Илья Муромец
Шрифт:
– Святогор мало верит в людей, - печально отвечал Илья, - я знаю, он многое повидал и многое совершил. Но он очень помогает мне.
Когда они оказались возле конюшни, тысяцкий приказал конюху выводит скакуна. И вскоре, скрипя снегом под копытами, на улице появилась добрая вороная лошадь. На спине у неё было причудливое седалище, с которого свисали странные петли.
– Что это?
– недоумевал Илья.
– Это называется - седло, а это - стремя. Сюда садишься, туда вставляешь ноги и можешь ничего не бояться. Я знаю, у тебя плохо получается ездить верхом. С этим ты никогда не упадёшь с коня.
Илья обрадовался и крепко обнял друга. Такой подарок был знаком особого внимания. Когда мужчина предлагал мальчику дружбу, он дарил ему скакуна, обязательно женского пола. Если мальчик принимал подарок, то этим между ними заключалась как бы помолвка, и никто из них не мог уже любить другого мальчика или мужчину. Илья с радостью забрался на скакуна. Теперь с этим было на порядок проще, нужно было лишь вставить ногу в стремя, подтянуться и взобраться наверх. Конюх меж тем вывел другого скакуна, на этот раз самца, на которого сел сам тысяцкий, так же в новое кожаное седло. И так они поехали рядом друг с другом. Илья держался крепко и уверенно. Поначалу боялся упасть, но этот страх быстро пропал, когда ноги почувствовали надёжную опору.
– Знаешь, Илюша, - говорил Ратша, - ты много хорошего сегодня сказал, но однажды мы всё равно должны будем взять в руки оружие. Ведь есть такие люди, которые никогда не обратятся ко Христу, окружи ты их хоть тысячу раз заботой и любовью. Есть те, кто уже прокляты, и место им в аду.
– Понимаю, - промолвил в ответ Илья, - ты, видимо, говоришь про Змея Горыныча. Я был ещё ребёнком, когда детей пугали этим чудовищем. Должно быть, он уже очень стар сейчас. Может, и сам умрёт, своей смертью.
– Может и погибнет. Но я говорил не о нём сейчас. Под Муромом вновь объявился Соловей-разбойник. Его шайка стала ещё больше, грабит сельский люд, отбирает запасы, оставляя людей голодать.
– Нужно им помочь, - с грустью отозвался Илья, - мы должны накормить их всех. Я лично поеду за ними и привезу их в город.
– В этом нет нужды, Илья. За ними уже поехали, я распорядился. Но что велишь делать с самим Соловьём? Казнить его? Но тогда мы согрешим перед Богом, не проявим любви к своему ближнему.
– Нет, нельзя, нельзя убивать. Только чтобы защитить невинных. Но если разбойники Соловья сдадутся, брать их в плен живыми, окружать заботой и любовью, дать им шанс на спасение.
– Даже если Бог их простит, как простить их тем, кто потерял из-за них родных и близких? И разве их страшный грех допускает прощение? Они тоже спасутся в конце времён?
– Это только Богу решать. Знающие люди говорят, что если покаются, то спасутся, только покаяться надо искренне, от души, нужно изменить свою сущность, переродиться. Но нам не дано знать, переродился ли доподлинно человек или нет. Это дано знать только Богу. К нам они могут лишь проявить великую любовь, которая заслужит им прощение.
Ратша как-то скептические скривил лицо.
– Ты просто не знаешь этих извергов. Они вытворяют такое, что не снилось даже Змею Горынычу. Но Змей не человек, точнее - оборотень. В облике человек он не убивает, как только становится зверем, совершает свои страшные зверства. Эти же зверствуют с лицом
К этому времени они уже выбрались за пределы города и теперь разъезжали по укрытому снежной пеленой чистому полю. Здесь широта и простор могучим эхом отзывались в свободолюбивой русской душе. Здесь Русь воистину становилась необъятной. Хотелось дышать полной грудью, казалось, что здесь действительно больше воздуха, чем где бы то ни было. Даже скакуны расширили ноздри и жадно дышали зимней свежестью. Вдруг совершенно не понятно откуда появился шустрый русак. Лошадь едва не наступила на него, и от неожиданности даже отпряла в сторону. Но Илья удержался и сейчас, ноги плотно сидели в стремени.
– Айда!
– прокричал Ратша и рванул вперёд. Он уже достал копьё и во весь опор гнался за ушастым зверьком. Илья последовал его примеру. Понукая своего скакуна, он погнался на всех парах за добычей. Кто быстрее. Конь Ратши был уже далеко впереди, но заяц постоянно петлял, резко уходил в сторону, прятался за кустами. Никак не удавалось его поймать. Илья вскоре оказался ближе к зверьку, чем его друг. Из-под копыт его лошади во все стороны летел снег. В этот мил он был весь вниманием, не видел ничего кроме острого клинка своего копья и бегущего зайца. И тут заяц исчез, его отнесло в сторону. Илья резко остановил своего скакуна, сделал круг вокруг своей оси и остановил взгляд на раненном зверьке. Заяц ещё дёргал лапками, но окровавленная стрела в животе не позволяла ему подняться и убежать. С востока приближались три всадника, один из которых держал в руке лук.
– Вы что, ослепли?
– прокричал в гневе Илья, - не видите, что это моя добыча? Я за ним гнался.
– Смотри с кем говоришь, мальчишка, - вымолвил самый старший из них.
– Нет, это, кажется, ты забываешься, Юртай, - произнёс подъехавший Ратша, - ты не князь и давно уже не сын князя.
– Да как ты смеешь?
– визгливо возмутился тот, кто подстрелил зайца. Теперь он направил своё оружие на тысяцкого.
– Убери лук, Горясер, - спокойно проговорил Ратша, - ты не посмеешь ранить тысяцкого.
Но Горясер и не думал выполнять его приказ. Самый младший из путников, по имени Идман с трудом уговорил его и забрал лук.
– Добыча наша, - молвил меж тем Юртай.
– Ну нет, добычу твой брат украл, - возражал тысяцкий.
– Оставь их, Ратша, пусть забирают, - взмолился Илья. Он уже понял, с кем они столкнулись. Сыновья того, кто был князем до Всеволода Додона, братья: Юртай, Горясер и Идман.
– А ты кто такой?
– набросился вдруг Горясер на Илью, - не тот ли блаженный Илюша?
– Вот что, Ратша, - снова заговорил Юртай, - твоего резона здесь нет никакого. За зайцем гнался твой мальчишка. И если он не против, то и ты не вправе противиться. Зверя мы забираем с собой.
– Забирай, - вымолвил Илья, - я слышал, вы приняли оглашение, хорошо бы, чтобы вы как можно раньше крестились. Христиане должны быть милосердны друг ко другу и к добрым людям. А я знаю, что в вас много добра.
– Замолчи, мальчишка!
– прокричал Юртай, - свои глупости будешь проповедовать черни. Мне нет дела до твоего Бога и его милосердия.