Император Александр III
Шрифт:
«То был последний предсмертный призыв Монархом судебных деятелей к самопроверке и совершенствованию, – читаем мы в том же журнале, – призыв этот навсегда будет величайшим памятником мудрой Его попечительности о русском суде».
Святым завещанием звучат нам незабвенные слова, начертанные 7 апреля текущего года на всеподданнейшем докладе министра юстиции: «твердо уверен в необходимости всестороннего пересмотра наших Судебных Уставов, чтобы, наконец, действительное правосудие царило в России. Итак, с Божьей помощью, начинайте эту трудную работу».
Именно в этой возможности и согласовать закон с действительной правдой, и восстанавливать эту правду, если она случайно заслоняется буквой закона, состоит великое значение самодержавия, и в это значение глубоко верил покойный Император.
Л.
Трудно найти в истории другого правителя, который бы с такой простотой и с таким ясным сознанием долго оставался верен своему служению до последнего дня своей жизни.
Значение такого характера не могло не отразиться и далеко за пределами нашего Отечества; если бы мы усомнились в собственном беспристрастии и в тех бесчисленных знаках сочувствия, которые доносятся к нам из Франции, – вот голос человека, незаинтересованного в процветании и могуществе России: «Не мое дело, – замечает лорд Розбери, – говорить об отношении Императора к Его собственной Империи; но мы имеем право беспокоиться об Императоре в его отношении к иностранным державам, а мы имеем в нем Монарха, которого девиз, которого царствование и которого характер состояли в почитании истины мира. Я не говорю, что Он будет поставлен на ряду с Цезарями и Наполеонами в истории, с теми великими завоевателями, которыми история занимается, может быть, чересчур много. Но если мир имеет свои победы, не менее знаменитые, чем победы военные, то Император Всероссийский имеет не менее право на место в истории, чем Наполеон и Цезарь».
Император Александр III
(Руководящая идея Его царствования)
Весь мир уже облетела печальная и потрясающая весть о том, что 20 октября Императора Александра III не стало.
С глубокой, сердечной скорбью присоединяемся к выражениям соболезнования, которыми огласились как наше отечество, так и остальной цивилизованный мир, сперва по поводу тяжкой болезни Монарха, а затем и по случаю преждевременной Его кончины. Личные качества усопшего Государя: Его необычайное прямодушие, любовь к правде, твердость характера, верность в дружбе, семейная добродетельность, преданность долгу – стяжали себе общее признание и были отмечены в Старом и Новом Свете государственными людьми, общественными деятелями и выразительницей общественного мнения – печатью, с таким красноречием, что нам остается только указать на все эти проявления чувства, симпатии к почившему Государю и занести их на страницы нашего журнала.
Равным образом и миролюбие Александра III нашло себе общее признание и красноречиво подтверждено авторитетными голосами. Государственные люди, стоящие в центре дипломатической деятельности и держащие в своих руках ее нити, откровенно признают, что если над Европою не обрушилась во время недавнего острого кризиса страшная война, если сотни тысяч жизней сохранены, если миллионы людей не оплакивают гибели своих родных и друзей, – то Европа обязана этим великим благом почившему Царю-Миротворцу, пожертвовавшему и вековыми традициями, и личными своими симпатиями для ограждения европейского мира. Недаром исконные противники войны, английские квакеры, когда получили весть о тяжкой болезни усопшего Государя, вознесли во всех своих храмах мольбы к Богу о сохранении его жизни.
Но если все эти качества Александра III и его заслуги как миротворца по достоинству оценены всюду, где бьются сострадательные к бедствиям ближнего сердца и где умеют ценить человеческие добродетели, то руководящая идея царствования почившего Монарха еще далеко не выяснена с надлежащею полнотой. С точки зрения основной задачи нашего журнала мы не можем лучше почтить память усопшего Государя, как сделать попытку выяснить связь Его царствования с царствованием Царя-Освободителя и с теми задачами, которые на рубеже нового века приходится разрешать России вместе со всеми другими цивилизованными
Смерть монарха как бы проводит грань между настоящим и прошлым. Вся совокупность интересов, связанных с государственным делом, как бы временно приостанавливается в своих проявлениях, страсти стихают, всеми овладевает желание сосредоточиться в себе, оглянуться на пройденный путь, уяснить себе, куда он нас ведет: будничный суд довольных и недовольных современников до известной степени заменяется настроением позднейших поколений, судом истории. Попытаемся же стать на эту широкую, беспристрастную точку зрения.
В тяжелый для России час вступил в Бозе почивший Государь на престол. Царствование, ознаменовавшееся великими реформами, закончилось трагической смертью их Виновника. Монарх, отменивший крепостное право, обновивший суд, даровавший земские учреждения, погиб насильственною смертью – погиб в момент, когда, быть может, думал завершить начатое им великое дело новыми реформами.
Александр II. Фотограф С. Л. Левицкий. 1879
Но, даже независимо от постигшей Царя-Освободителя мученической смерти, многие явления в народной жизни заставляли людей, преданных благу родины, глубоко призадуматься. Злополучное польское восстание 1863 года, недовольство, постоянно сквозившее в печати, целый ряд политических преступлений вместе с другими менее яркими признаками не прекращавшегося протеста представляли собою весьма прискорбный для всех благомыслящих людей ответ на великие реформы Царя-Освободителя. Трагизм нашей общественной и государственной жизни состоял в том, что, по общему убеждению, русский народ и русское общество не могли дать такого ответа; напротив, они до глубины души сознавали плодотворность этих реформ, и тем не менее выходило так, как будто они если не вызывали указанного отрицательного явления, то по меньшей мере своим бездействием способствовали его развитию и распространению.
«Где же источник зла?» – спрашивала себя вся Россия, официальная и неофициальная. Действительно, получалось какое-то странное, почти загадочное явление. Во все моменты русской истории, когда государству приходилось совершать какое-нибудь крупное дело: отразить внешнего неприятеля, справиться с внутреннею смутою, сделать крупный шаг на пути дальнейшего культурного развития, – неизменно происходил подъем земских сил, и, благодаря этому единодушию, достигались изумительные результаты. Вспомним Смутное время, вспомним Петра Великого, царствование Екатерины II и Александра I. И вдруг оказывалось совсем иное. Правда, приступ к великим реформам Царя-Освободителя сопровождался сильным подъемом общественного самосознания, и важнейшая из этих реформ, отмена крепостного права, именно благодаря этому обстоятельству, могла совершиться без всяких внутренних потрясений, с успехом, поразившим весь цивилизованный мир. Но эта реформа была только началом целого ряда других реформ, и – что же мы видим? Число недовольных все увеличивалось, настроение общества не только не благоприятствовало этим реформам, но вызывало даже сомнения в их плодотворности. Крайние элементы уже не ограничивались словами, а перешли к действиям, и дело кончилось катастрофой 1 марта.
При таких-то условиях вступил покойный Государь на престол. Надо было прежде всего ясно установить причину зла и соответственно начертать план действия. После почти двухмесячного зрелого обсуждения этого сложного и трудного вопроса принято было окончательное решение, выраженное в Высочайшем манифесте от 29 апреля 1881 года. В этом манифесте говорится: «Не столько строгими велениями власти, сколько благостью ея и кротостью совершил Родитель Наш величайшее дело своего царствования – освобождение крепостных крестьян, успев привлечь к содействию в том и дворян владельцев, всегда послушных голосу добра и чести; утвердил в царстве суд и подданных своих, коих всех без различия сделал навсегда свободными, призвал к распоряжению делами местного управления и общественного хозяйства. Да будет память Его благословенна во веки».