Император Мэйдзи и его Япония
Шрифт:
Ноги Марэсукэ
После падения Порт-Артура многим взятым в плен русским офицерам разрешили вернуться домой под расписку о том, что они больше не будут участвовать в военных действиях. Вильгельм II наградил Ноги орденом императора Фридриха. Точно так же, как и командовавшего обороной Порт-Артура Стесселя. Это было время, когда еще ценили не только храбрость победителей, но и мужество побежденных.
Подготовка к празднованиям по случаю взятия Порт-Артура началась чуть ли не в самом начале войны. Потом планировалось взять крепость и ко дню рождения Мэйдзи (3 ноября), и к открытию зимней сессии парламента, но удалось это сделать только сейчас. Патриотический угар охватил всю Японию. Праздничные бумажные фонарики и национальные флаги сметались с прилавков. Для подавляющего большинства японцев взятие Порт-Артура являлось прежде всего долгожданным актом возмездия за то, что Россия отобрала его у Японии. У домохозяек вошла в моду прическа «высота 203», якобы напоминавшая по форме
Россию стали называть «бумажным медведем», раздавались все более громкие голоса, что теперь-то японская армия запросто домарширует до Байкала. В Японию стали прибывать суда с 30 тысячами плененных защитников Порт-Артура. На станциях, где останавливались составы с узниками, собирались молчаливые толпы. Люди хотели посмотреть на своих противников. Они были православными, многих из них размещали в буддийских храмах. Контроль над содержанием заключенных осуществляла французская миссия.
Военные успехи Японии были достигнуты не только благодаря победам на фронте. В России японцы имели разветвленную агентурную сеть, в которой были задействованы сотни подданных императора Мэйдзи, работавших парикмахерами, поварами, продавцами, проститутками. Японское командование имело детальнейшие сведения о дорогах, коммуникациях и дислокации российской армии. Японская разведка активно закачивала в российских социалистов, известных своими «пораженческими» настроениями, деньги и оружие [326] .
326
Подробнее о связях японской разведки с российскими революционерами см.: Павлов Д. Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море. С. 160–261.
Особенно известную роль сыграл в этом отношении полковник Акаси Мотодзиро (1864–1919). Через него финансировалось революционное движение в России. До войны он служил военным атташе в Петербурге, а после разрыва дипломатических отношений вместе со всем персоналом посольства переправился в Стокгольм. Там проживало немало финнов, высланных из России по политическим соображениям. С их помощью Акаси организовал закупку в Швейцарии 25 тысяч винтовок и свыше 4 миллионов патронов. Часть оружия переправили в Лондон. После этого купили 315-тонный пароход «Джон Графтон», который доставил оружие в Финляндию [327] . Однако после того, как 4 и 6 сентября две партии оружия были выгружены, «Джон Графтон» налетел на мель и его пришлось взорвать. Подавляющая часть оружия попала в руки полиции. «Джон Графтон» сел на мель без помощи российской контрразведки, которая не смогла помешать осуществлению операции.
327
Конкретные цифры по снаряжению парохода заимствованы из цитированной монографии Д. Павлова. Они довольно сильно расходятся с данными японских источников. Это связано с тем, что исследователи пользуются агентурными данными того времени, на которые оказывали влияния множество факторов: условия нелегальной работы, невозможность перепроверки донесений по другим каналам, желание начальства преуменьшить потери и преувеличить успехи и т. д.
Свой доклад о деятельности в Европе Акаси назвал совсем не по-шпионски – «Ракка рюсуй» («Опавшие цветы и поток воды»). Это выражение – метафора сострадания и любви: влюбленный цветок-мужчина падает вниз, а вода принимает его в свои объятия. Он, разведчик Акаси, словно цветок «упал» в волны Мирового океана, по водам которого он слал российским революционерам оружие. Акаси был не только шпионом. Он был еще поэтом и художником. Поэтом и художником Великой Японской Империи.
Японские шпионы, конечно, помогали революционерам в России, но не стоит думать, что эта помощь могла оказать хоть сколько-нибудь существенное влияние на ход боевых действий. В мае случилась Цусима – балтийский флот потерпел жуткий разгром. Перед началом сражения на флагмане «Микаса» взвилось боевое напутствие: «Жизнь и смерть империи зависят от этого сражения, пусть каждый сделает все, что в его силах». В этом поражении русского флота трудно винить Акаси. Теперь Россия могла вести войну только на суше.
Однако, несмотря на все победы, ближайшее будущее представлялось японскому командованию весьма туманным. Оно понимало: военный, людской и ресурсный потенциалы России, если оценивать их с точки зрения долгосрочной перспективы, были несомненно выше. Япония начала войну первой, первой она стала и добиваться мира. Наиболее здравомыслящие государственники еще до начала войны отдавали себе отчет в том, что Япония может выдержать только один год боевых действий. К затяжной войне страна была не готова. Ни материально, ни психологически – японцы не имели исторического опыта ведения длительных войн.
По просьбе министра иностранных дел Комура Дзютаро, в качестве инициатора переговоров о мире выступил американский президент Теодор Рузвельт. Сообщение о его предложении было встречено общественным мнением в штыки. Однако правительство 10 июня согласилось на переговоры.
Хотя российские «патриоты» требовали войны до победного конца, война не пользовалась популярностью в стране, было немало случаев массовой сдачи в плен, Россия не выиграла ни одного крупного сражения, революционное движение подтачивало силы империи. Поэтому голоса сторонников скорейшего заключения мира становились все слышнее и в российской элите. 12 июня Россия ответила на предложение американского президента положительно, однако
Передовые части 13-й дивизии высадились на Сахалине 7 июля. Регулярных войск на Сахалине находилось совсем немного, пришлось вооружать каторжан. Несмотря на обещание за каждый месяц участия в обороне списывать по году заключения, дружинники сдавались сотнями. Единого руководства не существовало, с самого начала ставка была сделана на партизанскую войну. Среди защитников острова погибло 800 человек, в плену оказалось более четырех с половиной тысяч. Потери японской армии составили 39 человек [328] . По свидетельству очевидца, японские солдаты «массы мирных жителей избивали без всяких причин, женщин насиловали, других женщин и детей рубили и расстреливали так же, как мужчин; русских каторжников множество и массами расстреляли под предлогом, что „этот народ, мол, ни к чему не годный“; даже умалишенных больных повытаскивали из госпиталя и расстреляли; а другие массы каторжников, как скотов, перевезли в Де-кастри и бросили без пищи…» [329] . Отец Николай объяснял эти жестокости тем, что на Сахалине не оказалось иностранных корреспондентов.
328
Айрапетов О. Р. «На сопках Маньчжурии» // Русско-японская война 1904–1905: взгляд через столетие. С. 471.
329
Дневники святого Николая Японского. Т. 5. С. 289–290.
Мирные переговоры должны были состояться в крошечном американском городке Портсмут. Огромная толпа провожала японскую делегацию во главе с Комура в порту Иокогамы. Рядовые японцы были уверены, что ему удастся добиться от России огромных уступок. Но сам Комура знал, что это не так. Уже предвидя реакцию «народа» на исход предстоящих переговоров, Комура тихо произнес: «Когда я вернусь, эти люди превратятся в бунтующую толпу и встретят меня комьями грязи или стрельбой. Так что лучше сейчас насладиться их криками „банзай!“» [330] .
330
Сюмпэй Окамото. Японская олигархия в русско-японской войне. М.: Центрполиграф, 2003. С. 207.
Портсмутская конференция началась 9 августа, а закончилась уже 29 августа. Переговоры проходили в лихорадочном темпе. Никто не хотел воевать, обе стороны показали склонность к компромиссу. Уровень российской делегации был выше – ее возглавлял председатель Совета министров С. Ю. Витте. Хотя формально перемирия объявлено не было, боевых действий в это время не велось.
Комура Дзютаро
Из публики мало кто ожидал, что Витте, а вместе с ним и всей России, удастся добиться «почетного» мира. И только специалисты отдавали себе отчет: да, Япония победила, но она истощена не меньше России. Поскольку Япония вела по преимуществу наступательную войну, ее людские потери оказались значительно более тяжелыми (50 тысяч убитых у России и 86 тысяч у Японии). Госпитали были забиты ранеными и больными. Ряды солдат по-прежнему косила бери-бери. Четверть японских потерь под Порт-Артуром была вызвана этой болезнью [331] . В армию начали призывать резервистов и юнцов уже следующего года призыва. Пошли разговоры о том, что вскоре минимальный рост солдат снизят со 150 до 147 сантиметров. Всего же за время войны был мобилизован 1 миллион 185 тысяч человек – около 2 процентов населения [332] . Солдаты устали, боевой дух падал, в метрополии росли цены и налоги, внешние долги были огромными.
331
Бэруцу-но никки. Т. 2. С. 263.
332
Золотарев В. А., Соколов Ю. Ф. Трагедия на Дальнем Востоке. Русско-японская война 1904–1905 гг. М.: Animi Fortitudo, 2004. Т. 2. С. 215.
Рузвельт считал выгодным для Америки, чтобы в результате подписания мирного договора ни одна из сторон не получила решающего преимущества. И тогда после окончания войны две страны продолжат противостояние, а американским интересам в Азии не будет угрожать опасность – ни «желтая», ни «славянская». Победа Японии уже нанесла первый удар по американским интересам. Поверив, что Западу можно противостоять, китайцы «осмелели» и стали бойкотировать американские товары.
Симпатии американской общественности склонялись в пользу России. Даже не столько самой России, сколько Витте. Комура был низок ростом, болезнен и малосимпатичен. В Японии его прозвали «мышкой». Хмурый и закрытый для общения, Комура производил весьма неблагоприятное впечатление и на американцев. Это впечатление накладывалось на антияпонские настроения, которые были достаточно сильны среди «простых» американцев. В Америке к этому времени проживало уже около 100 тысяч японских эмигрантов. Многие считали, что, соглашаясь на грошовую зарплату, японцы лишают их рабочих мест. Профсоюзы требовали изгнать японцев. Американцы видели, что японцы живут компактными колониями, не желают смешиваться с местным населением, принимать христианство и становиться «настоящими» американцами. Они утверждали, что многие японки зарабатывают свой кусок хлеба проституцией.