Император гнева
Шрифт:
Сота криво улыбается мне.
— Я мог бы спросить тебя о том же…
Он внезапно сильно кашляет. Я морщусь, подходя к нему, но он отмахивается от меня, выкашливая ещё одно лёгкое, прежде чем вытереть рот шёлковым платком и убрать его обратно в смокинг.
— Прогуляйся со мной, друг мой, — тихо бормочет он. Впервые замечаю, что морщины на его лице стали глубже, а в глазах появилось непривычное беспокойство.
Я хмурюсь, киваю и беру его под руку. Мы вдвоём медленно идём по ухоженной лужайке, мимо гостей в саду и огибаем
— Я всегда говорил тебе, Кензо, что лидер делает то, что необходимо. Быть королем не значит служить самому себе. Ты служишь тем, кем тебе поручено руководить. Быть королем — значит не цепляться за власть, а зарабатывать ее каждый божий день и показывать своим подчиненным, почему ты заслуживаешь этой власти.
Я киваю.
— Знаю.
Снова… Однажды это буду я. У Соты нет собственных детей, и даже когда он думал, что Хидэо мёртв, придерживался клятвы, которую дал Мори-кай несколько десятилетий назад. Акияма-кай — это империя сама по себе. Но даже сегодня она подчиняется Мори-кай.
Она подчиняется мне, и Сота потратил годы на то, чтобы научить и сделать из меня короля, которым я должен стать.
Поворачиваюсь к нему и мягко улыбаюсь.
— Тебе нужно отдохнуть в городе. Я совершенно уверен, что тебе нельзя вставать в разгар курса лечения.
— Это важно, Кензо.
— Ну, ты мог бы просто позвонить…
— Это требует личной встречи.
Морщины на его лице. Затаенная печаль в его глазах. Страх…
— Аоки мертв, Кензо.
Что-то тяжело сжимается у меня в груди.
Аоки Дзюро — глава Дзюро-кай, семьи, подчиняющейся Акияма-кай. Мы с Аоки познакомились около пятнадцати лет назад, когда я только начинал свой путь в мире якудза, а он был недавно коронованным девятнадцатилетним королём империи своего покойного отца.
С тех пор мы почти не расставались.
Смотрю на Соту, понимая, почему в его глазах печаль. Я не единственный “заблудший”, которого наставлял Сота. Он коллекционирует потерянные души. И когда Аоки, как и я, потерял своего отца, именно Сота научил его, как стать королем.
— Что?! — Я шиплю.
— Два часа назад в Нью-Йорке произошла стычка. Пути Аоки и нескольких его людей пересеклись с людьми Кира Николаева. Они достали оружие. Аоки был убит на месте…
— Чёрт! — Я злобно рычу. — Кто…
Сота прерывает меня холодным и резким голосом.
— А Дамиан Николаев, племянник и наследник Кира, находится на аппарате жизнеобеспечения.
Я замираю.
Вот чёрт.
Сота выглядит более обеспокоенным, чем я когда-либо его видел.
— Жив ли племянник или мёртв, Кензо… Это плохо, — тихо говорит он. — Очень плохо. Например, убийство эрцгерцога Фердинанда, которое привело к началу Первой мировой войны, — это плохо.
Я стискиваю зубы, отворачиваюсь от него, мой взгляд устремлен в окно рядом с нами, на дом. Взгляд падает на знакомую рыжую шевелюру, и я прищуриваюсь, наблюдая,
— Было достигнуто соглашение, — говорит Сота, привлекая мое внимание, — чтобы избежать войны с Братвой.
— Какого хрена мы этого избегаем? — рычу я.
Сота бросает на меня суровый взгляд.
— Война редко бывает решением проблемы, Кензо. И эта чушь между нашими двумя семьями… неприемлема. Так не может продолжаться. Аоки был одним из наших лучших людей. Дамиан — грёбаный наследник Кира. Если дело дойдёт до войны, она будет кровавой, и никаких правил не будет.
Я допиваю остатки шампанского, а Сота печально качает головой.
— Войны не может быть, Кензо. — Я в ярости смотрю на него. — Не смотри на меня так, — ворчит он. — Дело не в том, что я слишком стар или слаб.
Я криво улыбаюсь.
— Это последнее, о чем думаю.
— Хорошо, — улыбается он. — Потому что я всё ещё могу победить тебя.
Моя улыбка становится мрачной, и я хмурюсь.
— Итак… О чём мы договорились?
Сота стискивает зубы.
— Тебе придётся изменить свои планы на вечер. Я знаю, зачем ты здесь, Кензо. Знаю, что ты задумал.
Я поджимаю губы.
— Уверен, что не знаю, о чём ты…
— Я не в настроении играть в игры, Кензо, — вздыхает он. — Ты сын, которого у меня никогда не было. При всем уважении к Хидео, ты мой наследник. Ты возьмешь и мою империю, и его, и превратишь их в свои собственные. Но этого не может случиться, если начнется война.
— Сота…
— У Кира нет сыновей, поэтому его наследником является его племянник Дамиан. У него также нет дочерей. Но, как и я, Кир приютил бездомного…
Когда до меня доходит, я напрягаюсь всем телом. Мои глаза становятся ледяными, когда смотрю на него.
— Нет.
Сота кивает.
— Да, — тихо говорит он. — Я прошу тебя сделать то, что…
— Это чёртово «нет», Сота.
— Пока я ещё дышу, Кензо, — злобно рычит он, — ты будешь подчиняться моим желаниям.
Стискиваю зубы и чопорно кланяюсь.
— Конечно, Сота-сан, — рычу я.
Он выдыхает долгий прерывистый вздох.
— Прости, Кензо. Правда, прости.
Я медленно поворачиваюсь и смотрю в окно, наблюдая, как Анника пробирается через толпу гостей. Её белое платье облегает каждый изгиб тела, подчёркивая длину ног, как у модели.
Вижу, как колышутся её волосы, когда она поворачивается, чтобы улыбнуться другому гостю. Взмах ресниц над лживыми глазами. Изгиб ядовитого рта.
— Это единственный способ избежать войны, — тихо рычит Сота. — Вы с Анникой Бранкович поженитесь. Это окончательно.
Мои губы угрожающе изгибаются.
Затем я думаю о Рэйфе.
Прямая атака не сработала. Травля помогла выманить кроликов из их норы, но не довела дело до конца.
Чтобы по-настоящему покончить с этим, пришлось отправить змею внутрь.