Иметь королеву
Шрифт:
— Отослали, да что толку? — пожал плечами тот. — Те же невразумительные ответы: постарайтесь взять ситуацию под контроль, избегайте огласки, решение принимается. Отговорки, одним словом. То ли они не врубились, что шахта с ракетой вот-вот должна выстрелить, то ли раскусили дезу.
— Даже если и раскусили, сюда все равно не сунутся, — сказал адъютант. — В следующем радиообращении сообщите, что место, где находится в заложниках гражданское население, заминировано. Неверный шаг — и все они взлетят на воздух. Эти две сотни камчадалов — наш козырь.
Командир
— Тут вот какое дело… — замялся тот. — ЧП у нас произошло. Сбежали они.
— Как — сбежали?!
Забыв про пистолет, адъютант вскочил из-за стола. «Стечкин» с глухим стуком бухнулся на грязный ковер.
— А-а… — погрозил пальцем командир ПО. — Пистолетик держишь… Боишься…
— Охрану там положил кто-то, — покосившись на пистолет, сказал летун, — всех пятерых. А потом заложников выпустил.
— Взяли его?
— Нет. Нашли там какого-то сержанта в отрубе. Без оружия, без документов. Может, он, а может, еще кто.
— Дальше!
— «КА-50» на патрулировании был. Всех их и засек, в баржу садились. Я еще два вертолета поднял.
— Вернули?
Летун посмурнел:
— Не вышло. Ребята раздухарились, ну и… потопили баржу.
— На х… ты это сделал?! — заорал Мещеряков. — Ты понимаешь, что теперь у нас нет ничего?! Как только там узнают, что гражданские на дне — сразу же возьмутся за нас.
— Так личный состав еще в казармах, — напомнил начсвязи.
— Насрать им на личный состав! Одно дело — население, другое — солдатня. Глупость ты сотворил такую, что хуже некуда.
— А я что, — огрызнулся летун, — стреляли-то не мои, а вон его самураи. Мои машины вели — и только. Я и сам в убытке — один из «КА-50» в Калчевскую врезался.
Адъютант медленно повернулся к командиру ПО, несколько мгновений смотрел на его пьяную ухмыляющуюся рожу — и принял решение.
— Я говорил, что буду за самовольные действия наказывать по законам военного времени? — спросил он тихо.
— Говорил, — хохотнул подполковник.
— Я предупреждал, что мне не нужны командиры, которые не умеют управлять своими подчиненными?
— Пере… преждал, — икнул тот.
— Ну так ты мне больше без надобности.
«Стечкин» грохотнул короткой очередью, и подполковник, пуская кровавые пузыри, сполз с кресла.
В дверь ворвался с автоматом наизготовку охранник.
— Убери его, — кивнул Мещеряков на неподвижное тело. — И с этих пор ты — вместо него. Справишься? Нет — скажи сразу.
Охранник посмотрел на дымящийся ствол пистолета.
— Справлюсь.
— Пойдешь в казарму ПО. Выберешь надежных людей и наведешь там порядок. Всех, кого поймаешь пьяными или обкурившимися — к стенке. Действуй жестко — они только силу понимают. Врубился?
Охранник схватил под руки подполковника и поволок его за дверь. Адъютант положил пистолет на стол.
— Ну, что притихли? — спросил он, глядя на оторопевших сообщников. — Херней тут заниматься я никому
Мещеряков плеснул в рюмки водку.
— Ну, давайте за успех. Да не смотрите на меня так. Я с виду грозный, а так… белый и пушистый.
Они выпили.
— Итак, заложников нет, — сказал адъютант. — Этот козырь битый. По ДОСам много не насобираешь, остались самые стойкие. Да и хватит их фотографиями кормить. Надо придумать что-то новенькое. Сделаем следующее. Ты, — адъютант упер палец в начальника батальона связи, — дашь последнее предупреждение. Если не примут наши условия, передашь, что даем сообщение в эфир открытым текстом. Угроза паники их заставит быть посговорчивее. Упомянешь о том, что Зобов находится в командном пункте и сильно нервничает. Кстати, как он там?
— На связь больше не выходит, — сказал начсвязи. — Видимо, понял, что бесполезно.
— Крышку от шахты открывал, — сообщил летун.
— Слышал, — сказал Мещеряков, — сирена сработала. Черт с ним, пусть балуется.
— Не один раз, — продолжил подполковник. — Раз тридцать туда-сюда дергал. И люди там замечены были с патрульного вертолета.
— Беглые? — задумчиво спросил адъютант. — На всякий случай скажете этому, новенькому, чтобы послал туда человек пяток, пусть посмотрят. И еще — если того, во Дворце культуры которого нашли, пока не кончали, доставьте его ко мне. Поговорить надо, кто таков.
Оставшись в одиночестве, Мещеряков налил водки, хотел выпить, но передумал. Подошел к двери кабинета, закрыл ее на ключ и достал с антресолей чемоданчик. Зеленовато-серые пачки уютно заполняли его.
«Слинять отсюда, что ли? — подумал он. — Пятьсот здесь, да в загашнике двести. По курсу под пять лимонов будет. Нет, маловато. Это не деньги. Правда, узкоглазого можно еще потрясти. И зачем ему тот человек понадобился? Стоящий, видно, человечек, раз на такие подарки не скупится. Поговорить бы с ним самому».
Адъютант спрятал чемоданчик на прежнее место и снова уселся за стол.
Голова почти не болела, но все тело охватывала такая слабость, что не хотелось ни шевелиться, ни думать. Пересилив себя, Дима все же дотянулся до затылка и нащупал глубокий подсохший рубец. Было обидно — все старания помочь попавшим в беду людям закончились ударом по башке. И от кого — от самих же пленников. Вот и лежи теперь черт знает где, ожидая своей участи, которая явно будет не из приятных.
Дима в очередной раз осмотрел место, куда его приволокли. Какое-то полуподвальное помещение с зарешеченными окнами, пыльные разбитые ящики вдоль стен, куски оберточной бумаги. Скорее всего, разворованный склад, может, даже под тем магазинчиком, где вчера он рылся в поисках продовольствия. Дима вспомнил о Владимире, и ему стало еще горше. Предупреждал ведь тот — один в поле не воин. Не послушался, решил сыграть в героя. И вот — пожалуйста. Как все глупо вышло.