Император и Пустота
Шрифт:
В нескольких шагах от диффузора вентиляционной шахты стоял невысокого роста, сутулый старик с наголо выбритой головой. Мышиного цвета свободный костюм висел на нем мешком, скрывая истинные очертания фигуры. В руке старик сжимал тонкий, сверкающий хромом жезл.
— Наставник Райб, — Чарли вскочил как ужаленный. Поспешно склонил голову в знак почтения. Пулес осталась стоять безучастной. — Мы просто разговаривали. Не заметили, как вы подошли.
— Если бы заметили, то утром получили бы зачет по спец подготовке, — с серьезным видом произнес Наставник. — А так как этого не произошло, извольте разбежаться по своим
Наставник Райб рявкнул так мощно, что Чарли непроизвольно втянул голову в плечи. Взяв Пулес за руку, потянул ее к распахнутой настежь двери аварийного выхода.
— Старый пердун, — буркнула Пулес, но Чарли сразу же прикрыл ей рот ладонью.
— Кадет Руэло, — неожиданно обратился к парню Наставник. Чарли остановился, медленно поворачиваясь. — Вы не забыли, что у вас завтра первый Контакт?
— Нет, Наставник, — голос Чарли дрогнул. Мир вдруг стал тяжелым, лег на плечи свинцовой тяжестью, потянул вниз, к грязной пыльной земле. Как вообще о таком важном событии можно забыть? Он не забыл… Он помнил, не мог спать, и именно поэтому был с Пулес здесь, на крыше, в их собственном мире грез. Искал успокоения и защиты. И ему почему-то казалось, что эта встреча была последней.
— Да вдохнет в тебя Господь частицу Гнева своего, — проговорил Наставник, указывая на Чарли жезлом. — Да будет крепко тело твое перед врагом человеческим, а движения в бою стремительны и смертоносны. Иди спать, Чарли. Светлого тебе Завтра.
Чарли на миг показалось, что с кончика жезла сорвалось что-то неуловимое, словно порыв горячего ветра. Ударило его в грудь, и разлилось по телу теплой волной. Хотя Наставник Райб и походил на доброго чародея из почти забытых детских сказок, никакого волшебства не могло быть. Это была всего лишь иллюзия, порождение фантазии. Тем более, Наставник перешел на «ты», а это означало лишь одно — он искренне верил в своего ученика. После такого уже нельзя допускать глупых и нелепых ошибок. На кону поставлена честь Наставника и жизнь кадета. Не больше не меньше.
— А вам, трудновоспитуемая Марнелли, я бы порекомендовал больше времени уделять теоретической стороне учебы, — строго произнес вдогонку девушке Наставник. — Не игнорируйте мои слова. Я к вам обращаюсь, Пулес! Пулес! Дурная девка! Я с тобой говорю! Куда пошла?!
— Отстань, дед! — девушка обернулась, махнула рукой. — Надоели твои нравоучения. Тебе этих оболтусов не хватает? — Пулес легонько толкнула Чарли в бок локтем. — Он же дрожит при твоем появлении. Они все дрожат и преклоняются. Ты и из родной внучки хочешь послушную куклу сделать? Как пытался сломать волю своего сына?
— Пулес! — рявкнул Наставник Райб. Чарли инстинктивно пригнулся.
— Ну, что Пулес? Я уже пятнадцать лет как Пулес. И я имею право жить так, как хочу. Ясно?!
Девушка втолкнула Чарли в узкий дверной проем, и они стали медленно спускаться по крутой металлической лестнице.
Большой круглый зал, стены и потолок которого светятся мягким белым светом. Чарли стоит посредине, на стартовой отметке. Его трясет и лихорадит, но это не страх. Это азарт охотника. Впрочем, он еще даже не знает, кто будет его жертвой. Да и какая разница. Чарли обучен тысячам способов, чтобы причинить противнику нестерпимую боль или просто моментально убить. Все зависит от ситуации, все
В нос бьет мерзкий запах меркаптана. Парень мгновенно разворачивается, и наносит удар. Пусто… Цзыгу, в своем естественном обличии, стоит чуть в стороне и рассматривает его фасеточными глазами. Одна особь, это даже не боец, а простой рабочий. Безмозглая кукла из мяса и хитина. Одна — это слишком мало.
Но в следующий момент со всех сторон слышится нарастающий гул. Пол под ногами мелко вибрирует, в ушах появляется нестерпимый зуд. Чарли закрывает уши ладонями, и вдруг осознает, что находится в Улье. Тысячи пахучих тварей, серая шевелящаяся масса. Давит со всех сторон, накатывает, словно лавина…
— Чарли, — кто-то трогает его за плечо…
Парень вскочил на постели. Сердце рвалось из груди, майка липла к телу. Сон! Слава Господу, это всего лишь страшный сон!
— Чарли, ты кричал, — с упреком зашептал Тони, стоя возле него и переминаясь на месте босыми ногами. — Чуть остальных не разбудил. Кошмар?
Чарли кивнул, хотя в полумраке комнаты это движение чернокожего парня вряд ли бы кто заметил. Но Тони, видимо, обладал хорошим зрением.
— Понятно. Воды принести?
Чарли снова кивнул, и Тони бесшумно направился к кухонному блоку. Вернулся он с наполненным пластиковым стаканом, протянул его приятелю. Тот в три глотка осушил посуду.
— Спасибо, братишка, — Чарли упал головой на подушку, шумно выдохнул. — Поединок снился. А еще Рой Цзыгу. Тысячи тварей, воняющих и шумных. Вот! Не чувствуешь? Меркаптаном откуда-то потянуло, — парень снова вскочил, зашмыгал носом. — Ну, понюхай же.
— Тихо ты, — Тони присел на край его кровати. Спокойный и уверенный, как имперский крейсер. — Это нервяк у тебя перед завтрашним Контактом. Вот и чудится всякое. Откуда у нас в комнате Цзыгу взяться?
— Из лаборатории сбежало, — не унимался Чарли. — Вот представь: Контакт будет у семерых ребят, и на каждого надо по одному чужому. У научной группы весь процесс выращивания по минутам расписан, так что начинают они их готовить месяца за три. Срок-то на самом деле немаленький. За это время все что угодно случится может.
— Ты хочешь сказать, что в здании учебного центра сейчас находятся семь взрослых чужих? — Тони сглотнул подступивший к горлу комок. — Вместе с нами?
— А ты думал, их утром привозят? — фыркнул Чарли. — Наивный. Мне Пулес рассказывала, как дед, ее еще маленькую, в питомник брал, показывал начало процесса. Это где-то глубоко под нами, какой-то минусовой этаж. И еще она говорила, что за молодняком следят хреново…
— Врет! — почти вскрикнул Тони. — Она же трудновоспитуемая, твоя Пулес. Я ей не верю.
— Эй, может хватит уже гундеть? — послышался из темноты хриплый голос толстяка Джейкоба. — Не спится — в сортир топайте. А здесь люди спят.
— Хочешь — не верь. Твое дело, — совсем тихо прошептал Чарли, заворачиваясь в одеяло. Он отвернулся к стене и растянул довольную улыбку. Дело было сделано: он подселил в душу Тони склизкую личинку страха. Мерзкую, копошащуюся, холодную. И весь остаток ночи тот будет шарахаться от малейшей тени. Отличник боевой подготовки, видишь ли. Самоуверенный зазнайка. Утро покажет, кто по-настоящему готов к Контакту.