Именем закона. Сборник № 1
Шрифт:
Человек, который убил Садовникова, жил в «Алтае» по паспорту Кудюма. Кудюм его знает. Но вместо того чтобы назвать, сидит уставившись в пол. Иванов внезапно ощутил раздражение.
— Вот что, Кудюм. Ты знаешь, с тобой, со всеми твоими родственниками, поездками, вообще со всем я еще не разбирался. Не до этого. Хотя подозреваю, сильно подозреваю: переключился ты после колонии. Ушел со средней полосы. Здесь, на Кавказе, в родных местах, фармазонить лучше. Так ведь?
— Что вы, батоно Борис. Никуда я не ушел. К родственникам ездил…
— Ладно. К этому еще вернемся. Говорю в последний раз. В самый последний. Если ты не скажешь сейчас, кому отдал паспорт, все сделаю, но спокойной жизни здесь, на побережье,
— Понял. Только статью на себя брать надо.
— Какую еще статью?..
— Ладно, батоно Борис, возьму статью. Если правду говорить, отдал я паспорт. Не знаю, может, даже вашему отдал.
— Что значит «нашему»? Работнику милиции?
— Да. — Кудюм долго молчал. — Вообще-то глупо все получилось. Поймал он меня на «хибе» [14] . Все уже прошло, я даже бабки взял. Вдруг он откуда ни возьмись. «Стой, ни с места… И вы, потерпевший, ни с места…»
— Подожди, подожди… Где все это было?
— В Сочи. На Морвокзале. У меня сразу застучало — влип. Выйти не успел, и на тебе.
— Он что, был в форме?
14
«Поймал на хибе».«Хиба» на жаргоне означает предмет, являющийся точной копией ценной вещи. В данном случае означает задержание в момент, когда Кудюму под видом настоящей вещи удалось продать подделку.
— Нет, в гражданском.
— Какой из себя? Опиши, как выглядел.
— Такой… высокий. Руки, плечи… Короче, бугай.
— Грузин, армянин?
— Нет, европеец. Белый.
— Что значит «белый»? Волосы белые?
— Ну да. Не белые, конечно. Волосы такие… русые, что ли. Усики тоже светлые. Понимаете, батоно, европеец. Из России.
— Он документы показывал?
— Какие документы! Паспорт у меня взял, и все. «Стойте здесь. И вы, потерпевший, стойте здесь». И исчез. Я, наверное, минут двадцать его ждал. Тот лох [15] ушел почти сразу, он с теплохода был, турист, с «Ивана Франко». Я постоял, потом думаю: что делать? Не в отделение же идти, глупо ведь. Потом уже понял — чисто он меня. Бирку [16] взял, и с концами. Верите, батоно Борис, я до сих пор не просек, ваш это был или не ваш.
15
Лох( жарг.) — простак, недотепа. В данном случае жертва мошенничества.
16
Бирка( жарг.) — документ, паспорт.
По лицу Кудюма было ясно — он говорит правду. Собственно, сомневаться в этом не приходилось. Иванов хорошо знал: человека из ИТК заставить признаться в повторном преступлении не так просто. «Размотал» же всю правду Кудюм по одной причине: во-первых, чтобы избавиться наконец от мучившей его ложной ситуации. Во-вторых, исходя из его, Иванова, репутации. Кудюм знал: если он сейчас его обманет, ему несдобровать. Черт… Неужели Кавказец — работник милиции? Нет. Все же, хотя, казалось бы, ему сейчас удалось получить от Кудюма очень важное признание, ситуация не прояснилась. Наоборот, еще больше запутывается. С одной стороны, если допустить, что Европеец и Кавказец одно и то же лицо, подтверждается предположение,
Разглядывая понурившегося Кудюма, Иванов подумал: все же понять, сколько преступников на самом деле, очень трудно. Да, это мог быть один человек. Но их вполне может быть и двое… Потому что в этом случае допущение, что Европеец работает или работал в милиции, знал Садовникова и воспользовался этим, становится вполне реальным. Ну да… Европеец мог передать Садовникову от своего имени какую-то просьбу, которую Кавказец и изложил, прогуливаясь с инспектором у края обрыва. Стоило Садовникову на секунду ослабить внимание, как Кавказец, ждавший этого момента, нанес удар под левую лопатку остро заточенным металлическим предметом, приготовленным заранее. Правда, у этой версии есть несколько натяжек… И главная — зачем было убивать Садовникова из-за оружия? Ведь у Европейца, если он работает в милиции, есть возможность использовать собственное оружие — по тому же назначению, по которому его использовал Кавказец. Но если допустить, что каждому из преступников было необходимо иметь собственное оружие — натяжка снимается. И все опять повисает в неизвестности…
Наконец вернулся Прохоров. Усевшись за стол, посмотрел на Кудюма. Перевел взгляд на Иванова.
— Ничего не произошло, пока меня не было?
— Произошло. Гурам Джансугович хочет кое-что рассказать.
— Действительно? — Помедлив, Прохоров подтянул к себе протокол. — Гурам Джансугович, слушаю…
Вздохнув, Кудюм повторил то, что только что рассказал Иванову. Спросил, подписав протокол:
— И что со мной будет теперь?
— Ничего. Будем проверять ваши показания.
Кудюм недоверчиво взглянул сначала на Иванова, потом на Прохорова. Потер щеку:
— Вы хотите сказать — я могу идти?
— Можете.
— Что… и все?
— Все. Единственное — не уезжайте пока из Гудауты. Недели две. Мало ли, вдруг понадобится что-то уточнить. Хорошо?
— Д-да, конечно. Спасибо, гражданин следователь. И вам, батоно Борис. — Кивнув, Кудюм вышел.
Некоторое время Прохоров занимался бумагами. Наконец посмотрел на Иванова:
— Боря… Вообще-то мне хотелось бы знать, что тут произошло.
— Ничего особенного. Просто я поговорил с Кудюмом.
— Я так и понял. О чем же вы говорили?
Иванов посмотрел в окно. Вопрос был обычным. Но тон, каким этот вопрос был задан, ему не понравился. Усмехнулся:
— Леня… Если ты хочешь спросить, надавил ли я на Кудюма, отвечу: да. Надавил.
— Понятно… Как же ты на него надавил? — Прохоров взял портфель.
— Сказал: если не расскажет все, как было, здесь, на юге, жизни ему не будет. Уж извини… У тебя что — был другой рецепт?
Прохоров закрыл одну застежку. Вторую. Качнул головой:
— Дело не в рецепте.
— А в чем?
— Боря, ты отлично знаешь, в чем дело. Мы ведь взрослые люди. Во-первых, впредь прошу к таким приемам не прибегать. Во всяком случае, когда мы будем работать вместе.
— Во-вторых? — Иванов посмотрел на Прохорова в упор. Интересно… Он помог Прохорову р а з г о в о р и т ь Кудюма, но вместо благодарности получает нахлобучку. — Леня, договаривай. Что же во-вторых?