Иллюзия любви
Шрифт:
Я отхлебнула еще чаю. Марианна Генриховна заговорила снова. Она рассказывала о чем-то совсем отвлеченном, ее голосок звенел, как серебряный колокольчик. Даша слушала ее, словно завороженная.
«Как хорошо здесь, – вдруг подумала я, – так приятно попить чай с такой прекрасной дамой, как Марианна Генриховна. Так уютно»...
И тут в дверь постучали.
Меня словно подкинуло. Я немедленно вспомнила, зачем мы сюда пришли. Имя «дядя Моня» резануло мои внутренности, словно бритва.
– Сидите, сидите, – проговорила Марианна
Я снова опустилась на стул.
– Я сама открою, – сказала еще Марианна Генриховна и пошла в прихожую.
– Даша! – шепнула я.
Даша повернулась ко мне и посмотрела как-то... Как-то растерянно, что ли?
– Это наверняка дядя Моня, – шепотом проговорила я.
– Кто? – недоуменно переспросила Даша.
– Дядя Моня! – повторила я, порядком разозленная странным отстутствующим видом своей подруги.
Тут Даша перестала, наконец, парить в облаках и спустилась на землю, грохнувшись о каменную твердь.
– Дядя Моня? – прошептала она, заметно бледнея. – Ты думаешь, это он пришел?
– А кто же еще? – прошипела в ответ я.
Щелкнул в прихожей дверной замок.
Оставив возле своего дома машину, Васик еще долго стоял у подъезда, думая о том, что делать ему дальше. Он вспомнил, что Даша просила его остаться дома, пока ему не позвонят, но Васик представил вдруг внутренности своей пустой квартиры, где все так обрыдло, и даже застонал от безысходной тоски и сосущего чувства ужасного одиночества.
– Напиться, что ли?.. – уныло проговорил он вслух. – Да нет, что-то не хочется...
Пить ему и в самом деле не хотелось.
– Наверное, в первый раз в жизни со мной такое, – невесело усмехнулся он.
Васик еще минуту стоял неподвижно, потом сунул руки в карманы и пошел...
Он просто шел. Просто переставлял ноги, как он привык делать с детства, когда ему нужно было перемещаться в окружающем его пространстве.
У сегодняшней его прогулки не было ни маршрута, ни цели, ни даже – смысла.
Васик был настолько погружен в свои мысли, что когда он случайно остановился и рассеянно огляделся вокруг, город, где он родился и вырос, показался ему совершенно чужим.
Он как будто очнулся, когда очутился на набережной. Поднялся ветер, Москва-река гулко шумела вдали, а волны, разбивающиеся о камни парапета, шипели ничуть не громче ревуших неподалеку автомобильных моторов.
Начало уже светать. Васик почему-то совсем не удивился тому, что пробродил по городу всю ночь – и ничего не помнит – даже собственных мыслей не помнит. Он как будто проспал все это время.
– Нужно возвращаться, – проговорил он вслух, потому что никто не мог его услышать из-за шума речных волн, – Поговорить с Ниной... Решить, что нам делать дальше... Что она мне сегодня скажет?..
Он вдруг вспомнил о Даше и Ольге.
– Что они там говорили о Нине? – прошептал он. – Почему мне нельзя соваться
Внезапно Васик замолчал.
Он еще довольно долго стоял, глядя на реку. Он кусал губы... грызла его мысль, а он столько раз за сегодняшний день не давал ей пробиться в пределы его сознания, что наконец, не выдержав ужасающего напряжения, тряхнул головой и проговорил:
– Все равно, что она мне скажет. Пусть даже будет так, что она попросит никогда-никогда не беспокоить ее. Я просто не смогу исполнить этой просьбы. Я буду всегда рядом с ней и не может быть такого, чтобы положения не изменилось. Да...
Вдруг внезапная мысль пришла в его голову.
«А ведь это совершенный метод, – подумал он, – жаль, что у нас – людей – никогда не хватает терпения. Это и вправду совершенный метод – думать о том, что рано или поздно мы всегда будем вместе»...
Потом закрыл глаза и ни о чем не думал, пока солнце не показалось из-за верхушек высоких домов.
– Мне бы только посмотреть на нее, – произнес Васик, после того, как долго молчал, – посмотрю, мне даже говорить ничего не обязательно, просто посмотрю... А потом, когда все изменится... Конечно, все еще может измениться, на этой земле нет ничего постоянного...
Продолжая бормотать под нос себе что-то он, повернулся и пошел, ссутулившийсь, к проезжей части. Теперь он точно знал маршрут и цель своего похода. А о смысле он теперь не задумывался.
«Позвонить, – вдруг возникла в его воспаленной голове мысль, – нужно позвонить Даше... Или Ольге. Нужно поговорить с кем-нибудь, а то я окончательно свихнусь. Нужно немного прийти в себя, перед встречей с Ниной. Время у меня еще есть, а вот телефон»...
Васик бездумно пошарил по карманам и, вспомнив, что телефон потерял по пьянке, направился к первому попавшемуся ночному кабаку.
Васик переступил порог заведения, шагнув в окутанный табачным дымом полумрак, пронизанный синими лучами электрического света, в которых, словно слепые китайские драконы, нетвердой походкой блуждали пьяные люди.
Васик вспомнил, как он и сам превращался в дракона, сидя за стойкой бара – много-много раз.
А потом вдруг он увидел Нину. Она сидела за стойкой бара, задумавшись о чем-то... Она была одета в ту же самую одежду, в которой Васик видел ее в прошлый раз.
Васик медленно пошел туда.
Нина, не шевелясь, сидела на том же самом месте, точно так же склонив голову, как будто силясь что-то рассмотреть в наполненной окурками пепельнице.
Не в силах справится со своими губами, настойчиво расползающимися в глупую улыбку, Васик подошел к Нине и присел на высокий стул рядом с ней.
– Здравствуй, – сказал Васик.
Он хотел сказать ей, так и не поднявшей на него лица, еще... но его прервал подошедший бармен:
– Что будем заказывать?