Император из провинции
Шрифт:
— Да отстань ты уже от него! — прикрикнул на меня полицейский. — Не мешай человеку работать! Куда да зачем! Ты чего как мент себя ведёшь?
— А я уж всё, — радостно проронил Лёха, уверенно закрывая капот. — Заводи, начальник.
— Иди, — бросил мне Козлов, кивнув головой на водительское сиденье.
Я торопливо прыгнул за баранку и «приора» ожила. Бомж довольно ухмыльнулся. Полицейский счастливо заулыбался, а отец Леонтий прошептал:
— Cum deo, — что означало «с Богом».
— Батюшка, а вы откуда так хорошо латынь знаете? — поинтересовался
— Учил, — буркнул тот, недобро покосившись на Лёху, который прижался к двери и старался быть как можно дальше от старика.
— Ну, всё, поехали-поехали, — поторопил меня Козлов. — У меня дома жена и дети волнуются. Погнали.
Я кивнул, внезапно почувствовав легкую головную боль, после чего сдал назад, развернул автомобиль и поехал по той лесной дороге, которая вела к трассе. Настроение у меня было приподнятым, так что в голову мигом прилетела весёлая мысль. А ведь состав людей, находящихся в «приоре», очень напоминает начало какого-нибудь анекдота… Поехали как-то раз в лес бомж, полицейский, батюшка и геймер… Я весело улыбнулся собственным мыслям, и в этот момент заметил трепещущий свет между деревьев, растущих справа от дороги. Огонёк становился то ярче, то бледнее, и горел там, где была деревенька староверов, о которой мне сегодня рассказывал полицейский.
Козлов тоже заметил свет и удивлённо выдохнул:
— Гляди-ка, и правда, кто-то поселился.
— А там электричество разве есть? — изумлённо спросил я, глядя на огонёк.
— Да это ж от свечей и очага, — насмешливо произнёс сержант. — Эх, Столица. Настоящей жизни ты ещё не видал.
— Возможно, — сумрачно бросил я, а потом посмотрел в зеркало заднего вида на молчащую парочку пассажиров и спросил у них: — Господа, а вы не знаете, кто там живёт?
Оба отрицательно помотали головами, обменявшись молниеносными взглядами.
Полицейский уверенно проронил:
— Да я уже говорил, что там бабка какая-то полоумная завелась. Мнит себя ведьмой или ведуньей, а может и гадалкой. К ней вроде бы даже некоторые окрестные бабы начали ходить за советом, — тут Козлов поглядел на Леонтия и добавил: — Вы бы, батюшка, взяли эту бесовщину на контроль. Не по-христиански это.
— Правду молвишь, правду, — важно покивал старик, погладив бороду.
На этом беседа закончилась и воцарилась тишина, нарушаемая лишь пыхтением двигателя и сопением Лёхи.
Вскоре наш автомобиль выбрался из леса, а потом "приора" допрыгала по ухабам до трассы и помчалась в Грязьгород. Мы быстро достигли его, не встретив по дороге никаких приключений и не заведя хоть сколько-нибудь интересных разговоров.
Уже в самом городе первым мы высадили Лёху. Он попросил остановить машину недалеко от завода, на котором работал Пётр. Одноглазый поблагодарил нас и утопал в темноту. Дальше по просьбе Леонтия мы доехали до местного небольшого храма, где и он покинул машину.
Батюшка тоже поблагодарил нас и добавил вот такую фразу:
— Рrotinus te videre.
После чего
Сержант поинтересовался:
— Чего он сказал-то?
— Как обычно… вертел я этого пузатого… — хохотнул я, а затем серьёзно добавил: — Да хрен его знает. Мне не настолько известна латынь, чтобы понимать каждое выражение.
— Ясно, — бросил Козлов, не обидевшись на «пузатого». — Отвези-ка меня домой.
— Есть, товарищ сержант, — усмехнулся я и нажал на педаль газа.
Полицейский достал телефон и позвонил домочадцам, дабы успокоить встревоженную жену. После короткого диалога, произошедшего между ними, она что-то стала ему бурно втолковывать, а он бледнеть лицом.
Когда Козлов прервал звонок, то я не смог сдержать любопытства и спросил:
— Что произошло-то? У тебя такая физиономия, словно жена купила платье стоимостью в три твои зарплаты.
— Соседа волки загрызли, — выдохнул он, посмотрев на меня ошарашенными глазами. — Весь бок в фарш превратили, а жрать не стали. Спугнул, наверное, кто-нибудь.
— И часто так у вас? — выдавил я, передёрнув плечами.
— Пару лет назад было, но то зимой, а летом-то им жратвы в лесу хватает, — проговорил полицейский, мелко тряся головой. — Уму непостижимо. Ведь даже не рядом с лесом его задрали, а почти что в центре города. Короче, Столица, ночью лучше не броди в одиночестве, а то мало ли что. Даже в магазин на машине добирайся, если уж совсем невтерпёж стало в тёмное время суток.
— Хороший совет, — проронил я, нахмурив брови, а потом вспомнил: — Слушай, а как там твой «бобик»? Не угонят его.
— Не, — уверенно отмахнулся полицейский. — Все знают, кому он принадлежит, и не станут трогать.
— Это хорошо.
— Так, возле этого двора тормози, — торопливо произнёс Козлов, показывая на кирпичный одноэтажный дом за справным деревянным забором, выкрашенным зелёной краской.
Я остановил автомобиль. Залаяли собаки. Сержант пожал мне руку, а потом вышел из машины, попутно покрикивая на псов, а затем вдруг обернулся и сказал:
— Ты это, Роб, нормальный парень.
После чего открыл калитку и исчез за забором.
Я же усмехнулся и поехал домой. Мой путь был недолог и благополучен. Уже через полтора десятка минут, я очутился на кухне в обществе Флинта, очень позднего ужина и ноутбука. А в спальне посапывала Машка, которая даже не проснулась от моего проникновения в квартиру. Похоже, что она совсем не сторожевая девушка.
Пока хлебал суп, успел посмотреть запись второго выпуска «Императора Галактики». Я опять попал в эфир. В программе оказался момент, где мне довелось разговаривать с Билгаром, когда я отвечал, почему не стрелял в него. Потом шли кадры стихийного объединения игроков на группы. Тут уж в центре внимания оказался сам Билгар. Дальше в выпуске никто из нас больше не мелькал. А под конец я узнал, что во второй день погибло семьсот одиннадцать участников и осталось в живых восемь тысяч семьсот восемьдесят девять.