Ильза Янда, лет - четырнадцать
Шрифт:
У меня заколотилось сердце. Я подумала, что этот звонок обязательно как-то связан с Ильзой. Это из полиции! Сердце мое заколотилось еще сильнее: «А вдруг это сама Ильза?»
Кажется, Курт тоже подумал что-то в этом роде – он застыл в дверях спальни и молча глядел на входную дверь. Снова раздался звонок. Курт сделал над собой усилие, взглянул на меня и сказал:
– Может быть, это лифтерша?
Я стояла ближе к входной двери, чем Курт, но мне не хотелось открывать дверь. Я не верила, что это лифтерша, а еще я была в ночной рубашке. А на ночной рубашке впереди
– Я открою! – сказал Курт.
Но раньше чем Курт успел протиснуться между дверью спальни и телевизором, мама и советница оказались уже в передней. И Оливер с Татьяной тоже.
– Неужели никто не может открыть? – возмущенно спросила советница и направилась к двери. Следом за ней шла мама. Вид у нее был совсем растерянный. Советница открыла дверь.
В дверях стоял Али-баба. Али-баба в мохнатой куртке, индийской рубашке и разрисованных джинсах, с розовым колпаком на голове! Али-баба приветливо улыбнулся советнице.
– Пардон, – сказал он, – извините за столь позднее вторжение. Я ищу... – Али-баба обвел взглядом переднюю. – Я ищу... Ах, вот она, моя Sweety.
Советница считает людей, одетых, как Али-баба, за тотальных подонков и отпетых хиппи и до смерти их боится. Советница отпрянула от Али-бабы, и Али-баба принял это за приглашение войти. Сперва он еще тщательно вытер перед дверью ноги о наш половик, а потом вошел, снял с головы фетровый колпак и сказал:
– Добрый вечер! Я, право же, ненадолго, мне надо только... Я хотел...
Али-баба потерял вдруг уверенность и начал запинаться. И неудивительно – все уставились на него с таким ужасом, и особенно, кажется, я сама.
Я попробовала что-то сказать, что-нибудь вроде «добрый вечер, Али-баба!» или «так что ты хотел, Али-баба?», но не смогла выговорить ни слова.
Али-баба переминался с ноги на ногу, вертел в руках свой фетровый колпак, пока не скрутил его в розовую колбасу, и глядел на меня, ища помощи. Помощь пришла со стороны Курта. Курт сказал:
– Добрый вечер, молодой человек!
И тогда Али-баба снова приветливо улыбнулся Курту и сказал:
– Я хотел только сделать вашей дочери одно неотложное сообщение. И я решил его сделать еще сегодня, потому что все равно шел домой как раз мимо вашего дома.
– Ну так сообщайте! – дружески улыбнулся Курт.
– Но это, извините, разговор с глазу на глаз. – сказал Али-баба.
Курт кивнул и указал рукой на дверь моей комнаты. Тогда Али-баба кивнул Курту и взял курс прямо на мою комнату. Я схватила в ванной купальный халат Курта, надела его и бросилась вслед за Али-бабой. Я догнала его уже у двери.
– Заходи, – сказала я.
Али-баба вошел в мою комнату и опустился на Ильзину кровать. Я закрыла дверь.
– Ну, брат Sweety, – выдохнул Али-баба. – Что это у вас тут за кошмарный сон?
– Где? – спросила я, словно не догадываясь, о чем он говорит.
– Нy, эти бабы, в передней!.. – сказал Али-баба с гримасой в сторону двери. – Они на меня так глазели, словно я крокодил в пансионе благородных девиц.
Потом Али-баба вздохнул и заявил, что при подобных домашних условиях просто преступление
– Какая?– спросила я.
– У медведя гризли есть брат! Очень молодой! Двадцати одного года от роду, может, двадцати трех. Точнее установить не удалось. Во всяком случае, братец разъезжает в красном «БМВ». И ему вполне подойдет длинное белое замшевое пальто. То есть с гарантией.
Али-баба рассказал мне, как ему удалось это установить.
– Ты после кино сразу ушла, и остальные тоже вскоре разошлись, а мне было еще неохота домой топать. Вот я и пошел опять к «Золотому гусю». Вообще-то я собирался только еще раз глянуть, не стоит ли все-таки где поблизости красный «БМВ». Но когда я болтался там, возле трактира, я увидел, что в соседнем доме на первом этаже открыто окно и из него выглядывает какая-то старушка. Ну, думаю, вот кого я спрошу. Подхожу к окну и спрашиваю старушку, не видала ли она в этих местах молодого человека – он живет где-то тут, такой довольно красивый, разъезжает в красной машине и одет в длинное белое замшевое пальто. И что же ты думаешь, Sweety, отвечает мне эта старушка?
– Что это брат трактирщика!
– Нет, – Али-баба снисходительно улыбнулся. – Сперва она заявляет, что ей хотелось бы знать, почему я об этом спрашиваю.
– И что ты ответил?
– Я малость пошевелил мозгами и сообразил, что такая старушенция ничего хорошего про молодого человека в белом пальто наверняка не скажет. И вот я говорю ей, что я бедный мальчик и очень, очень долго копил на велосипед, а потом приехал этот красный «БМВ», в нем сидел молодой человек в белом замшевом пальто, и когда он становился на прикол, то погнул мне заднее колесо, а потом уехал. И теперь я разыскиваю преступника.
Я спросила Али-бабу, поверила ли ему старушка.
– Еще как! – с гордостью ответил Али-баба. – Она была просто счастлива. Она этого типа терпеть не может, вечно он хлопает дверцей своей машины прямо под ее окном, да так громко, что она просыпается среди ночи и не может больше уснуть. И когда она просит закрывать чуть потише, он просто смеется над ней.
– А про Ильзу она что-нибудь знает?
Али-баба ответил, что об этом он старушку не спрашивал. Это, по его мнению, было бы как-то подозрительно.
– Зато она мне рассказала, что старый трактирщик – человек добрый, трудолюбивый, честный и экономный. Но братец, по ее словам, ну полная противоположность всему этому. «Сверху шелк, а внутри щелк», – как она выразилась. Плейбой, прожигатель жизни, и притом самого дурного толка, – вот, мол, кто он такой. Работать не работает, трактир ему не подходит, хочет подняться выше, уж который год студент, да вот экзаменов не сдает, а все потому, что старший брат ему как отец, балует, и деньги ему дает, и вообще все. – Али-баба вздохнул. – В общем, старуха прожужжала мне все уши.