Иллюзия треснула
Шрифт:
– Я думаю, должен быть какой-то баланс в обществе, – прервала я монолог Дэррила. – Ученые должны заниматься наукой, но не должны быть заперты в своем собственном мирке. Вокруг них должны быть другие люди, которые бы их уравновесили, которые бы указали им, где корректно использовать их изобретение, а что причиняет душевные страдания людям.
– Ты говоришь, как мятежники, – Дэррил широко улыбнулся. – Они хотят сломать эту систему и сделать города доступными для всех, чтобы не было гонений и преследований, чтобы все были равны и жили в гармонии.
Грейс упоминала в своем рассказе мятежников,
– Живут точно так же, как мы, в общинах, – пояснил Дэррил. – Но не просто поддерживают сбежавших из убежищ и дают им кров и еду, а проводят миссии по изменению системы. Именно благодаря ним у нас есть списки тех, кого отправили в убежища, а кого в бункеры. Хоть эта информация и не была засекречена, в свободном доступе она не лежала. Они многое делают, чтобы улучшить жизнь. У них есть план и вера в собственные силы. Мятежники – одни из немногих, кто рискнут пробраться в город ради спасения беглецов, они вообще готовы драться и сражаться за простых людей. И постоянно ищут родных и близких, кто бы их об этом не попросил. Многие семьи воссоединились именно благодаря ним.
– Хорошие они люди, эти мятежники, – сделала я вывод. – А где их можно найти?
Мне подумалось, что я тоже могла бы их попросить о помощи в поиске. Сама-то я точно не справлюсь. Этот мир для меня такой новый, чужой, враждебный.
– Они не афишируют свое местоположение, – Дэррил пожал плечами. – И часто меняют места обитания. Можно поспрашивать у торговцев, они с ними ведут дела. А если повезет, то можно встретить случайно среди Руин. Мы так называем города и деревни, которые полностью разрушены и в них никто не живет.
– А где найти торговцев?
– Много где. Есть бродячие торговцы, есть и те, что живут в открытых поселениях, есть даже общины торговцев. Хоть они зачастую и не знают, где живут мятежники, но можно подождать с недельку-другую, рано или поздно кто-то из мятежников к ним приходит.
Да уж, не так-то просто найти этих ребят. Впрочем, оно и понятно: таким нужно скрываться.
– А что такое «открытые поселения»? – меня мучило столько вопросов одновременно, что я хваталась за каждое новое слово.
Дэррил ухмыльнулся. Похоже, его забавляло мое любопытство. Но он с радостью делился своими знаниями. Он был приятным темнокожим мужчиной, на вид немного моложе Грейс. Он хотел было продолжить разговор, но тут в комнату вошла женщина, тоже темнокожая, хоть и намного светлее.
– Опять просвещаешь новеньких, Дэррил? – она нежно ему улыбнулась.
– Да, это Милли. Ее вчера встретили Ханна с Дэйвом, – он весело ей подмигнул и повернулся ко мне. – Это моя жена Сандра.
Я приветственно кивнула Сандре, слегка улыбнувшись. Они выглядели милой парой. Чудесно, что они смогли найти друг друга через столько лет и не растеряли своих чувств. Это давало надежду.
– Открытые поселения – это небольшие деревни, которые прогрессисты не трогают, – продолжил объяснять Дэррил. – Там живут либо те, кого выпустили из бункеров – безобидных, не настроенных враждебно людей, либо те, кто не попал ни в убежище, ни в бункер.
– А много таких было? – судя по тому, что я успела узнать, в первые пять
– Да, достаточно, – подтвердил Дэррил. – Кто-то прятался в собственных убежищах под домами, другие сражались на войне, третьи еще где-то пережидали, не успев просто попасть под программу защиты. Невозможно было забрать всех.
– А как же радиация?
– Кто-то сумел переждать ее, кто-то погиб, остальные же получили лекарства. Прогрессисты понимали, что всех желающих им не укрыть и начали распространять при помощи роботов, мы таких называем «ходячая медстанция», лекарства от радиации. О существовании этих роботов было сообщено при помощи сброшенных с вертолетов листовок, радио (это единственное средство коммуникации, которое полностью сохранилось) и сами роботы об этом кричали на каждом углу. Позже им было позволено жить в уцелевших деревнях под строгим надзором. В их поселения постоянно наведываются прогрессисты, с целью контроля и поиска беглецов и мятежников. Поселенцам разрешено мирно жить и торговать, но только пока они не делают того, что может навредить прогрессистам. Предполагается, что торговлю они должны вести либо с самими прогрессистами, либо с другими такими же поселенцами. Но, конечно же, они торгуют со всеми. Просто одни поселенцы готовы за деньги продать беглеца или мятежника прогрессистам, другие же не являются сторонниками прогрессистов и всегда укрывают от них беглецов.
– А как распознать, какое из поселений доброжелательно? – поинтересовалась я.
– У торговцев есть списки однозначно безопасных поселений и нерекомендуемых к посещению. Конечно же, поселений намного больше. Поэтому, в незнакомые лучше не заходить. И вообще, в любых поселениях бывать рискованно, так как даже в доброжелательном ты можешь оказаться в момент очередного рейда прогрессистов и они сами тебя разоблачат. Жить в поселениях нам однозначно заказано. Мятежники же борются за то, чтобы и нам позволили там жить или строить свои дома.
Сандра, до этого убиравшая в комнате, подошла к мужу и положила руку ему на плечо. Улыбнувшись мне и Ханне, она обратилась к Дэррилу:
– Ты утомишь девочку таким обилием информации.
– Да нет, все нормально, – поспешила заверить я. У меня было еще много вопросов. – Мне хотелось бы поскорее разобраться во всем, что происходит.
– Ты все равно за один день все не узнаешь. От такого обилия информации только стресс заработаешь. Нужно постепенно все осваивать, привыкать к новой жизни, иначе будет срыв.
– Моя жена – психотерапевт, – ухмыльнулся Дэррил, погладив жену по руке.
– Была бы, если бы успела окончить университет до войны, – Сандра вздохнула. – А так, я по большей части самоучка. Но людям и этого хватает. Такие, как я здесь очень нужны.
– Я даже в иллюзии нуждалась в психотерапевте, – призналась я Сандре. – Когда мне казалось, что мир, в котором я живу – ненастоящий.
– О, у тебя капсула барахлила? – Сандра понимающе кивнула. – А сейчас ты как? Держишься?
– В первые часы, когда я осознала, что произошло, было сложно, а сейчас все мои мысли забиты поисками родных и я просто не хочу ни о чем больше думать.