Иллюзия пользователя. Урезание сознания в размерах
Шрифт:
Другими словами, это очень неприятные ситуации, в которых мы осознаем себя и осознаем тот факт, что останавливаем свои побуждения к действию.
Накладывать запрет на побуждения к действию нас заставляет не только страх перед божественным наказанием. Это сам по себе неприятный процесс. Неловкий. Неуклюжий. Напряженный.
Мы прерываем себя, так как можем быть не уверены в своей способности действовать, или от страха того, что окружающие нас осудят. Мы боимся быть осмеянными. Сознательно, мы склоны судить себя, смотреть на себя со стороны, видеть себя так, как видят нас другие люди.
Сознательное
Не существует пределов, до которых люди могут накачивать себя коктейлями, транквилизаторами и другими наркотиками, чтобы выйти за пределы этих сознательных запретов. Мы очень сильно хотим уйти от ситуаций, когда что-то себе запрещаем — и это не имеет даже отдаленного отношения к тому, являемся ли мы христианами или евреями.
Но это отлично соответствует способу мышления Либета. В письме по поводу вето в нашей повседневной жизни Либет пишет: «Я полагаю, что ваше замечание о сознательных запретах, которые чаще используются в неприятных ситуациях, действительно неплохое. Но я бы не стал минимизировать его важность и для многих по меньшей мере нейтральных ситуаций — к примеру, когда мы подавляем желание что-то сказать человеку (по поводу его/ее внешности или поведения), или подавляем стремление остановить ребенка прежде, чем он сделает то, что собирается сделать (в случае, когда для его развития лучше, чтобы он это сделал) и т. д. Но ваше замечание о запретах в конфликте между сознательной волей и подсознательно появившимися желаниями и др. не тривиально, и его стоит учесть.» В начале 20 века датский философ и физиолог Харальд Хоффдинг сформулировал эту мысль предельно ясно, даже несмотря на то, что он, конечно, не был знаком с теорией вето или идеей запретов как ассоциирующихся с дискомфортом. Выделено курсивом самим Хоффдингом:
«Когда подсознательные стремления действовать имеют то же направление, что и сознательные мысли, и чувства, заметить их нелегко… Их сила чаще всего соединяется с силой сознательных мотивов, которым и приписывается честь или позор за все совершенное действие».
Другими словами, мы замечаем подсознательное только тогда, когда оно идет наперекор сознанию. Ведь наше сознание предпочитает верить, что оно идентично человеку и не слишком охотно дает дорогу подсознательным устремлениям.
Возможно, этот механизм и объясняет, почему фрейдистская традиция особенно выделяла подсознательный характер подавленных желаний: именно потому, что бессознательное не сознательно, наше сознание предпочитает его не признавать. И единственные ситуации, в которых сознание вынуждено признать, что в человеке есть больше, нежели его сознание — это ситуации, в которых есть конфликт между сознательным и бессознательным. Парадоксально — но все, что может быть замечено, является и (наиболее) подавляемым.
То, что процесс вето обычно связан с дискомфортом, не означает, что мы не можем наложить подобное сознательное вето. Вето существует —
Но это означает только то, что нам не нравится это делать — и это опять-таки означает, что мы чувствуем себя лучше всего, когда наше сознание не проявляет свою свободную волю.
Люди более всего счастливы, когда не их сознание выбирает бессознательные побуждения. Люди довольны больше всего тогда, когда они просто действуют.
Но последствия этого наблюдения заключаются в том, что нам приходится лицом к лицу столкнуться с фактом: когда мы чувствуем себя хорошо, отвечает за это вовсе не наше сознание.
И нам приходится задать вопрос: неужели мы проявляем свободную волю только тогда, когда нам плохо? Или мы обладаем свободной волей и тогда, когда нам хорошо? А если это так, кто обладает свободной волей?
Глава 10. «Я» Максвелла
В распоряжении Михаэля Лаудрупа была половина огромного зеленого пространства стадиона Уэмбли в Лондоне. Аллан Симонсен исполнил свой искусный пас, который обманул английскую защиту и позволил Лаудрупу добраться до середины поля без помех. За исключением вратаря, Питера Шилтона, все игроки английской команды были на половине поля датчан, так что у 19-летнего Лаудрупа было полностью свободное пространство.
Футбольный матч 21 сентября 1983 года длился на тот момент менее минуты. Свободный проход Лаудрупа к английским воротам стал шоком для 82 тысяч зрителей, так как Англия всегда была одной из лучших в мире команд, а Дания — нет. Да, датские викинги хвастались перед игрой, говоря, что Дания находится на пути к своему международному прорыву. Но победить Англию — у нее дома — это был дохлый номер. Однако это нужно было сделать для достижения цели: квалификация для финального раунда Европейского футбольного чемпионата во Франции в 1984 году. Пройти должна была либо Англия, либо Дания.
После всего 50 секунд игры датчане получили шанс, какой редко выпадает в международных матчах, которые играются в гостях.
Питер Шилтон побежал по направлению к Лаудрупу, но изящный датчанин легко его обошел. И остались только Лаудруп, мяч, трава — и открытые ворота.
Михаэль Лаудруп развернулся к боковой стороне ворот и был очень близок к состоянию вне игры, обходя Шилтона, но ворота были пустыми. Все, что ему нужно было сделать — это ударить по мячу еще один, последний, раз.
«У меня была куча времени. Я задумался о том, какой выбор сделать — и я все испортил», — объяснил Лаудруп, когда его спросили, должен ли игрок осознавать, что он делает, непосредственно во время самого действия. Михаэль Лаудруп послал мяч в боковую стойку. Дания не повела в матче с первой минуты. У Лаудрупа было время осознать свои действия, прежде чем действовать. И результатом стал промах, который миллионы телезрителей помнят и по сей день.
Однако через 35 минут Лаудрупа сбили с ног в английской штрафной зоне. Аллан Симонсен забил гол, Дания выиграла со счетом 1–0 и команда «Датский динамит» смогла насладиться сравнительным успехом во Франции в 1984 году и на мировом чемпионате в Мехико в 1986 году. Михаэль Лаудруп станет одной из величайших звезд мирового футбола.