Именем Анны. Возврата не будет
Шрифт:
Просторный гостиничный холл оказался забитым недовольными постояльцами и их чемоданами: въезжала группа туристов всего на одну ночь, как нередко случалось на Золотом Кольце, но требований к размещению предъявлялось на год. Толпу Лент проскочил, не останавливаясь, ключ был при нём. Лестница осталась позади в считанные минуты и, как только за его спиной закрылась дверь номера триста один, оказался под защитой своего временного убежища – особо он не старался, но пару временных оберегов здесь наплёл.
Наскоро позеленев, он сварганил дополнительно небольшую охранную петельку
В былые времена, после обеда Анна заваривала ему чашечку по-турецки, в джезве. Он хорошо помнил это чувство полного удовлетворения и даже не стеснялся по-мальчишески бравировать перед супругой: «Не выпил кофе после еды – считай, не поел!» Он был тогда молод и полон максималистcких лозунгов ни о чём. Анна смеялась, она имела свою теорию касательно бромидов, содержащихся в кофейных зёрнах, и всегда отвечала: «Пей на здоровье, послеобеденный сон полезен». Как ни странно, Лента действительно тянуло после кофе в сон. Не сразу, но через пол часика – часто.
Потом, когда в его жизни появилась Любочка, бессменная его помощница на протяжении последних двадцати лет, удовольствие от послеобеденного кофе в его жизнь вернулось – Любочка знала толк в зёрнах и заваривала напиток ничуть не хуже Анны.
Но Любочка была далеко, а незавершённость ощущалась здесь и сейчас – «Не выпил кофе после еды – считай, не поел». Любит же прошлое наступать ему на пятки! Но на этот раз ничего неразрешимого в том не было – почему бы, и правда, не заказать кофе в номер?
В распечатке, пристроенной возле громоздкого телефона, номер из двух цифр был выделен крупным шрифтом и оснащён гордым названием «рум-сервис». Лент позвонил. Ему ответили, и в трубке послышался тот же гвалт, от которого он пытался убежать по дороге. Всё верно, ресторан-то там же, в фойе.
Процедура заказа оказалась трудоёмкой. «Что-то?» – девушка переспрашивала, и он в который раз терпеливо повторял, понимая, что она его не слышит: «Чёрный кофе в триста первый». «Кофе?! Вам какое?!» – кричала девушка. Против крика он ничего не имел, а вот к переводу «кофе» в средний род относился негативно, поэтому ответил несколько раздражённо: «Чёрное! Чёрное! Только уже принесите!» Девушка опять не поняла: «Капучино?» И в сторону: «Да тише вы, я ничего не слышу!» И снова ему: «Так какое?»
Терпение у Лента закончилось, но кофе по-прежнему хотелось, поэтому он набрал в лёгкие побольше воздуха и прокричал в трубку от души: «Двойной эспрессо! Чёрный!» «А! – обрадовалась девушка. – Сейчас кто-нибудь принесёт! Вы извините, у нас тут аврал, комплексный обед».
Ах, вот оно что! Группа не только заселялась, она ещё и обедала. Что ж, оставалось надеяться, что кофе всё же принесут, и сегодня.
Лентом никогда не управляли зависимости. Это было невозможно, вернее, возможно исключительно по его доброй воле. Любое принуждение разбивалось о защиту рун и оберегов. Конечно, кофе он любил добровольно, но не настолько, чтобы ходить зверем от стенки к стенке в ожидании стука в дверь. Так почему же он делает именно это? Подумав, он решил, что напиток требуется ему немедленно
Уговаривая себя подобным образом, он продолжать замерять номер шагами до тех пор, пока в дверь ни постучали. Как он оказался там и как повернул ручку, он не запомнил. Распахнул так стремительно, что чуть не вывихнул руку. И замер. Потому что на Лента смотрели удивлённые янтарные глаза с трепещущими «мушками» вместо зрачков.
– Полина!
Чего орёшь, старый дурак? Пригласи внутрь.
Горничная, вероятно, не ожидала от постояльца такой прыти. Тем более что, по его расчётам, после вчерашнего она должна была, как минимум, притормаживать. Наверняка двигаться и создавать видимость работы ей удавалось исключительно благодаря светлой силе. Пусть и небольшой.
Реакция девушки действительно была тугой, если не сказать грубее. Она стояла перед ним, покачиваясь, и неестественно медленно моргала. «Мушки» в её глазах то появлялись, то снова прятались под веками. Просторный форменный халат хорошо скрывал худобу и деформацию тела, о которой говорила Айа. То есть, кроме ступора и тяжёлых век, состояние здоровья девушки не проявляло себя ничем. А бледность, пусть и болезненная, до посиневших губ, могла быть результатом простой усталости.
– Проходите, прошу вас!
Она медленно опустила голову вниз и в сторону, и прошептала, глядя на поднос с кофейной чашкой, пристроенный прямо на тележке с химикатами:
– Ваш кофе.
Кофе в чашке не был чёрным. Густая белая шапка, обильно посыпанная шоколадом, выдавала в нём капучино, но Ленту было всё равно.
– Проходите скорее, Полина! Нам нужно поговорить.
Он сделал шаг вперёд, бесцеремонно схватил её за запястье и потянул на себя. Но вместо того, чтобы шагнуть ему навстречу, она качнулась вперёд всем телом и со всхлипом уткнулась ему в грудь.
Да что же это такое! Не было! Он точно знал, что не было на свете силы, способной вырвать её у него из рук. Он не даст ей упасть! Ведь он её поймал! А значит, теперь не отпустит. Не она виновата в том, что он оказался рядом так поздно, и что до него некому было её поддержать.
«Полина, Полина»… – шептал он в её волосы и гладил по голове, успокаивая. Вот так, в дверях, у самого парапета, практически на глазах у жужжащей внизу толпы. Но ему действительно было всё равно, гори оно всё огнём! Он заслужил это право! Право вдыхать её запах.
Губы сами собой расползлись в улыбке – от халата противно тянуло хозяйственным мылом, – вот, значит, какие тонкие запахи предпочитает нынче Лаврентий Скорз, правая рука главы синего клана. К чёрту! Главное, не отпускать!
– Не могу, – она снова всхлипнула и неожиданно проворно выкрутилась из его захвата. Он опешил, а она развернулась и, оставив свою тележку у его двери, побрела прочь с опущенными плечами. Ужасно трогательная в своих огромных тапках.
Он чувствовал, что должен побежать за ней, схватить, вернуть, внести в номер на руках, наполнить для неё ванну, зажечь для неё свечи… Да что это с ним?!