Ила
Шрифт:
Немало людского труда было вложено в это строительство, которое не представилось мне значительным. Это предположение приводит мои мысли к дискомфорту. Это удивительно, что простой, без специальной образованности, человек смог сложить кирпичи друг на друга очень бережно и точно, не используя современные измерительные, разметочные инструменты или 3D принтеры. Воображенный придворный работник в моей голове вынуждает меня к мысли о несравненности сооружения с другими постройками на улицах Нью-Дели, которые я видела. Этот человек помог мне понять, что Тадж-махал – это рассудительно организованное
Опустив руки с телефоном, я стала разглядывать окружения. Здесь красиво. Кажется, что я не смогу наглядеться окружающей красотой, не упустив минимум половину видимых предметов. Теперь мой взгляд застывает здесь буквально на каждом камне, из которого построен этот завораживающий мавзолей. Я очень сильно опасаюсь не заметить что-то еще больше потрясающее, скрытое от моих познаний. Жаль, что Юно не побывал здесь. Он смог бы восторгаться этим зданием еще больше, чем я, учитывая его нестандартное отношение к своей паре Бэл. Вероятно, Юно совершил бы нечто подобное для нее, будь он настоящим землянином. Его чувства точны, чисты и соразмерны данной белой мраморной постройке начала нового века.
Пока Мария отошла куда-то в сторону сада, чтобы сделать снимки, мы с Джеймсом вдвоем неторопливо обходим на балконе усыпальницу босыми ногами. Здесь, в покоях Мумтаз-Махал не разрешается ходить в обуви.
– Тебе здесь нравиться? – спрашивает Джеймс, глядя на меня с поблескивающими глазами.
– Да. И кажется очень! Он действительно настолько прекрасен, как описывают в книгах. И даже больше.
– А ты слышала, что если приехать сюда с любимым человеком, то они испытают такую же любовь как Шах и Мумтаз?
– Нет. Не слышала, – говорю я, порыскав эту или подобную информацию в части мыслей Юно, и прочитанным мною в сети.
Выдержав небольшую паузу, Джеймс приближается ко мне. Он максимально минимализирует расстояние между нами, внимательно вглядываясь в мои глаза. Я замечаю, что в его зрачках словно искры огня появляется блеск. Кажется, что он глядит не на меня, а на ярко горящее пламя перед ним. Но перед ним на мраморном балконе при сумеречном закате стою лишь я. Раньше он никогда не глядел подобным странным взором на меня. Интересно, что может подразумевать его данный взгляд? Его попытку прочитать мои мысли? Или обнаружить во мне неизведанный изъян? Он начинает наводить на меня мысль, что он раскрыл мою сущность. Возможно, что он заподозрил то, кем я являюсь по каким-либо критериям на моем лице. Но это невозможно. Потому что на приподнимающихся углах его губ появляется признак улыбки.
В его следующем едва заметном приближении его джинсовая рубашка начинает касаться моей белой туники. Он чрезмерно близко подошел ко мне. Раньше люди касалась меня на улицах, где сквозь толпу почти невозможно было пройти. Тогда контакты больше были похоже на удары о деревья в густом лесу. А также были досадные касания. Как просветила меня Мария, некоторые прохожие мужской особи с целью удовлетворения своих редко удовлетворяемых инстинктов дотрагивались до моих
Сейчас и здесь со мной происходит совершенно иное. При прикосновении Джеймса по моей коже пробегается легкое напряжение электричества. И это вовсе не статический ток, возникающий при прикосновении разнородных веществ, а что-то совершенно новое для меня. По этой причине я начинаю дрожать. Мне страшно, что он может тронуть меня и ощутить какое-нибудь телесное отличие от стандартной земной девушки.
Наклонившись к моему уху, Джеймс начинает шепотом произносить:
«И что сквозь века разнесется по миру молва
О нашей любви, где Мумтаз и Джахан – монолитом,
И что миллионы влюбленных повторят слова,
Которые сказаны нами – и не позабыты».
– Это поэма Шах-Джахана, – удивляюсь я, обнаруживая неуместность ее оглашения.
– Да. Ты тоже ее знаешь наизусть? – удивляется он, приподняв правую бровь.
Мне начинает казаться, что знание данного стиха является странностью. Он заподозрил меня в чем-то. Я невиновна в том, что прочтя ее однажды, запомнила ее благодаря своей нэлской способности.
– Нет, но читала, – говорю неправду я, чтобы не усилить его удивление по отношению к моим возможным странностям.
– Я рад, что мы здесь, – продолжая глядеть со своего высокого роста на меня занимательным взглядом, он медленно проговаривает.
Неожиданно он отодвинул свое лицо от меня и начал уходить вперед, стремительно повернувшись ко мне спиной. Я не осмыслила, вследствие чего он произвел смену темы и резкий жест, предварительно не предупредив меня. Я продолжаю гулять с Джеймсом вокруг усыпальницы, но теперь следуя позади него.
Ко мне подходит незнакомый представитель мужской особи в длинной индусской рубашке серого цвета, заправленной в давно нестиранные джинсовые брюки. Учитывая его ярко выделенные черты лица и бороду, выбритою длиной полосой, он является из северных или западных земель от Индии.
– Привет, – широко улыбаясь, начинает говорить он. Его зубы излишне крупны размерами, а между ними виднеются немалые расстояния. Его улыбка не кажется мне знаком, определяющим благоприятный настрой.
– Намастэ, – отвечаю я, применяя местную вежливость, несмотря на мою настороженность.
– Ты кто? – говорит он на едва понятном английском языке, приближаясь ко мне ближе. Он глядит на меня, словно ожидая от меня подходящего удовлетворительного собеседника. Я гляжу на Джеймса, рассчитывая на его вмешательство в угрожающее обстоятельство. Но вижу лишь его спину, покрытую хлопчатобумажной клетчатой рубашкой. Он, не оглядываясь, удаляется от меня.
Учитывая изученные материалы о поведении землян, данного человека я не причислю к вежливым людям. Я молчу, не намереваясь знакомиться с новыми представителями человеческой расы.