Иллюзия Луны
Шрифт:
– Здравствуйте, – она чуть склонилась в легком поклоне, показав идеальный шов пробора в смоляных волосах. – Могу я вам чем-то помочь?
– Здравствуйте, – Игнат расплылся в приветственной улыбке. – Во сян байхэ. Или… цзывань*.
* Я хочу лилию. Или… астру (кит.).
Девушка едва заметно кивнула и пригласила жестом в сторону небольшой барной стойки.
– Прошу вас, присаживайтесь. Кофе, чай?
– Чай, пожалуйста, – Игнат сбросил наконец испачканное кефиром пальто на высокий стул и уселся рядом.
– Будьте добры, скажите мне ваш номер, – попросила девушка.
– И бай лин й**, – отозвался Игнат,
** Сто один (кит.).
– Спасибо, отдыхайте, я вернусь через минуту, – девушка еще раз качнулась в поклоне и исчезла за ширмой.
Игнат с шумом втянул в себя горячий напиток. Последний раз он был здесь несколько лет назад. Тихий и неприметный человек, заказавший им несколько русско-китайских и русско-вьетнамских словарей, не смог расплатиться. Тираж никому не нужных книг уже лежал на складе, когда рано утром в кабинет Игната заглянули круглые и печальные глаза. Должник в двух словах обрисовал безрадостную ситуацию: заказчик умер, деньги перевести не успел, платить нечем, но есть один вариант. Когда такси остановилось у цветочного магазина, Игнат был в бешенстве. Спустя четверть часа он простил всему миру его несовершенства и прегрешения. Он сам втихую выкупил бесполезный тираж, о магазине не рассказал никому, даже Ивану.
Введя его в несуществующий для остального города мир, большеглазый человечек бесследно исчез. А Игнат наизусть запомнил адрес, пароль и чувство нетерпения в ожидании запретного блаженства.
С тех пор здесь почти ничего не изменилось. Посетителей почти не было, только пожилая пара тихо и ожесточенно спорила, выбирая между двумя совершенно одинаковыми орхидеями. Хорошенькая продавщица, сцепив руки за спиной, стояла рядом и терпеливо ждала, чем кончится дело. Игнат вдруг представил себе ее голой по пояс, лежащей на спине, с раздвинутыми ногами и искаженным лицом…
– Пожалуйста, проходите, – раздалось у него над ухом.
Игнат отставил пиалу, забрал пальто и направился за девушкой с пробором в глубину помещения. Они прошли небольшим коридором, свернули влево, вправо, спустились вниз по лестнице, открыли и закрыли пару дверей и наконец девушка откинула край большого, висящего на стене ковра.
– Прошу вас, заходите, желаю вам приятно провести время.
Игнат поблагодарил ее кивком головы и шагнул вперед.
Здесь было тепло и пахло приторными благовониями. Игнат не спеша направился на звук тихой музыки и, пройдя совсем немного по темному, как ночь, коридору, вышел в огромное помещение, заполненное стелящимся дымом курительных палочек. Это был необъяснимый фокус, иллюзия пространства: невозможно было поверить, что в глубине московского переулка, в полуподвальном помещении одного из старых домов скрывается колоссальных размеров овальный зал с интерьером, напоминающим убранство Колизея. В его черных и, казалось, мягких стенах угадывались соты многочисленных дверей. Галереи и переходы уводили взгляд по спирали вверх. А посередине, упираясь головой в сгущающиеся под невидимым потолком сумерки, располагалось изваяние огромного золотого человека, сидящего в позе лотоса. У человека была великолепная жизнеутверждающая эрекция. Игнат всмотрелся в плохо различимое лицо, на котором блуждала блаженная улыбка, и не с первого раза услышал, что его окликают.
– Простите, вам принести что-нибудь выпить?
Игнат обернулся. Невысокая, темноволосая, совершенно обнаженная девушка улыбалась ему. Несмотря на наготу, она держалась свободно и естественно. Словно волшебная бабочка, девушка была вся присыпана золотой пыльцой. Пыльца скапливалась на кончиках пальцев, на веках и, Игнат знал, в ложбинке между ног. Она стелилась следом при ходьбе и оставалась
Игнат улыбнулся. Нет, пить он не хотел. Ему нужна была пара вот таких золотых красавиц, сигарета с гашишем и один из тех отдельных кабинетов, которых в этом мегапритоне, как в исполинском муравейнике, были сотни.
…жар, шепот, тихий крик, глубокий вздох. Время замедлилось, и пространство загустело. Игнат совокуплялся так долго, что перестал различать свое и чужие тела. Ему казалось, что он понял, наконец, как замкнуть этот мир на себе и заставить энергии бесконечно и бешено вращаться по кругу. Плоть, кровь, влага, пот, слюна, гашиш, горячий чай, обостренная чувствительность, пальцы, проникающие в тело, тело, проникающее в горячую тьму, золотая пыль, висящая в воздухе… Кружилась голова, вращалась ковровая комната, густо пахло орхидеями, и Игнату казалось, что он, как огромная разогретая восковая кукла, капля за каплей стекает на цветочный узор покрывала. Эти маленькие ведьмы высасывали из него всю жизнь, но не истощали, а наоборот, наполняли или создавали иллюзию наполнения. Игнат парил, лежа на спине, и лицо сияющего истукана плыло в дымном мареве воображения. Они понимающе улыбались друг другу, пока Игнату это не надоело. Он закрыл глаза. Тьма и дым обступили его, Игнат провалился в небытие…
– 101-й номер, остановитесь и прижмитесь к обочине! 101! Остановился, я сказал! – надрывался ментовской мегафон.
Игнат вздохнул и посмотрел в боковое зеркало.
– Вот только тебя мне сейчас не хватало, – пробормотал он и кое-как прижался к обочине.
Когда примерно пару часов назад он с черного входа выбрался из здания и разыскал свою машину, было уже глубоко за полночь. Его путешествие в долину грез получилось феерическим… Но, едва заведя мотор, Игнат физически ощутил, как московский мороз беспощадно разделывается с восточной анестезией, охватившей, было, его чахлые душу и тело. В прошлом остались не Инга и ее истерика, а нектарный хмель цветочного магазина.
А из ментовского «мерседеса» на дорогу уже выбирался коротенький и пузатый сержантик. Он выставил вперед свое брюхо, поправил фуражку и, ухмыляясь, направился в сторону припаркованной у тротуара машины. Эта черная иномарочка с затонированными стеклами как будто напрашивалась: два квартала она виляла, беспорядочно перестраиваясь из ряда в ряд, пару раз едва не бортанула соседние машины и проехала почти на красный на предыдущем светофоре.
– Сержант Пясик, пятый полк ДПС центрального округа.
– Кто-кто? – машинально переспросил Игнат.
– Дед Пихто, – последовал любезный ответ. – Ваши документы.
Игнат послушно передал сержанту портмоне.
– Ну что, Игнат Андреевич… – протянул тот, разглядывая темную кожу дорогой вещицы, – пили али чего?
– «Али чего» это в каком смысле? – переспросил Игнат.
Если бы он рассказал этому Пясику, где он был час назад и что с ним вытворяли две черноглазые куницы, пахнувшие имбирем, тот не поверил бы ни слову.
– А в таком, – многозначительно ответил Пясик, теребя чужой документ и машинально стряхивая с него какую-то золотую пыльцу.
Игнат смотрел на короткие жирные пальчики, один из которых, словно узел сосиску, перетянуло обручальное кольцо, и ему стало тошно.
– Так, с чего это мы так куролесим на дороге, Игнат Андреевич? – донесся до него очередной вопрос.
Игнат глубоко вздохнул, пытаясь справиться с внезапно накатившим приступом рвоты, и посмотрел в прозрачные пустые глазки.
– Виноват, товарищ сержант. Задумался, – доложил он.
– Хм, задумался, да ты чуть весь поток не подавил! На запрещающий сигнал светофора, вон, проехал, – Пясик махнул головой куда-то в сторону. – Так ты пьяный или обколотый?