Иллюстрированный атлас мира
Шрифт:
Ниов почувствовал облегчение, словно целью их путешествия был вовсе не Враний Пик, а это умиротворённое место. Шумно вдохнув здешний воздух — какой-то особый, лёгкий, по-весеннему тихий, — Ниов сполз с лошади и повёл её за собой. Зимой здесь, конечно, не было никаких особо примечательных запахов. А сейчас… Запахи весеннего леса были новым ощущением для Ниова, и он озирался вокруг, вдыхая прохладный, наполненный ароматами первого цветения воздух. Что это был за запах для него? Возрождение. Здесь ему пахло возрождением. Жизнью.
Авит последовал его примеру и тоже спешился. Здешние обитатели не спешили показываться, и путники потихоньку продвигались вглубь их земель.
Уже подойдя
— Как успел ты измениться, мой друг! Как изменила тебя столица!
Дорогой читатель!
Мы с вами открыли новую локацию нашего литературного мира, и погружаемся в атмосферу весеннего леса. Добро пожаловать в Дубовье! Вот новая атмосферная подборка.
С уважением, ваш автор
Марина Удальцова
Глава 7. Книжник ведёт расследование
Спешить было некуда, поэтому путешественники уже третий день пользовались гостеприимством врачевателей. Оно и понятно — в Обители крайне мало гостей, хозяевам и самим в радость узнать, чем живёт внешний мир.
Дубовье заворожило Авита буквально всем. Деревянный дворец посреди леса был памятником невиданной до этих пор свободы духа — только такие слова и мог подобрать юноша, чтобы описать свои ощущения. Пока Ниов проводил время за разговорами с Авартом и несколькими другими лекарями, Авит копался в библиотеке. Ему разрешили рыться в картах и старых хрониках — лучшего и желать невозможно! Весь архив был в распоряжении юноши. С неохотой пускали Авита лишь в кабинет, где хранились текущие записи травников, современные хроники и другие неоконченные документы. Несколько раз это помещение было якобы случайно заперто — это в Дубовье-то, где не запирают двери даже на ночь! Когда Авит спросил, почему нельзя изучить записи о настоящем, он получил туманный ответ:
— Что станет с деревом, которое всё еще растет? Сгниёт ли оно в болотах? Или станет материалом для стен или стола и послужит еще годы после своей смерти? Авит, ты хочешь взглянуть на один лишь листок дуба — но сможешь ли ты понять по этому листку, что станется с деревом, когда оно отживёт свой век? Учись жить по прошлому, а не по настоящему — оно еще не закончилось.
— Да, кстати, о прошлом, — как мог непринуждённо и между прочим зацепился за его слова Авит, и для пущей очевидности повторил, — О прошлом… Ниов отправился сюда за прошлым. Он потерял память, так что это ведь уже считается за прошлое? А?
— Путь его земной не окончен, — прикрыв глаза, произнёс Аварт. Авит даже ужаснулся, насколько отстранённо, насколько холодно и равнодушно прозвучало это из его уст! Словно сам Аварт с удовольствием бы дождался этого самого окончания пути и поставил фолиант под названием «Ниов» на полку с прошлым.
Когда
Да вот только после его расспросов лекари будуть лишь бдительнее оберегать свои фолианты, которые пылятся без толку, храня, но никому так и не поведав тайны прошлого.
И вот на третий день пребывания здесь Авит всё-таки пробрался в тот заветный зал. Ниов был занят с Авартом: тот восполнял запасы мази Чорнара, пытаясь разгадать рецепт, а возможно, и улучшить его. Остальные немногочисленные обитатели были заняты — кто послеобеденным отдыхом, кто опытами с отварами. Авит с невинным видом решительно зашел в зал современных хроник и записей. Здесь царил порядок, в отличие от архива, где записи часто стояли не на тех полках, а иностранные книги и вовсе были свалены в сундук, словно бесполезная макулатура.
Выбрав фолиант повнушительнее, Авит оттёр его от пыли и раскрыл. Записи двухлетней давности. Не то. Рядом стояли ещё четыре тома летописи. Надо искать самый последний. По идее он должен быть не такой потрёпанный и пыльный. Авит повторил попытку и аккуратно водрузил на стол темно-зеленый том. Прошлая осень, сентябрь, урожай. Это должно быть оно! Только где-то подальше…
Каждая новая страница подстёгивала волнение юноши. Вот оно! Есть!
«Восьмое декабря. Чернодухиня Исса обнаружила возле устья Истрицы раненого. Она утверждает, что сама вытащила его из воды и заставила дышать. Младший лекарь Ксерев нашёл их обоих и доставил в Обитель. Раны больного зелёные, на них — гниль и свечение. Он без сознания. Одет как воин, но без формы, которая бы свидетельствовала о его принадлежности к какому-либо роду войск. В кармане найдена брошь Рубинового полка. Из оружия при нём кинжал. По состоянию рук нельзя сказать, владел ли раненый мечом — ладони в ранах. Кожа зеленоватого цвета, большая кровопотеря.»
Исса, значит. Авит не видел здесь ни одной женщины. Ладно, будем искать Иссу. Но вначале надо осторожно познакомиться с Ксеревом.
Ясное дело, тем же вечером Авит ввёл в курс дела Ниова. Реакция Ниова одновременно и позабавила Авита, но и дала новый повод к тревоге:
— Женщина… Это всё усложняет.
— Что усложняет?
— Мало мне Нилии!
Авит хмыкнул — у Ниова, выходит, всё не шла из головы принцесса. И это, понятное дело, было никому не на пользу. Поэтому он вернул разговор в более рациональное русло:
— Надо разыскать Ксерева.
Но оказалось, Ниов хорошо знал Ксерева. И чуть ли не рассвирепел от того, что ни словом, ни взглядом Ксерев не выдал, что хоть малейшим образом причастен к спасению Ниова. И уж тем более ни слова о какой-то Иссе Ниов от него не слышал, пока был здесь на лечении. Гнев Ниова, конечно, можно было понять. Только Авит побаивался, что он может оказаться слишком уж вспыльчивым, когда не надо.
Скромный и не очень разговорчивый, Ксерев всегда сидел в стороне ото всех. Этим он напоминал Авиту самого Ниова. Правда, у раненого были на то вполне объяснимые причины. Ксерев же просто любил книги больше, чем общение. Даже за обедом он предпочитал общество своих исписанных конспектов.