Именем закона. Сборник № 3

Хруцкий Эдуард Анатольевич

— Я это так понимаю. Уголовник — это тот, кто сидит, а полууголовник — это тот, кто пока не сел.

— Любопытная градация. Так поговорим о полууголовном прошлом Третьякова.

— Он принадлежит к той категории людей, которую принято называть пеной. Они везде при чем-то и ни при чем. Мелкие делишки, спекуляция, фарцовка. В общем, все вместе. Ну о Третьякове я знаю, что он вместе с одним из помощников Гришина доставал «Волги» и через УПДК иномарки по письмам для грузин, армян — в общем, черных. Бизнес

был крепкий. Но я не об этом. А сколько скандальных историй с ним связано! То в бане подерется, то в солидной компании жену уведет…

— У кого же он жену-то уводил?

— У замминистра Внешней торговли.

— Так ему и надо, замминистру, будет знать, куда с женой ходить, — засмеялся Корнеев.

— А бесконечные драки в ресторанах!

— Значит, вы считаете, — Игорь насмешливо посмотрел на Лузгина, — что Третьяков человек в вашем деле лишний?

— Как раз нет. У него оказался огромный организаторский талант. Но характер — это судьба. Наш австрийский представитель, господин Штиммель, дал нам понять, что Третьяков ввязался в ночном клубе в драку из-за бабы.

— А с кем, он не говорил?

— Намекнул, что с людьми, которых лучше обходить стороной.

— Ну что же, — Корнеев встал, — спасибо, вы мне прояснили кое-что. Правда, хочу заметить, австрийская полиция сообщила нам совсем другое, нежели ваш венский представитель, кстати, она разыскивает этого господина, как его фамилия?

— Штиммеля?

— Вот-вот.

— Это недоразумение, он солидный коммерсант.

— А вы его знали по работе в Разноэкспорте?

И снова у Лузгина закаменело лицо.

— Впрочем, это к делу не относится. Желаю здравствовать.

И уже у дверей Игорь повернулся и спросил:

— Кстати, таможенную чистку вашей продукции проводите вы?

Не дожидаясь ответа, Корнеев скрылся за дверью.

Когда он спустился вниз и вышел на улицу, к подъезду «Антика» подкатил «мерседес» последней модели и из него вылез Мусатов. Тот самый зампред Совмина, с которым безуспешно пытался бороться Кафтанов.

Говорили, что Мусатов ушел на пенсию. Нет, видимо, еще крутит дела «крестный отец» времен застоя.

Мусатов даже остановился, увидев Корнеева. Они постояли так, глядя друг на друга.

— Дурдом, — громко сказал Игорь и пошел в сторону Петровки.

…Ночью вода пруда стала совсем черной, и лебеди, устало плывущие к деревянному домику, казались белоснежными.

Легкий ветерок раскачивал в воде отражения фонарей.

Гольдин сидел на крайней лавке у павильона и ждал Филина. Он курил, поглядывая на воду, лебедей, и ждал.

Трое парней лет по семнадцати, одетых с кооперативной небрежностью, остановились у соседней лавки, огляделись, оценили обстановку.

— Сколько времени? — спросил один из них.

Роман

взглянул на часы.

— Без трех два.

— А закурить у тебя есть? — спросил второй.

— Есть, — Гольдин достал пачку «Мальборо» и спрятал в карман, — есть, но тебе не дам. Запомни, лучше воровать, чем побираться.

— Ну тогда, дядя, снимай шмотки, — третий достал из кармана самодельный нож-лисичку.

— Прямо сейчас или подождать? — насмешливо спросил Гольдин.

— Ну, — один из троицы надвинулся на Гольдина и упал как подкошенный. Оставшихся двоих схватили за волосы и поволокли по аллее крепкие парни в кожаных куртках.

И тут появился Филин.

— Что у тебя, Рома?

— Ничего, Коля, не поладил с местным активом.

Один из троицы продолжал валяться на земле.

— Серый, — скомандовал Филин, — убери эту сволочь.

— Распустилась молодежь, — Гольдин зевнул, — куда только милиция смотрит.

— Ты меня за этим позвал? — поинтересовался Филин.

— На лебедей ночью нет желания посмотреть?

— Почему же, давай посмотрим.

Они подошли к павильону, спустились по ступенькам к пруду.

— Ну? — спросил Филин.

— Нужно сырье.

— Какое?

— Опиум-сырец.

— Много?

— Центнер.

— Да…

— Что, сложно?

— Не просто.

— А людей найти и оборудовать производство легко?

— Я разве, Рома, что говорю. Надо лететь в Ташкент.

— Так лети.

— Что-то там не так, Корнеев, — Кафтанов достал из сейфа бумагу.

— Где, товарищ полковник?

— В «Антике» этом. Ты себя корректно вел?

— Я же доложил.

— Так вот, пришел депутатский запрос от нашего давнего знакомца народного депутата Громова Бориса Павловича. Почему московская милиция вмешивается в дела и не дает работать замечательному СП «Антик». Кроме того, мне твой друг звонил из МВД СССР полковник Кривенцов, грозил тебе, мол, действуешь недопустимыми методами.

— Андрей Петрович, я забыл доложить, я из гадюшника этого выходил и Мусатова встретил.

— Да ну! Нашего сановного пенсионера?

— Так точно. Он на «мерседесе» подкатил.

— Вот оно что. Опять вся бригада собралась: Громов, Мусатов, Кривенцов. Значит, мы правильно действуем. Правильно. Как у тебя дела?

— Логунов отрабатывает училища и военкоматы. Ковалев отрабатывает связи Сомовой, я сам хочу заняться Натальей Борисовной.

— Погоди. Видимо, и я тряхну стариной, раз уж Мусатов выплыл. А тебе другая дорога. В Вену полетишь. Третьяков пришел в себя, хочет дать показания представителю нашего уголовного розыска. Скажу сразу, командировку эту пробить было нелегко. Слишком много желающих скатать за границу объявилось. Но сделали. Летишь сегодня.