Иллюзия «Я», или Игры, в которые играет с нами мозг
Шрифт:
На самом деле открытия Либета показали, что в ситуациях, когда нас просят инициировать волевое действие и отслеживают момент мысленной инициации этого действия, подготовка к нему происходит задолго до того, как мы осознаем свое намерение. Большинство людей находят это удивительным. Однако нейробиологи менее впечатлены, поскольку знают, что мозг заведует как движением, так и осознанной осведомленностью, что делает невозможной беспристрастную и объективную оценку. Другая проблема интерпретации динамики событий заключается в том, что активизация мозга, связанная с осознанной осведомленностью, происходит не единовременно, а скорее имеет распределенный характер. Другими словами, хотя мы и можем внезапно осознать мгновение, когда приняли решение, процесс должен был нарастать в течение некоторого времени. Может казаться, что все случилось прямо перед тем, как мы пошевелили пальцем, но это не так. Мы только так думаем. Спиноза понял это 350 лет назад.
Одна крупная ошибка в интерпретации открытий Либета и в понимании истинной природы Я вообще кроется в том, что невозможно пассивно ждать, когда возникнет побуждение, и в то же время отслеживать момент осознания его осуществления. Мы не можем выйти за рамки собственного сознания и сказать: «Да, в этот момент я почувствовал позыв к действию, а вот в этот момент я фактически начал выполнять его». Нельзя усидеть на двух стульях. Как указывал философ Гилберт Райл [292] , в поиске себя нельзя быть одновременно и охотником, и добычей. Упомянутые заблуждения отражают наше подспудное дуалистическое представление о том, что наш разум отделим от нашего тела.
292
G. Ryle, The Concept of Mind (London: Peregrine, 1949), 186–9.
Мы полагаем, что разум управляет телом, но это иллюзия свободы воли и контроля. Она возникает, когда наше субъективное осознанное намерение предшествует реальному выполнению движения, которое происходит с небольшим отставанием. И эта временная задержка имеет критическое значение, поскольку, если разорвать связующее звено между моментом осознания намерения действовать и собственно действием, оно уже не выглядит произвольным.
Когда два ума не лучше
В большинстве ситуаций мы ощущаем, что контролируем собственные действия. Из этого есть исключения, например рефлексы, не имеющие сознательного контроля, и другие типы непроизвольного поведения. Некоторые из них оказываются на удивление заразительными, такие как смех и зевота, в сообществе людей. Но большинство наших обычных повседневных действий вроде бы находятся под нашим контролем. Однако повреждение мозга способно это изменить. Паралич – наиболее распространенный пример. Руки и ноги человека могут быть в полном порядке, но если повреждены мозговые центры, отвечающие за движение, то, несмотря на все усилия воли, его парализованные конечности не могут двигаться.
А иногда наоборот части тела могут двигаться сами по себе. Например, при «синдроме чужой руки» пациенты не контролируют одну из своих рук и ощущают ее действия так, будто ею управляет кто-то другой или что у этой руки своя собственная воля [293] . Это заболевание известно так же как синдром доктора Стрейнджлава в честь персонажа фильма Стэнли Кубрика 1964 года, которого сыграл Питер Селлерс, – прикованного к инвалидной коляске эксперта по ядерной войне и бывшего нациста, чья неконтролируемая рука вскидывалась в нацистском приветствии и делала попытки удушить своего обладателя. Сколь бы странным ни выглядел синдром доктора Стрейнджлава, ему есть обоснованное объяснение: каждая рука находится под контролем противоположного полушария мозга.
293
F. Assal, S. Schwartz and P. Vuilleumier, «Moving with or without will: Functional neural correlates of alien hand syndrome», Annals of Neurology, 62 (2007), 301–6.
По причинам, ведомым только матери-природе, большая часть процессов обработки информации и результатов на выходе передана в нашем организме противоположному полушарию. Если вы проведете воображаемую линию посередине вдоль человеческого тела, то вся информация, поступающая с левой стороны мира [294] , направляется в правое полушарие. Точно так же вся информация с правой стороны обрабатывается в левом полушарии. Это же касается и тактильных ощущений и действий. Левое полушарие контролирует правую сторону тела, а правое полушарие – левую. При серьезном повреждении левого полушария у человека может оказаться парализованной вся правая сторона тела, и наоборот.
294
Левый глаз, левое ухо, осязание левой руки и т. д. – Примеч. ред.
Некоторые наши навыки тоже специализированы – отнесены к одному из полушарий.
Мы не чувствуем этого разделения труда, поскольку два полушария работают всегда сообща при выработке схем поведения. Это происходит благодаря тому, что полушария мозга связаны большим пучком нервных волокон, образующих в своей массе так называемое мозолистое тело. Обмен информацией между полушариями, кроме всего прочего, делает возможными всплески аномальной электрической активности. Например, при эпилепсии они могут возникнуть в одном из полушарий, но распространиться на весь мозг, вызывая общие судороги. Эпилепсия может делать человека совершенно недееспособным, лишь рассечение волокон мозолистого тела, соединяющего два полушария, позволяет сдерживать мозговой шторм, предотвращая его распространение из места происхождения по всему остальному мозгу. Это облегчает наиболее тяжелые симптомы.
Последствие такой операции – пациент с «рассеченным мозгом». Два полушария мозга у него работают независимо друг от друга, но бывает очень трудно заметить какую-либо разницу. Пациенты с рассеченным мозгом ведут себя абсолютно нормально. Сразу напрашивается вопрос, зачем тогда нам вообще нужна связь между полушариями. Но на деле вышло, что пациенты с рассеченным мозгом не вполне нормальны. Им просто очень хорошо удается компенсировать потерю обмена мозговой активностью, которая в норме происходит между полушариями в обоих направлениях.
Нейробиолог Майкл Газзанига продемонстрировал, что у пациентов с рассеченным мозгом на самом деле каждая половина тела и мозга может думать и действовать по-своему. Одно из его наиболее драматических наблюдений было очень похоже на синдром д-ра Стрейнджлава [295] . Газзанига дал пациенту с рассеченным мозгом головоломку, которую нужно было решить, используя только правую руку (контролируемую доминирующим в речи левым полушарием). Однако это была пространственная головоломка, где блоки надо было установить в правильную позицию (действие, требующее активности правого полушария). Правая рука беспомощно вертела блоки вновь и вновь, пока, будто в негодовании, левая рука, на которой пациент сидел, не выпрыгнула и не попыталась забрать блоки у правой руки пациента. Это выглядело так, как будто это была рука другой личности.
295
См. M.S. Gazzaniga, «Forty-five years of split-brain research and still going strong», Nature Reviews Neuroscience, 6:8 (August 2005), 653–9, где изложены размышления Газзаниги о его исследовательской работе с рассеченным мозгом.
Иногда такой недостаток управления охватывает все тело. Французский невролог Франсуа Лермитт описал очень странное расстройство, которое он назвал «синдром зависимости от внешней среды»: пациенты рабски копируют поведение врача [296] . Как и больные синдромом Туретта, подражающие поведению любого другого человека, пациенты Лермитта были вынуждены копировать каждое движение, выполняемое врачом. В какой-то момент французский невропатолог упал на колени в своем кабинете, словно собирался молиться, и пациентка повторила это за ним, склонив голову и сложив руки в молитвенном жесте. Другие пациенты демонстрировали поведение невольного применения. У них сам вид объекта запускал неконтролируемую реакцию, связанную с этим объектом [297] . Например, они брали чашки, находившиеся поблизости, и начинали пить из них, даже если чашки были пусты или принадлежали не им. Они чувствовали непреодолимый позыв щелкнуть выключателем или потянуть за ручку. Во всех этих примерах действия пациентов запускались внешними событиями и не были их добровольными (т. е. произвольными) действиями, хотя некоторые из них пытались объяснить свое необычное поведение как произвольное. Они судили о своих действиях так, будто они хотели сделать их, но на деле что-то из окружающей среды брало контроль над их действиями.
296
F. Lhermitte, «Human autonomy and the frontal lobes. Part II: Patient behavior in complex and social situations: The «environmental dependency syndrome», Annals of Neurology, 19 (1986), 335–43.
297
F. Lhermitte, «Utilization behaviour» and its relation to lesions of the frontal lobes», Brain, 106 (1983), 237–55.