Илиада (пер. Н.М.Минского)

Гомер

1-515

Сколько из всех я, богиня, тобой наименее чтима".Громко вздохнув, отвечал ей Зевес, облаков собиратель:"Скорбны последствия будут, когда приведешь меня к распреС Герою, если б меня раздражать она вздумала бранью.В сонме бессмертных богов и так уже вечно со мною

1-520

Спорит она, говоря, что троянцам в бою помогаю.Ты же теперь возвратися домой, и пускай не заметитГера тебя. Буду сам я о всем помышлять, чтоб свершилось.Хочешь, тебе головой в знак

согласья кивну, да поверишь.Знаменье это мое величайшее между богами,

1-525

Все, что когда-либоо я подтверждал головы наклоненьем,Неотменяемо и необманно, и не безуспешно".Молвил и сдвинул Кронид в знак согласия темные брови,И, ниспадая, встряхнулись нетленные кудри владыкиВокруг бессмертной главы — и великий Олимп содрогнулся.

1-530

Так рассудивши, расстались они. Вслед за этим богиняС белой вершины Олимпа в глубокое ринулась море,Зевс удалился в чертог свой. И перед отцом своим богиВсе из седалищ поднялись, — никто не дерзал дожидаться,Стоя, его приближенья, но все устремились навстречу.

1-535

Тотчас он сел на престол свой. А Гере все было известно,Ибо она подглядела, как с ним замышляла решеньяДочь среброногая старца морского, богиня Фетида.К Зевсу Крониду она с колкой речью тогда обратилась:"Кто из богинь, о, лукавец, с тобой замышляла решенья?

1-540

Вечно любезно тебе, от меня в стороне обретаясь,Тайное в мыслях решать. И еще добровольно ни разуТы о задуманном мне не решался и слова промолвить".И, отвечая, сказал ей отец и людей и бессмертных:"Гера, ты все разузнать не надейся мои помышленья.

1-545

Трудно тебе это будет, хотя и моя ты супруга.Все, что я слуху доверить считаю приличным, об этомРаньше тебя не узнает никто из богов или смертных.Если ж вдали от богов что-нибудь пожелаю замыслить,Не вопрошай о подобном, равно узнавать не пытайся".

1-550

И, волоокая так отвечала почтенная Гера:"О, всемогущий Кронид, какое ты слово промолвил!Не вопрошала досель я тебя, узнавать не пыталась,В ненарушимом спокойствии все, что хотел, обсуждал ты.Ныне же в мыслях я страшно боюсь, что тебя обольстила

1-555

Дочь среброногая старца морского, богиня Фетида:Рано придя, близь тебя она села, обнявши колени.Ей-то, боюсь, ты кивнул головой в знак того, что АхиллаХочешь почтить, погубив пред судами не мало ахейцев".И, отвечая, промолвил Зевес, облаков собиратель:

1-560

"Вечно, несчастная, ты подозрений полна и нельзя мнеСкрыться никак. Но свершить ничего ты не сможешь, лишь дальшеСтанешь от мыслей моих, — для тебя ж это будет печальней.Если и было, как ты говоришь, знать оно мне угодно.Лучше безмолвно сиди, моему повинуясь веленью,

1-565

Или

тебе не помогут все боги Олимпа, как встануИ на тебя наложу я свои непобедные руки".Так он сказал. Волоокая села почтенная Гера,Молча, объятая страхом, смиривши любезное сердце.И небожители боги вздыхали в чертоге Зевеса.

1-570

Славный художник Гефест тогда обратился к ним с речью,Милую мть, белорукую Геру, утешить желая:"Скорбны последствия будут и невыносимо печальны,Если вы станете так из-за смертных вдвоем состязаться,Сея раздор меж богов. И какого нам ждать наслажденья

1-575

От благородного пиршества, если вражда побеждает?Матери ж я посоветую, хоть и сама многоумна,К Зевсу — родителю милому — ласковой быть, чтобы сноваСпора отец не затеял, расстроивши пиршество наше.Ибо, когда б захотел Громовержец Олимпа, то смог бы

1-580

С тронов низвергнуть нас всех, оттого что сильнее гораздо.Ты же к нему обратись и смягчи его ласковой речью.К нам благосклонен тогда снова станет отец Олимпиец".Так он сказал и, вскочив, подает двухстороннюю чашуВ руки возлюбленной матери, с речью такой обращаясь:

1-585

"Милая мать! Претерпи и снеси, как ни тягостно горе,Да не увижу своими глазами тебя, дорогую,Ныне побитой; тогда, хоть и сильно в душе огорченный,Помощь подать не смогу: в состязаньи тяжел Олимпиец.Он уж однажды меня, когда я защищать порывался,

1-590

За ногу взял и швырнул от порога небесного дома.Целый носился я день, и лишь вместе с садящимся солнцемПал на далекий Лемнос, и во мне чуть держалось дыханье.Мужи синтийцы меня, там упавшего, приняли кротко".Так он сказал. Улыбнулась тогда белорукая Гера,

1-595

Кубок у сына из рук, улыбаясь, взяла; он же тотчасИ остальным всем бессмертным, от правой руки начиная,Сладкого нектару налил, из чаши большой почерпая.И несмолкаемым смехом залились блаженные боги,Видя Гефеста, как он хлопотал по чертогу, хромая.

1-600

Целый тот день, пока солнце склонилось, они пировали,И недостатка на пиршестве не было в общем довольстве,Не было в лире прекрасной, звучавшей в руках Аполлона,Не было в Музах, которые пели, чредой, сладкогласно.После ж того, как затмилось сиянье блестящее солнца,

1-605

Каждый в свой дом удалился, желая предаться покою,Там, где Гефест обоюдохромой, знаменитый художник,С дивным расчетом построил чертоги для каждого бога.К ложу пошел своему и Зевес, Громовержец Олимпа.Там отдохнул он сперва, а когда сладкий сон опустился,

1-610

Лег и заснул, — и легла рядом с ним златотронная Гера.

* * *