Иллюзия Выбора
Шрифт:
— Но Вы явно еще не испытывали на себе всех козней и последствий подобного отношения. Едва ли в родном доме встречались с той опасностью, что ждет вас с этого дня.
— Я смогу за себя постоять.
— Одной вас не справится, — насмешливо ответил мужчина.
— У меня есть Кассиан. У меня есть…Хасин, — голос дрогнул, ведь Анна только сейчас впервые за вечер вспомнила о беловолосом демоне.
— Считайте, что у Вас есть и я, — вдруг произнес Алиман, глядя на нее насмешливо и в то же время предельно серьезно.
— Что это значит? — не поняла девушка, настороженно замерев в руках императора — музыка стихла, танец закончился, и они вдвоем стояли посреди большого зала, в окружении
Их никто не слышал, но словно понимая, что происходит что-то важное, в зале стояла полнейшая, настороженная, ожидающая тишина.
— Вы слишком дороги для моих сыновей, чтобы я мог остаться в стороне. И по большей части дело в Хасине, — говорил император, накрыв их пологом тишины, чтобы уж наверняка не дать себя подслушать. — Не считайте себя особенной в моих глазах.
— И не думала, — спокойно ответила Анна, глядя в ледяные синие глаза.
— Но сейчас я хочу пообещать Вам свое расположение и защиту. Опять-таки — не принимайте на свой счет. Есть две причины для этого: мои сыновья, а вторую Вам знать даже не обязательно — мой личный интерес.
Император мягко непринужденно коснулся руками плеч девушки, чуть приближаясь к ней, и коснулся губами ее лба, одаривая свои благословением. Анна с трудом скрыла свой шок, лишь постаралась мягко и благодарно улыбнуться. Склонилась в реверансе перед императором. Тот в ответ коротко кивнул и, резко развернувшись, направился прочь из зала под шум оглушающей тишины. На его губах была загадочная улыбка, а глаза лукаво сверкали. И лишь немногие знали, что это значит — он играет дальше.
В некоторой еще прострации Анна зашла в свою комнату, оставив за дверью провожавшего ее принца, который пожелал ей спокойно ночи. С лица не желала уходить улыбка, а взгляд то и дело останавливался на ободке и камне родового кольца, что преподнес ей Кассиан. Металл согрелся на ее пальчике, и грел ее саму. Такого счастья, такого восторга и воодушевления Анна не испытывала ни разу в жизни. Вечер был волшебным, и закончился не менее сказочно.
Заходя в главный зал, она решительно шла к цели показать всем вокруг свое место и свое значение. Одевшись так смело, она бросила вызов каждому, кто сомневался в силе ее воли, характера и ее смелости. Чеканя шаг, глядя лишь вперед, раскованно улыбаясь и не оглядываясь волнительно по сторонам, Анна всем дала понять, что не по зубам им, что ее не пугают угрозы и косые взгляды, что ей плевать на тех, кому она не нравится. А еще были глаза Кассиана, которые при первом взгляде на нее, заволокло алой пеленой восторга и восхищения. И большего ей уже не нужно было. Она купалась в его внимание, в его прикосновениях, взгляде и шепоте. В его объятьях чувствовала себя желанной, любимой, защищенной и в безопасности. И его близость в ней пробуждала желание вести себя сумасбродно и смело. Она дерзила ему, кокетничала и играла, как когда-то ее научила Хитана. И все больше синие глаза сияли восторгом и лукавством, когда он отвечал на ее подначки. Никто не нужен был им кроме друг друга в этот вечер. Ни разу принц не посмотрел в сторону, ничто не волновало его кроме девушки в его руках. А Анна просто наслаждалась вечером и по совету Хитаны была самой собой, сосредоточившись на том, чтобы ей было хорошо: успев продемонстрировать все, что было важным, она смело могла забыть обо всех.
Даже о Хасине.
Мысль о беловолосом демоне заставила улыбку на лице померкнуть. Анна прикусила губу от досады, поймав себя на этом — она не вспомнила о Хасине ни разу за весь вечер. Не увидела его в толпе, не поймала его взгляда и не искала сама. Она словно забыла о нем в этот вечер. И сейчас вдруг почувствовала себя виноватой.
В испуге напряглась, когда услышала за спиной, как тихо открылась и закрылась дверь спальни. В панике лихорадочно начала снимать кольцо с пальца трясущимися руками. Но оно не снималось! Губу прикусила до боли, пытаясь стянуть ободок с пальчика. Руки Хасина легки поверх ее трясущихся ладошек, когда он подошел сзади, мягко обнимая ее всем собой.
— Не надо, — мягко и тихо прошептал демон, касаясь губами ее виска.
Анна обернулась к нему, заглядывая в тоскливые глаза, а из собственных текли ручьем слезы, в которых тонула ее вина перед ним. Губы дрожали, и она вся тоже.
— Ты счастлива? — нежно улыбнулся ей Бастард, ласково вытирая ее мокрые щеки.
Девушка кивнула, опуская голову, а слезы новым потоком хлынули из глаз. Но да — она была счастлива! Но ровно наполовину. Другая сейчас рыдала от боли и вины, от тоски. И пусть мелочь — всего лишь кольцо, пока только помолвка — это все уже начало того, чему не миновать конца — их отношений с Хасином.
— Мы всегда знали, что так будет, — грустно усмехнулся беловолосый демон, поднося к губам ее руку и целуя колечко на тонком пальце.
— Прости меня, — вжавшись в него всем телом, обвив крепко его руками, так по-детски, прошептала, всхлипывая, Анна.
— За что ты просишь прощения? — обнимая ее, улыбнулся едва заметно юноша.
— Тебе больно.
— Я уже свыкся с болью. По крайней мере, думал, что это так. Но она каждый раз меняет свои оттенки. И так сильно и мучительно не было еще никогда, — горечь и отчаяние сквозили в этих словах, были буквально пропитаны ими — настолько сильна была боль.
— Я люблю тебя! Люблю, — запрокинув лицо и заглядывая в стальные глаза, отчаянно зашептала Анна. — Это не изменилось. Не ушло. Не исчезло! Ты ведь знаешь это?! — со страхом с голубых омутах своих глаз, требовательно спросила она.
— Знаю, — улыбнулся Хасин. — И я люблю тебя. Это меня и убивает — любовь.
— Что нам делать?! Я не хочу…терять тебя, — и принцесса снова отчаянно прижалась к нему, пряча лицо на широкой груди.
Сейчас она выглядела удивительно слабой и беззащитной. И увидеть ее сейчас те стервятники, перед которыми она сегодня блистала, и они порвали бы ее на части прямо в эту минуту. Но в этот миг она была под самой надежной защитой — в руках своего демона.
— Но и его я тоже люблю, — с плачем добавила Анна, содрогаясь в руках Хасина.
— И это я знаю, моя Амани, — спокойно улыбнулся Хасин словно самому себе.
А в глазах был океан боли, отчаяния и страха. Сейчас он был бессилен и слаб так же, как был новорожденный младенец — беспомощен. Грудь сжимало и мешало дышать, сердце разрывалось на кусочки, и впервые в жизни глаза стали мокрыми. Никогда он не плакал, никогда не знал, что это такое и как это происходит. С удивлением снял со щеки единственную сверкающую каплю, неверяще рассматривая ее. Грустно усмехнулся, растерев ее меж пальцев. Снова обнял свою Амани, прижал крепко к своей груди, наслаждаясь своими крохами счастья.