Иллюзия
Шрифт:
– Конечно.
– Может, сходим к Десне? – предложил Забаровский, желающий продлить очарование.
– И что мы там будем делать?
– Купаться!
– Не-е, я купаться не буду… Холодно.
Руслан скинул пиджак, заботливо укутал девичьи плечи, настойчиво увлек к реке. От высотки они повернули налево, прошли мимо обшарпанного ДК Горького, центрального входа на стадион, двухэтажных домиков Никитинской. Молодые люди остались вдвоем на перекрестке ночи, в усталой ласке прикосновений. Мимо проплыл кованый заборчик парка «Юность», с легких уст юноши переименованный в «Ювентус», –
Они спустились на пляж с детскими «грибками» и зелеными кабинками для переодеваний. Забаровский быстро сбросил рубашку. Галстук лег сверху, туфли аккуратно встали рядом. Лена смущенно отвернулась, рассматривая флору в сумеречной мгле.
– Ты идешь? – оставшись в горошечных семейниках, позвал дружок.
Она покачала головой.
Прохладная вода омывала щиколотки, шампанское бодрило, Руслан быстро зашел по пояс. Пара размашистых гребков, и выпускник перевернулся на спину, освоившись в воде. Подруга собирала цветочки, то присаживаясь на корточки, то выпрямляясь с букетом. Пловец скоро вернулся на берег – одному купаться скучно.
– Водичка отличная! Зря не идешь. – Забаровский обхватил хрупкие плечики, развернул к себе.
Лена боялась поднять глаза, сжимая стебельки цветов. Руслан прижался к пиджаку, согреваясь и обнимая подругу. По телу стекали капли.
– Тогда давай потанцуем! Мы не закончили. – Он закружил Будяк. – «Танго! В Париже танго!»
Сделав обязательное заваливание партнерши, танцор нарочно не подрасчитал и мягко повалил Лену на песок. Пиджак слетел с девичьих плеч, она зажмурилась, крепко прижав букетик к груди. Он скалой навис над голубеньким платьем. Личико возлюбленной дышало свежестью, полуприкрытые веки зыбко подрагивали, – девушка за мгновение до превращения в женщину.
Глава VII
На Москву
Она любила молча, изучая новые ощущения, пытаясь найти удовольствие. Он радовался мнимой опытности, млел от нежности, задыхался от обладания.
Руслан устало завалился набок, закинув руку за голову, как для чтения Достоевского. Она села, отдышалась, сгоняя розовость горячей кожи.
– Я все-таки искупаюсь. Отвернись. – Глянула из-за плечика, нагой направилась в воду, трогая гладь ладошками.
Они поклялись в вечной любви, а через неделю прощались.
Забаровский с Малышевым всматривались в тусклые разводы плацкартного окна. На перроне силилась улыбнуться Будяк под ручку с прослезившейся бабой Нюрой. Мать Глеба осталась дома готовить ужин, отец задержался на работе.
– Идите уже. – Родственник и сердечный друг махал рукой.
Женщины вздрагивали головками, прикладывали руки к ушам, грустно трепетали. Руслан провел под глазами, вытирая воображаемые слезы. Они тоскливо улыбались, но стояли.
Состав вздрогнул, по цепочке пробежала железная волна, затухая в вечернем тумане. Поскрипывая, старо-зеленый
– Ладно, будем располагаться. У вас верхняя полка? – Лидер дуэта обратился к бойкой старушке с подкрашенными волосами. – Мы вам уступим.
– Вот спасибо! А то я прям, не знала, как заберусь наверх.
– Благородно, – поддержал упитанный мужчина пятидесяти лет в пиджаке поверх красно-черного джемпера, лицом напоминающего сенбернара. – Может, и меняться не придется, займете мое, жду купе. Обещали.
Припорхала проводница.
– Пока место в купейном не освободилось, но через час выходят, я тогда вас предупрежу.
– Ага, – досадно согласился ожидающий.
Женщина собрала билеты и деньги за постель. Выпускники сэкономили на чае. Избалованные попутчики отказались от черного, бабулька согласилась на зеленый с лимоном, «сенбернар» заказал кофе.
– Молодежь, покорять столицу? – Попутчик с любопытством следил за борьбой друзей с бельем.
– Москва – перевалочный пункт, точка назначения – Пермь. – Руслан прервался. Друг помалкивал.
– Поступать или в гости? – коротал час мужчина.
– Поступать, конечно.
– А вы? – Объектом внимания стала старушка. – В гости, но ведь никак не поступать?
– Из гостей. К дочери ездила, внучка повидать. Сама-то давно живу в Москве. Все хочу зятя уговорить переехать – в Брянске работы нет.
– Ааа… – «Сенбернар» зевнул.
– А вы, наверное, тоже москвич? – поддержал затухающий разговор Забаровский.
– Точно! Как догадался?
– Интуиция!
– Не подводила?
– Ни разу!
Они посмеялись, проникаясь симпатией.
Прилетела проводница.
– Через час освободится – я тогда предупрежу.
– Ага. – Респектабельный попутчик воспринимал участие, как должное.
Малышев аккуратно разгладил складки посеревшей от чрезмерного употребления простыни и забрался наверх аккурат напротив москвича. Товарищ небрежно затолкал края под матрац – материя рюшками свесилась с полки, выпускник присел рядом со столичником.
– А вы, какими судьбами в Брянске?
– По делам.
С чаем вернулась проводница, участливо вздохнула джемперу, упорхала обратно. Из внутреннего кармана московского пиджака вынырнул московский коньяк.
– Молодежь, вам уже можно? – Мужчина покосился на брянцев.
– Можно, но не нужно. – Руслан покосился на приятеля.
Глеб уже раскрыл «Астрологию» и растворился в звездном небе.
– Вам плеснуть? – Бутылка приглашающе клюнула бабульке.
– Ой, что вы, что вы? – Некоренная замахала руками. – Давление.
Коньяк, булькнув пару-тройку раз, разошелся шоколадной пеленой по краям стакана, растворяясь в растворимом кофе.
– В поездах у меня традиция… – Из кожаного портфеля первопрестольника появился сверток мятой фольги. – …должен съесть курицу… целиком!