Иллюзия рая
Шрифт:
– Ты читал это, Дэниел?
– Конечно. Я думаю, что это может стать прорывом, который изменит все. А ты что думаешь?
– Думаю… теоретически ты, возможно, прав.
– И?
Она откидывается на спинку кресла и выдыхает.
– Для папы уже слишком поздно. Мне кажется, так или иначе он обрел покой в своем забвении, и мама рядом, чтобы составить ему компанию.
– Мама? Твоя мама?
Она отпивает вино и осторожно глотает.
– Да, он думает, что она там, с ним, и меня это устраивает.
– Полагаю, когда природа берет одной рукой, она возвращает другой.
На самом деле я в это не
– Однако наука может вмешаться и усовершенствовать. Мы всегда в это верили, не так ли?
Я улыбаюсь; это та Сара, которую я люблю. Я знаю, все, что ей нужно, – это новая история, новый источник вдохновения.
– У тебя все по-другому, дорогая. Ты уже оставила след, но что касается меня, я просто хочу быть частью истории успеха, чтобы я мог оглянуться на свою жизнь и гордиться тем, что сделал, знать, что изменил ситуацию к лучшему.
– О, милый, ты реально меняешь ситуацию к лучшему, каждый божий день, со своими учениками, с Мэдди…
– Нам не обязательно ехать в Женеву. Я могу придумать способ вежливо отказаться.
Я поворачиваюсь и иду к лестнице. Все кончено. Я опустошен, но так и должно быть. Мои плечи опускаются, когда я добираюсь до подножия лестницы.
– Мне хотелось бы больше узнать об этических последствиях и о том, что Шиллер намерен делать с патентами и маркетингом.
Я поворачиваюсь к ней; на ее губах появляется слабая улыбка.
– Это выполнимо.
Смею ли я надеяться?
– Из того, что я пока прочитала, этот продукт может стать как спасательным кругом, так и ужасающим ящиком Пандоры, если попадет в неправильные руки до того, как будет полностью опробован. Мы уже много раз видели, как это происходило. На карту поставлена наша репутация, Дэниел.
– Да… но ты… серьезно рассматриваешь это?
– Я сделаю это ради тебя, Дэниел.
Кровь отхлынула от моей головы, а сердце утроило свой ритм.
– Правда?
– Да, правда.
На мгновение я замер. Не могу в это поверить! Свершилось! Боже мой! Это свершилось! Мы едем.
– Ты… удивительная.
Я подхожу к ней и целую в губы.
– Благодарю тебя. Институт произведет на тебя огромное впечатление; я никогда не видел ничего подобного. Само по себе здание захватывает дух.
Я останавливаю себя; я фонтанирую.
– Но, детка, если мне придется слушать все эти скучные лекции на конференции, в то время как ты будешь кататься на лыжах по горам, наслаждаясь лучшим временем в своей жизни… потому что я знаю тебя. Я тебя убью.
– Послушай, они будут относиться к тебе как к королеве, как к чертовой кинозвезде, и я позабочусь об этом.
Мои мысли сейчас несутся вскачь; я едва могу дождаться, когда возьму трубку и начну действовать.
– Итак, чего же ты хочешь добавить в свой контрактный райдер? Замороженный виноград? Погладить щенков и котят?
Она начинает смеяться.
– Эээ… горячего швейцарского массажиста перед завтраком?
Я падаю на диван рядом с ней.
– Ах, да, что ж, в таком случае… коробка кубинских сигар и бутылка Лагавулина в гостиничный номер.
– Частный самолет?
– Джули Эндрюс поет “До-ре-ми” на твоем балконе?
Она взрывается утробным смехом, который звучит как перезвон колокольчиков. Звук, которого я не слышал уже очень давно.
–
Мы допиваем бутылку и отправляемся спать. Моя жена удивительная. В ней есть нечто такое, что может прогнуться до предела, но этого никогда не происходит. Я вижу, как она ежедневно тестирует эту силу.
Я лежу без сна рядом с Сарой, прильнувшей к моему плечу, поглаживая ее волосы и кожу на ее шее.
Колеса уже пришли в движение, и пути назад нет.
ГЛАВА 7
ОТЧЕТ ЛАНДАУ
ПОПАЛИСЬ!
Окей. Итак, я знаю, что я настойчивая и раздражающая, а иногда и коварная. Да! Я поднимаю руки и признаю, что пойду на все, чтобы получить то, что мне нужно. Но я знаю, вы простите меня, потому что это БОЛЬШОЕ дело.
СМИ уже несколько месяцев строят предположения о том, что Шиллер представит на своей конференции в Женеве, но у меня есть человек внутри, так что эта информация из первых рук. Я еще не видела исследовательских документов или данных, подтверждающих это утверждение, но это приближается, и поверьте мне, когда я говорю, что ЭТО РАДИКАЛЬНО. Это своего рода технология, которая заставляет вас взглянуть на календарь, чтобы убедиться, что вы не проснулись в другом столетии.
Мои верные подписчики, вам следует присесть. Разве не так говорят люди, когда переживают тяжелую утрату? Что ж, это своего рода смерть. Смерть нашей свободы, полное погружение в информационный фонд и контроль. И когда я говорю "контроль", то не шучу. Если медицинские паспорта для поездок и документы, подтверждающие состояние здоровья, позволяющие посещать рестораны, не разбудили вас, то это будет похоже на удар ножом в задницу.
Мозговые импланты
Это самая противоречивая часть биотехнологии, когда-либо изобретенная, но она уже здесь. Вы помните, как в девяностых годах люди говорили, что у них никогда не будет мобильного телефона? И теперь у тех же самых людей есть ПК, планшеты, умные часы, камеры для дверных звонков и собачьи трекеры. Мы стали жертвами, даже не осознавая этого. Мы все купили, обновились и теперь не можем представить себе ни одного дня без наших технологий. Так что, возможно, мы это заслужили. Это вещь, о которой вы никогда не думали: НЕЙРОКЛЕТКА.
Нейронный имплантат Института Шиллера.
Обратите внимание на это слово и запомните его. Скоро оно появится во всех средствах массовой информации, но помните, что впервые вы услышали это здесь. Следите за обновлениями Landauleaks.com в течение следующей недели, когда я буду вести репортаж непосредственно с конференции Шиллера.
БУДУЩЕЕ НАСТУПИЛО. Терри Ландау
ГЛАВА 8
Щиты из древесно-стружечных плит, закрывавшие разбитые окна вдоль улицы Гюстав-Адор, давно исчезли. Prada, Gucci, Louis Vuitton, все часовые компании класса люкс, отборные бутики и частные клубы открыты для бизнеса. Женева, несомненно, оправилась от серьезного экономического спада двух последних лет. Сменяющие друг друга лыжники и летние туристы помогли сохранить регион на туристической карте, но процветание города в значительной степени зависит от фармацевтической промышленности. Научно-исследовательские институты распространились от крупных городов Берна и Цюриха до Женевы, а биотехнологии изменили облик этого некогда причудливого городка конца века. А режущая кромка лезвия Женевы заточена в Институте Шиллера.