Иметь и хранить
Шрифт:
Спэрроу, державший мою жену на руках, опустил ее на гальку, пал на колени и поднял свое грубо высеченное лицо к небесам. Я тоже встал на колени и, положив руку на ее сердце, вознес Богу свою собственную молитву. Милорд не преклонил ни колен, ни головы; он стоял и смотрел на ее застывшее, бескровное лицо. Дикон, напротив, отвернулся и быстро зашагал к песчаному пригорку, с которого можно было обозреть весь остров.
Через две минуты он вернулся.
— На той стороне полно выброшенного на берег дерева и сухих водорослей, — сообщил он, — по крайней мере, нам не придется мерзнуть.
Мы разложили большой
— Мы высаживались здесь, когда ходили сражаться с французами у Порт-Ройяла и Санта-Крус, — сказал я. — До нас тогда дошел слух, что бермудские пираты будто бы зарыли на этом острове золото, и мы с Аргаллом обшарили здесь каждый квадратный фут.
— И не нашли пресной воды?
— Не нашли.
Отсветы заката на небе и море померкли, и все окутала тьма. С ее приходом птичий гомон умолк, и нас обступила мертвящая тишина. Шум прибоя был не в счет: он доходил до слуха, но не до сознания. Все небо сплошь усеяли звезды; каждое мгновение одна из них падала, оставляя за собою белый огненный след, тающий во мраке беззвучно, будто снежные хлопья. Ветра не было. Немного погодя из моря поднялась луна и озарила песчаный островок своим бледным светом. Тут и там среди дюн кверху тянулись голые змеистые ветви низкорослых деревьев, словно черные скрюченные пальцы, торчащие из белесой, мертвой земли. Успокоившийся океан спал под луной, равнодушно забыв о пяти человеческих жизнях, выброшенных им на эту пядь песка.
Мы подбросили в костер новую порцию дров и высохших водорослей, и пламя взметнулось и загудело, прорвав тягостную тишину. Дикон сходил на тот берег острова, что был обращен к материку, и нашел там несколько устриц. Мы испекли их и съели, но у нас не было ни воды, ни вина, чтобы их запить.
— По крайней мере здесь можно не опасаться нападения врагов, — заметил милорд. — Этой ночью мы все можем спокойно улечься спать, а сон, черт возьми, это как раз то, что нам сейчас нужно!
На сей раз он говорил искренне, без всякой задней мысли.
— Я покараулю полночи, если вы возьмете на себя другую половину, — сказал я, обращаясь к священнику.
Он кивнул:
— Я буду бодрствовать до полуночи.
Однако полночь давно уже миновала, когда он поднял меня с моего места у ног мистрис
— Я должен был сменить вас намного раньше, — укорил я его.
Он улыбнулся. Свет луны, поднявшейся высоко на небосклоне, смягчил его резкие черты, и я подумал, что никогда еще не видел лица, в котором было бы столько нежности, надежды и терпеливой силы.
— Я был наедине с Богом, — сказал он просто. — Это звездное небо, огромный океан и крошечные ракушки под моею ладонью — как чудны дела Твои, Господи! Поистине: «Что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?»[103] Однако даже малая птица не упадет на землю без воли Твоей[104]!
Я подошел к костру, сел, а он прилег на песок возле меня.
— Мастер Спэрроу, — спросил я, — вы когда-нибудь страдали от жажды?
— Нет, — ответил он.
Мы говорили очень тихо, чтобы не разбудить ее. Дикон и милорд Карнэл, лежавшие по другую сторону костра, спали как убитые.
— А вот мне пришлось, — продолжал я. — Однажды летом я целый день пролежал на поле боя, тяжело раненный и придавленный своим убитым конем. И знаете, я смог бы забыть и ужас того покинутого поля, и душившую меня тяжесть, и боль от раны, но только не жажду.
— Вы полагаете, у нас нет надежды?
— А на что нам надеяться?
Спэрроу не ответил. Немного погодя он повернул голову, посмотрел на сонную женщину, освещенную розовыми отблесками костра. Потом его взгляд встретился с моим.
— Если другого пути не будет, я избавлю ее от мучений, — сказал я.
Он понурил голову, и какое-то время мы сидели молча, глядя в землю и слушая тихий рокот прибоя и треск дров в костре.
— Я люблю ее, — не выдержал я наконец. — Господи, помоги мне!
Спэрроу приложил палец к губам: жена моя шевельнулась и открыла глаза. Я встал подле нее на колени и спросил, как она себя чувствует и не нужно ли ей чего.
— Мне тепло, — удивленно промолвила она.
— Вы уже не в лодке, — сказал я. — Вы теперь в безопасности, на берегу. Вы спали у костра, который мы разожгли.
Ее лицо озарила счастливая улыбка, и отяжелевшие веки вновь опустились.
— Я так устала, — проговорила она сонным голосом, — что посплю еще немножко. Вы не могли бы принести мне воды, капитан Перси? Мне очень хочется пить.
Мгновение помедлив, я мягко сказал:
— Я схожу за ней, сударыня.
Ответа я не услышал: она уже спала. Мы со Спэрроу тоже замолчали. Он лег на бок, лицом к океану, а я сел, уронив голову на руки, и думал, думал, думал, но не находил выхода.
Глава XXI
В которой на острове копают могилу
Когда звезды погасли и луна начала бледнеть, я отнял ладони от лица и поднял голову. От костра остались только тлеющие угли, а запас дров, сделанный накануне, уже иссяк. Я решил собрать еще, чтобы разжечь огонь к тому времени, когда проснутся остальные. Выброшенного на берег дерева было особенно много возле виднеющейся неподалеку гряды невысоких дюн. За нею островок резко суживался, образуя длинную серую косу из песка и мелких ракушек. Шагая к дюнам в первом робком свете зари, я случайно поднял взгляд и увидал, что за оконечностью косы стоит на якоре корабль.