Именем Анны. Возврата не будет
Шрифт:
– Аномалия здесь ни при чём. Она с воскресенья. Я не просто так лесничий, Лент. Баланс силы – это ответственность коричневых, – и повторил упрямо: – Аномалия ни при чём.
– А что при чём? – было что-то в ответе лешего. Знаменитый «ханч» Лента, его чутьё, нюх ищейки со стажем, просто кричал об этом.
Леший скривился, будто последний вопрос причинил ему боль: – С Татьяной поговорю. Не имею права сам решать что и кому рассказывать. Ты иди, Лент, иди. Мне нужно побыть одному. В лес схожу.
Чтобы Лент сейчас ни сказал, получилось бы или очень плохо, или ещё хуже. Поэтому он сухо кивнул
Кислый Вик с глазами на мокром месте к беседе не располагал. Парня, однозначно, стоило «почистить», но перед тем, как начать, Лент всё же решил переспросить. Мало ли, может, и правда, всю память ему оттяпает.
– Ты вчера Айу к Полине в гостиницу возил?
– Возил. Сначала в гостиницу, потом домой.
– Ну как там она?
– Полина? Пьяная была. Не добудились. Ребёнок в круглосуточных яслях, а сама – в дупель.
– А вы что?!
Парень уставился на Лента удивлённо. Похоже, даже позабыл о своей беде. Он совершенно точно не понимал, какого ответа ждал от него Лаврентий Петрович.
А такого! Что за люди в этом Ростове?!
– Поехали к Айе! В кремль. А потом поедим, где скажешь. Я обещал – я угощаю.
Глава 13
«Почистить» страдающего Ромео по дороге не удалось, но не в силу недостатка желания или упорства со стороны Лента. Он удачно быстро позеленел, сразу сплёл пальцы в нужный узел и послал Вику импульс точечного забвения, изо всех сил концентрируясь на эмоциональном фоне парня, чтобы тот ненароком не забыл правил дорожного движения. Фон ничуть не изменился – парень по-прежнему страдал, – и это было странно.
Лент попробовал ещё раз. Потом ещё. Менял заклинания, узлы, чистил собственные мысли… но сидящий рядом сосредоточенный на дороге водитель, а по совместительству самый несчастный молодой человек на планете, продолжал оставаться самым несчастным. Чёртов Ростов! Ладно, раз на то пошло, есть у Лента одно безотказное средство. И нечего жадничать! Зато никакие аномалии ему не страшны, ибо это не ворожба, а своего рода оберег.
Шарик жёлтой пыли – а Лент подумал именно о нём, о концентрате силы жёлтого клана, – обычно валялся в дорожной сумке. Сумка была здесь, в машине, на заднем сидении. По такой дороге Дуся шла неровно, и лезть назад было неудобно, но Ленту было наплевать, его разбирал азарт. Ведьмак он или нет, в конце концов! Пусть ему и не приходилось раньше сталкиваться с такой задачей. Это же не просто память, это – чувства, любовь, чёрт бы её подрал, а по делам амурным в зелёном клане – дамы. Они и чувствуют тоньше, и вообще… Но он-то тоже зелёный! И даже немножко жёлтый – по маме, – отсюда и оберег. А жёлтые только и умеют, что управлять эмоциональными привязанностями, зато уж делают это мастерски.
Кряхтя и изворачиваясь Лент дотянулся до сумки и извлёк из неё шарик. Оставалось загадать желание и проткнуть пальцем эластичную оболочку. Он вызвал из памяти сообщение смс: «Не ищи меня!» – других «якорей» на кикимору у него не было, – и постарался чётко сформулировать желаемое. Виктору не стоило переживать из-за
Всё! Теперь Лент мог заявить с полной ответственностью даже под присягой на Лысой Горе, что Ростов Великий – не просто аномалия, а магический катаклизм.
Совершенно озадаченный, он вывалился из Дуси у самых ворот кремля, стараясь не смотреть на Вика. Тот, раздавленный и убитый, остался в машине. В принципе, ему бы не помешало сейчас пройтись, но по пути не было ни деревца, и до самого архива им предстояло идти по солнцепёку, что, по сравнению с кондиционированным салоном автомобиля, представляло собой неплохой аргумент в пользу последнего. Поэтому Лент не настаивал, да и с Айей ему нужно было поговорить без свидетелей. В общем, Вик остался, а Лент пошёл.
Красная Палата, к которой примыкал архив, была открыта для посетителей, но совершенно пуста – не секрет, что жара не располагает к походам по музеям. И школьников силком не приведут – каникулы. Айу Лент вызвонил ещё со стоянки, и теперь она вела его сводчатыми коридорами мимо старинных экспонатов в сторону неприметной двери с надписью «Служебный Вход».
Тишина и пустота были ему только на руку – уж больно не терпелось выговориться (а лучше, выругаться) по поводу бесполезности ворожбы в этих широтах. Айа соглашалась, что так дело не пойдёт, что срочно нужно что-то делать… но Лент быстро заметил, что соглашается она не со смыслом, а в целом со всем, что он ей говорит. В такой ситуации хорошо было бы заткнуться, но у него не получилось. Получилось только сжать причитания до просьбы.
– Ты бы посмотрела, пацана, Айгуль! Сложные случаи берёшь, я слышал.
– Хорошо, я посмотрю, попозже, – снова покорно согласилась Айа, подтверждая его опасения: что-то здесь было не то.
– Ты чего такая?
К этому времени они прошли в её кабинет, заставленный стеллажами и защищенный рунами над дверью и над окном – от чужих глаз и ушей.
– Лаврентий Петрович, я по поводу Солнцевой…
Тон Ленту не понравился. Но разве не для того он примчался в кремль, чтобы расспросить о результатах их вчерашней встречи? Значит, он будет внимательно слушать и благодарить.
– Спасибо.
– Не благодарите, Лаврентий Петрович. Я не смогу ей помочь. Силы я в ней не заметила, зато цирроз у неё прогрессирующий. С начальной деформацией тела. Я не врач, могу ошибаться, но за такое не возьмусь. Здесь нужна принудительная госпитализация.
Перед глазами Лента отчётливо затрепетали воспоминания о «мушках в янтаре». Неужели всё настолько плохо? Айа смотрела виновато, но и вопросительно. Ждала дальнейших указаний?
– Ладно, сам посмотрю, – буркнул он, стараясь не прозвучать слишком недовольно. В конце концов, возможности деревенской ведьмы ограничены, а у синих в медицине каждый день прорывы. Что там с печенью делают? Пересаживают? Значит, пересадим! И тут же, видимо, по медицинской ассоциации вспомнил о травнице.