Иллюзия Луны

Чаландзия Этери

Кир пожал плечами.

– Вы меня слышите, Кирилл Александрович? – голос Игната дрожал, но он не сдавался.

Кир, отвлекшись от ногтей, невнимательно посмотрел в его сторону.

– А? – рассеянно спросил он.

«Ты, дьявол!» – беззвучно крикнул ему в лицо Игнат.

– Я вас спросил об альбоме, – произнес он вслух.

– И что? – Кир, вытянув руку в сторону, изучал свои пальцы с внутренней и внешней стороны. – Ты тут голоса не повышай – не твоя территория. Понимаешь?

Игнат посмотрел на него, на Ивана, на огромное наклонное зеркало,

в котором отражалась вся честная компания, помолчал, подумал, подхватил сигарету и начал опять.

– Ну что же это такое: – произнес он с вымученной улыбкой. – Кир Александрович, вы прямо не тесть, а наказание какое-то…

– А ты что, подарок? – поднял бровь Кир.

– Ну раньше-то вы, вроде, не жаловались.

– То раньше. Время идет. Люди меняются.

– Это правда, – Игнат потупился.

Он затушил сигарету, подошел к другому окну и выглянул во двор. Шпиль высотки уходил в серую массу облаков, по ту сторону Садового кольца вперемешку жались друг к дружке старые развалюхи и современные постройки, нападавший снег стаивал под ногами прохожих, и машины, подруливая к бровке тротуара, расплескивали густую грязь – неизменную примету московской зимы. Игнат вернулся к столу и прокашлялся.

– Кир Александрович, простите нас. Я понимаю, ворвались средь бела дня… Вообще-то у меня и был всего один вопрос, так что, если вы не против.

Кир пожал плечами, Игнат, сочтя этот жест не проявлением презрительного равнодушия, а знаком одобрения, продолжил.

– Вы не подскажете, Кирилл Александрович, – он старался, чтобы голос звучал ровно и не срывался. – С кем у моей бывшей жены, вашей дочери, Инги Кирилловны, был роман сразу после нашей с ней свадьбы?

Ложка выпала из пальцев Ивана. Борщ брызнул горячими каплями на скатерть. Кир глазом не моргнул.

– Так вот оно что, – тоже без волнения и даже ласково произнес он. – Вот, значит, зачем приехал.

Игнат кивнул. Кир отвернулся, достал из кармана платок, внимательно осмотрел его, словно хотел найти на нем какие-то следы или знаки, а когда вновь глянул на Игната, тот вздрогнул. Не человек – черт смотрел на него глазами тестя.

– Убирайся из моего дома, – тихо, почти шепотом произнес Кир, прикладывая платок к щеке, словно промакивая невидимую слезу. – Уходи. Чтобы я больше тебя не видел.

Игнат знал, что вибрация человеческого голоса может быть полезна или разрушительна. Всевозможные мантры и молитвы наводили порядок в душе, а матерная и пьяная ругань, напротив, разрушала гармонию сознания. Кир не бранился, не кричал и не производил никаких внешних эффектов. Стоял себе в углу и крутил в руках платочек, однако смотреть на него было невыносимо. Но сейчас игра стоила свеч, и Игнат, сцепив пальцы до синевы, старался не отводить взгляда.

– С кем у Инги был роман сразу после того, как мы поженились? – тихо, но твердо повторил он.

– Моя дочь любила тебя, – в тон ему отозвался Кир.

И тут Игнат не выдержал. Он закричал так, что зазвенело стекло в старинном серванте.

– Любила??! Любила, да! А это что

такое??!

Он шагнул к столу и выхватил, словно вырвал, из внутреннего кармана несколько фотографий. Снимки веером разлетелись по столу. Старые. Любительские. Черно-белые. На них счастливая и смеющаяся Инга обнималась и целовалась с неизвестным. Лицо мужчины на всех изображениях было тщательно вырезано, от этого казалось, что фотокарточки прострелены искусным снайпером.

Иван и Кир невольно придвинулись к столу и сдвинули головы, разглядывая снимки. Игнат остался в стороне.

– Любила… – прошептал он и внезапно с силой ударил кулаком в стену. – Любила?!

Кровь, как недавно горячий борщ на скатерть, брызнула на стену. Сам не понимая, что он делает, Игнат с силой провел пораненной рукой сначала в одну сторону, потом – в другую, размазывая алый след по светлой штукатурке. Иван молчал, Кир с интересом наблюдал за зятем.

– Это платье… – с трудом проговорил Игнат. – Это платье я подарил ей сразу после свадьбы. И эта ее стрижка… Кто с ней? Ответьте. Вы же знаете… Кто с ней на этих чертовых снимках?!

– Иван… – произнес Кир.

– Иван?! – машинально повторил за ним Игнат.

Но Иван просто встал из-за стола, чтобы обратить на себя внимание.

– Игнат… – он не сводил глаз с друга. – Хватит. Пойдем.

Услышав его голос, Игнат словно очнулся. Он с трудом сдвинулся с места, дотронулся до пылающего лба, с удивлением просмотрел на окровавленную руку и стену. Заметил перепуганную Настю, вошедшую в комнату, фотографии на столе, мебель, зеркало, картины на стенах. Странно. Он видел все и всех, кроме Кира. Как будто того не было в комнате. Игнат подумал, что он дорого отдал бы, чтобы этого человека не было и в его жизни…

Он одним движением смел со стола продырявленные фотографии и спрятал обратно в нагрудный карман. Никто не заметил, как один снимок, вылетев из общей массы, спикировал на пол. Уже на пороге Игнат обернулся.

– Осип умер, – сказал он.

Кир даже бровью не повел.

– И я вот думаю, это открытие или закрытие сезона охоты? Ну то есть, он последний или нет? – спросил Игнат, даже не надеясь услышать ответ.

Он его и не услышал. Когда все, наконец, убрались и комната опустела, Кир постоял немного, подождал, потом покачал головой и покосился в сторону перепачканной кровью стены.

– Нет, ну надо же, нервный какой, – проворчал он. – Достал со своей любовью. То люблю, то ненавижу, то туда, то сюда. Надоел, честное слово. Вон, всю стену изуродовал, дурак.

Сокрушаясь, Кир поскреб пальцем штукатурку.

– Грязь какая, закрасить или завесить чем-нибудь? – прикидывал он.

Тем временем хлопнула входная дверь, Кир, отвлекшись от стены, кряхтя и держась за поясницу, полез в угол за упавшим снимком, подобрал его и разогнулся. Вероятно, он сделал это слишком резко: на мгновение в глазах потемнело, засверкали красные круги, и полетели серебристые мушки. Кир присел на стул. Ему надо было перевести дух. Посидеть. Подумать.