного нэби. Другой цветок ниже предыдущего похож на Хэма, восходящего после затяжного отсутствия в зимнем периоде.
Несмотря на то, что наша поездка проходит по засушливой местности, я постоянно обнаруживаю на пути единичные цветущие травы. Они возникают, словно падающие звезды: долгожданно, кратковременно и ярко. И кажется, что также как звездам, этим растениям суждено раствориться в самое ближайшее время. Мне желается помочь им. Остановить автомобиль, выйти на жаркую открытую местность и собрать их с корнями, чтобы пересадить или поставить в вазу, где в отличие от данного ландшафта имеется вода. Но, не вмешиваясь в правила природы, я продолжаю наблюдать за земной флорой, в которой продуман каждый изгиб, форма и цвет каждой непривередливой травы. Как сама природа, так и человек создали безупречный результат своих усердий, максимально вписывающийся в любые условия.
В течение нашего передвижения на удивительно удобном земном автомобиле, со мной совершается непредвиденное обстоятельство. Наблюдая за бесконечными телефонными проводами, соединяющими высокие деревянные столбы вдоль дороги, я не замечаю, как мои веки прикрывают глаза, и я засыпаю где-то между небольшими городами. Очнувшись в пригороде Агры, я оказываюсь в неопределенном состоянии. Мой организм своевольно перевелся в дремлющий режим. Незапланированное засыпание очень неестественный акт для нэла, в особенности учитывая то, что сегодняшней ночью я высыпала свою норму. Очевидно, что с моим организмом что-то не так. Возможно, что это какой-то земной вирус, который я где-то приобрела. Или же… Или же это эволюция.
Улицы Агры показались мне менее оккупированными отходами людей, чем открытые пространства Нью-Дели, где из-за невежественности многих индусов и их привычки справлять свою нужду прямо на улицах, вдоль тротуаров, лучше ходить на цыпочках или вовсе не ходить. Хотя в Агре аналогичное деяние тоже наблюдается.
Мы доехали до пункта назначения. После того, как Джеймс обустроил нас с Марией в отеле, принадлежащем его отцу, он съездил в дом к родителям на одну ночь, и вернулся после завтрака за нами. Мы отправились в Тадж-Махал.
Это
Вблизи сооружение представилось очень крупным. Мне кажется, что я не успею разглядеть каждый его элемент до заката солнца. Торопясь, я принимаю один из билетов с рук Джеймса, которые он пробрел, выстояв длинную очередь у входа на территорию. Как только моя нога вступает за ворота архитектуры, в мои легкие вливается отличительный воздух. Странно. Он очищен влажным ветром. Будто ранним утром его завезли с прохладного простора пустыни Раджистан, где я бродила в первую ночь на Земле, и закрыли под невидимым куполом, выстроенным над красным забором постройки. Либо в незаметных подвалах или на крышах построек служители туристического комплекса спрятали огромные воздухоочистители. Я даже забываю вкус того, чем я дышала до этого момента. В воздухе не витают никакие примеси, специи, разлагающиеся отходы и другие специфические запахи. Только свежий воздух. Повсюду на земле и газоне преобладает чистота, будто служащие здесь люди специально подготовились к нашему приходу. Кажется, что они провели значительное время над уборкой, помыв до блеска заасфальтированную тропу, собрав окурки и оберточные бумаги, а затем расстелили вдоль нее ярко зеленый свежий газон.
Дальше все оказывается еще более удивительным. Длинный пруд, заделанный белым мрамором и усыпанный невероятно большими цветами лотоса, указывает нам дорогу в предстоящее восхищение. Продолговатый водоем заканчивается прямо у подножья гробницы жены создателя. Белое симметричное здание будто стоит на самой высокой возвышенности всей данной местности.
Передо мной Тадж-Махал. Я предполагала увидеть сооружение, которое ошеломит меня и вынудить раскрыть рот от красоты. Я думала, что оно не будет схоже ни с чем, что я видела раньше в человеческой среде. Я ожидала, что внутри меня даже зародится зависть к чувству, испытавшую друг к другу шах и его жена. Но произошло иное. Постройка показалась мне обыденной, подобной тем, что я вижу каждый день на улицах Дели. Отличие присутствует лишь в размере, чистоте и истории.
Сняв обувь и вступив в белых носках на холодный мрамор балкона гробницы, я стала прохаживаться с телефоном в руке, пытаясь снять отличительные кирпичи и зеленые ветки на фоне зубчатого забора. Оглядывая торчащие камни, я начинаю замечать некоторые детали строительства. Кирпич, сложенный среди множества других кирпичей, выстраивает в моей голове представление о том, как худощавый строитель 17 века в белых тряпках, натянутых на талию для сокрытия нижней части тела, пропотев, складывал камень за камнем умело и тщательно ровно. Он проснулся с восходом Солнца на холодном полу под покровом тряпичной крыши, свисающей с деревянных палок, вколотых в землю рядом со строительными материалами для сооружения. На завтрак он не ел зерновые, молочные изделия и не пил чая. Он взял кусок своего вчерашнего хлеба, оставленного на полу рядом с его нательной старой белой сорочкой, которой он всю ночь пользовался как полушкой, и доел пищу полностью. Он черпнул воду помятой металлической кружкой из большой черепяной емкости, установленной для работников стройки, и, запив ею завтрак, приступил к работе. В течение всего рабочего процесса, растекаясь потом и не концентрируя внимание на огрубевшей жесткой коже на ладонях, он думал лишь об одном. О том, что он участвует в важном королевском поручении, что доставляло ему гордости перед его родственниками и друзьями, либо о монетах, которые он должен получить от работодателя, для того, чтобы купить очередную порцию пищи для своей голодающей семьи.