Иллюстрированный атлас мира

— Подвинься, старик!

Трое мужчин подошли к наглухо закутанному в потёртую дорожную накидку путнику. Один подсел рядом с ним на скамью и грубо пихнул его в бок. Двое других уселись напротив. Человек равнодушно подвинулся и молча уставился на кружку разбавленного сладковатого пойла, которое хозяин местной забегаловки почему-то называл вином. Троица шумно орудовала руками, раздирая ароматного

— Так как тебе местечко, дед? Куда идёшь?

По правде говоря, дорожная накидка скрывала вовсе не старика, а потрепанного ранами мужчину, которого лишь едва коснулась седина. С недавних пор он называл себя Ниов — он не помнил, как его звали раньше, да и о собственном возрасте он мог только догадываться.

До столицы было еще четыре дневных пеших перехода, поэтому сегодняшний вечер можно было считать удачным просто потому, что удалось добраться до подобия таверны у тракта, а ночь предстояло провести на подобии кровати. Заведение на поверку оказалось отвратительным, хотя было видно, что хозяйка старалась и готовила как могла. Троица мужиков снова оживилась, навязывая разговор. Самый заводной и толстый из них, что сидел по правую руку от Ниова, снова пихнул его плечом и требовательно сказал:

— Эй, старик, ты что, немой? Или ты глухой? — троица гоготнула, дожевывая гуся. — Так какого тебе лешего в столицу понадобилось ковылять? Ясное ж дело, туда ты идешь, тут одна дорога. Чего в столице ищешь?

— Ищу, что потерял, — ответил Ниов и залпом допил вино, опрокинув кружку. От резкого движения мышцы под накидкой заиграли, и собеседники удивлённо подняли брови. Заводила, всё пытаясь заглянуть в лицо под капюшоном, переменился в лице:

— Ого! Да ты крепкий мужик! И не дед вовсе. Дружить будем? Я Алестр. А это, — он ткнул в сидящего напротив друга помоложе и послаженней его, — племянничек мой, Авит. А вон тот, — он снова ткнул в жующего бородатого толстяка, — Истар. Он у нас самый умный.

— Поэтому, наверное, он молчит, а ты болтаешь? — беззлобно заметил Ниов. В его голосе звучала насмешка. Пусть лучше они сегодня развлекают его беседами, чем мысли в голове будут вести монологи ночь напролет.

— Гы! Точно! — гоготнул Алестр. — Так ты что за зверь будешь? Вояка?

— Может, и вояка, — Ниов и правда не был уверен наверняка, кто он был, хотя лекарь, подобравший его, тоже говорил, что он, скорее всего, был воином. Алестра не смутила угрюмость собеседника.

— А звать тебя как?

— Иду в столицу искать тех, кто знает, как меня звать. А вы меня зовите Ниовом.

Троица выглядела добродушно и забавляла Ниова. Если они тоже шли в столицу, он с удовольствием бы примкнул к их компании. Поэтому он и решил, что пора перестать отмалчиваться.

— Ого! Во как! Так тебе, видать, по такому случаю компания нужна? В столице хоть бывал? Дорогу знаешь?

Ниов засмеялся:

— Ты ж сам сказал: тут одна дорога.

— Точно, — снова гоготнул Алестр. Покончив с ужином, в разговор вмешался Истар, понизив голос так, чтобы никто посторонний их не слышал:

— Ты б, мил человек, нам лицо своё предъявил, что ли. Нехорошо это, ты уже наш, можно сказать, попутчик, а лицо в капюшон запрятал и рукавом еще прикрываешься. Мы-то лиц в плащи не кутаем, все трое на виду, скрывать нам нечего. А ты вон какой скрытный: имени у тебя нет, лица у тебя

— Имя у меня есть, только бы найти тех, кто его знает. А вот лицо… Тут ты почти прав! — С этими словами Ниов откинул капюшон. Даже сумрак не сделал его вид человеческим. Лицо пересекали безобразные шрамы. Нет, не пересекали — за шрамами буквально невозможно было разглядеть черт лица! Алестр занервничал, но его друзья, хоть и напугались, все же сохраняли самообладание. Наконец Авит прервал драматичную паузу:

— Да, брат, с таким лицом и те, кто знал, не узнают тебя теперь. Ты уж извини, что я так по-простому. Но тебе, видать, и правда нужна помощь.

Его бесцеремонно перебил Алестр, тряся головой:

— Вот это да! Вот так ничего себе! Эх, надо ж так! А тело у тебя… Как и лицо? Тоже?

— Тоже, — спокойно подтвердил Ниов, снова натягивая капюшон. — Не спрашивайте как. Я не знаю. Я таким уже был, когда очнулся. Хватит разговоров на сегодня. Завтра. После завтрака мы едем в столицу. Доброй ночи!

Ниов решительно встал и, наклонив голову, отправился на второй этаж отдыхать. Только сейчас стало заметно, что он чуть горбится и прихрамывает. Выходя, он мельком оглянулся на троицу. Недотёпа Алестр, казалось, уже был не рад новому попутчику. Ниов горько усмехнулся про себя. Он уже начал привыкать, что его облик внушает страх. Интересно, всегда ли так было раньше.

Спустившись к завтраку спозаранку, Ниов быстро, словно воровато, ел, стараясь не привлекать внимание. В утренних весенних лучах уже было трудно скрывать лицо, и хозяин общался с постояльцем перепуганно и услужливо, стараясь делать вид, словно он ничего не замечает. В конце концов, мало ли разного странного народу по тракту путешествует! В зале никого не было, кроме Ниова — попутчики еще спали. Ниов сел в самый незаметный угол, чтобы дождаться своих новых знакомых.

Наконец-то показались Авит и Истар. Алестр, вероятно, еще потягивался в постели или досматривал утренний сон. Заметив Ниова, Авит приветливо улыбнулся ему и быстрым шагом направился к столу. Истар, перекинувшись парой слов с хозяином таверны, присоединился к другу, хотя вид у него был совсем не такой лучистый, как у младшего товарища.

— Доброе утро. Ну, что, сейчас дождемся Алестра и идем? — сказал Авит.

— Давно ты тут торчишь? — не поздоровавшись, спросил у Ниова Истар. Казалось, его раздражала приветливость Авита.

— Нет. Встал на рассвете, позавтракал, жду вас.

Истар хмыкнул и молча уселся в ожидании тарелок. Ниов спросил:

— Что-то не так?

— Я тащусь по Белой долине в Кронград уже третий день. А всё потому, что моя красавица нашла себе вместо меня — вместо законного мужа! — какого-то пройдоху. И всё бы ничего, да ведь он неудачник и самый криворукий скорняк в нашей округе. Сменила одного скорняка на другого, специализация у неё, понимаешь ли, такая! Какого, спрашивается, лешего я меряю ногами пыльный тракт? Алестр позвал меня с собой, да только что мне там делать? Скорняки в столице не нужны! — помолчав, он добавил, — Сын у меня там. Не видел его уже года четыре, как он в солдаты загремел, так и расстались. В армию вначале нанялся, а сейчас до Рубинового полка дослужился, в его двадцать годочков-то! — в голосе Истара боль сменилась гордостью.