Император Мэйдзи и его Япония
Шрифт:
Вместе с заключением мира русские военнопленные стали возвращаться из Японии на родину. Их было около 80 тысяч. Все очевидцы свидетельствуют о том, что в лагерях обращались с ними хорошо: хорошо кормили и не издевались. Заключенным разрешали выходить в город, гулять, посещать театры, спортивные состязания, горячие источники и даже публичные дома. Власти не противились тому, чтобы офицерам и солдатам по-прежнему выплачивалось денежное довольствие. Самого отца Николая до концлагерей не допускали, русских войсковых священников из страны выслали, но японские православные священники служили молебны, ободряли пленных, окормляли их. На Пасху для каждого из них заготовили по яйцу, что было не так просто, как теперь может показаться. Все эти заботы лежали на плечах небольшого «Общества духовного утешения военнопленных», все сотрудники которого были выпестованы отцом Николаем. Мэйдзи наградил «Общество» тремя серебряными
Впрочем, плен есть плен – заключенные хворали, умирали, сходили с ума. «Сегодня получил фотографическую группу 9-ти пленных с крейсера „Варяг“, отпускаемых в Россию, по излечении их; выглядели они очень хорошо, так что прямо можно сказать, что их заботливо лечили и содержали; по крайнему сожалению только – четверо калеки на всю жизнь: у каждого отрезано по одной ноге» [339] . В японском плену скончалось 354 человека [340] .
339
Дневники святого Николая Японского. Т. 5. С. 144.
340
Там же. С. 422.
Помимо огромных габаритов пленников, на японцев большое впечатление произвела степень неграмотности русских солдат, в чем они увидели еще одно доказательство своего превосходства. На сей раз культурного. Самый большой лагерь размещался в Мацуяма (остров Сикоку). В прошлую войну там находились китайские военнопленные, так что место было «обжитым». Начальник лагеря отмечал, что больше половины русских пленных не умеют даже подписаться. И тогда он разрешил организовать в лагере школу. Азбуки, евангелия (каждому военнопленному подарили по напечатанному в Японии экземпляру) и другие книги доставлялись туда из токийской православной миссии. Начальник лагеря надеялся на то, что, вернувшись на родину, эти люди расскажут о благородстве японцев и о «цивилизованности» Японии. Каждую неделю на обучение выделялось 12 часов. Охранникам и заключенным разрешили учить друг друга своему родному языку. Когда русские стали возвращаться домой, каждому из них вручили по 200 сигарет и набору открыток с местными видами [341] .
341
Накамура Синтаро. Нихондзин то росиадзин. Моногатари нитиро дзимбуцу орай си. Токио: Дайгэцу сётэн, 1978. С. 265–266, 271.
Ко времени возвращения в Россию многие солдаты и даже офицеры оказались заражены социалистическими и антиправительственными настроениями. Находившиеся в Японии русские социалисты распространяли в лагерях антицаристскую литературу. Японские власти не препятствовали этому. Когда пароход «Воронеж» с адмиралом Рожественским на борту взял курс на Владивосток, на его борту едва не вспыхнул мятеж. Пришлось зайти в Нагасаки и обратиться за помощью в местную полицию.
Пленных на родине ждали тяжелейшие испытания. Добраться до дому было огромной проблемой: забастовки и беспорядки парализовали железные дороги, страна полыхала в пламени революционных бунтов. Значительную часть пленных пришлось вывозить через полсвета морем непосредственно в европейскую часть России. Несмотря на наступившие холода, теплой одежды у многих не было. Пожертвований, которые поступали в распоряжение миссии в Токио, не хватило на то, чтобы обеспечить всех теплым бельем. Через руки отца Николая прошло 97 322 иены, пожертвованных из России. Из них 1000 рублей (1 рубль равнялся примерно 1иене) прислала государыня Александра Федоровна. Она же пожертвовала целых 5000 рублей на сооружение православного храма в Осака – в память русских военнопленных, умерших там в концлагере [342] . Любить мертвых, а не живых и в то время было одним из родовых свойств российских правителей.
342
Дневники святого Николая Японского. Т. 5. С. 323, 345.
В память о погибших в плену была построена церковь и в Мацуяма.
Перспектива. После того как в 1923 году землетрясение и пожар разрушили Воскресенский собор в Токио,
В 1899 году около 30 стран, включая Японию, подписали в Гааге конвенцию о гуманном отношении к военнопленным. Япония и Россия стали первыми странами, которые применили положения этой конвенции на практике. Россия ратифицировала конвенцию только в 1909 году, но с японскими военнопленными тоже обращались гуманно. Этих пленных оказалось немного – всего около двух тысяч человек. И возвращались они не в страну, объятую забастовками и бунтами, а в страну-победительницу, дела в которой шли явно в гору.
Бунтовщики в Хибия волновались зря, правительство неусыпно думало о национальном интересе. Уже в ноябре был подписан японско-корейский договор об установлении протектората над Кореей. Дворец, где проходили переговоры, на всякий случай окружили японские солдаты. Текст договора принадлежал Ито Хиробуми. Он считался противником этой войны, но это не помешало ему оказаться в числе тех, кто воспользовался ее плодами с наибольшим успехом. Теперь без согласия японского МИДа Корея не имела права заключать международные договоры. Назначенный на должность генерального резидента (генерал-губернатора), Ито получал право на вмешательство во внутренние дела Кореи. Мечты Тоётоми Хидэёси и Сайго Такамори наконец-то осуществились, Корея была наконец-то наказана за то, что она столько столетий не признавала себя вассалом Японии.
24 ноября в черноморском Поти бросил якорь пароход «Сириус». На его борту находилось оружие, закупленное все тем же Акаси. На сей раз почти все оно попало в руки революционеров. Мирный договор между Японией и Россией был заключен, Япония не была больше заинтересована в ослаблении России. Однако операция планировалась еще до Портсмута, «Сириус» помогал революционерам по инерции. Сам Акаси в это время уже находился в Токио. Он закончил жизнь, имея чин полного генерала и баронский титул.
А главнокомандующий, император Мэйдзи, отправился между тем в Исэ, чтобы сообщить богам о победе. В поездку он взял престолонаследника Ёсихито, только что произведенного им в генерал-майоры. Мэйдзи теперь покидал пределы своего дворца редко. Тем важнее было обеспечить ему подобающую встречу. По дороге от дворца к вокзалу выстроили толпы учеников и горожан. Они пели гимн и кричали «Банзай!».
Отец с сыном путешествовали по железной дороге. Станции превращались в места ликования – на платформах императора и престолонаследника приветствовали снятые с занятий ученики. Министерство образования выпустило для них инструкцию, согласно которой при приближении императорского поезда ученикам с учебными винтовками следовало взять «на ружье», а ученики без винтовок должны были по учительской команде снять форменные фуражки, встать по стойке «смирно» и проводить взглядом императорский вагон. Ученицам винтовки и головные уборы не полагались, им оставалось только стать навытяжку, есть августейший вагон взглядом и распевать гимн, исполнение которого «не возбранялось» [343] .
343
Хара Такэси. Тайсё тэнно. С. 107.
Мэйдзи и Ёсихито проинформировали божеств о победе, теперь война была действительно закончена. Мирная жизнь возрождалась, но школьные занятия по военной подготовке никто отменять не собирался.
1906 год
39-й год правления Мэйдзи
В конце января в Японию приехала делегация, составленная из членов китайского императорского дома. Разумеется, Мэйдзи дал ей аудиенцию. Глава делегации сказал, что они приехали в Японию поучиться – политике, системе образования, промышленным технологиям, поскольку Китай желает сделать японскую цивилизацию моделью для своего развития.
Этот визит только зафиксировал сложившуюся ситуацию – в Японии уже проходили курс обучения восемь тысяч китайских студентов. Тем не менее заявление принца следует признать эпохальным. Ведь он представлял Китай, который многие столетия сам служил примером для всех окружающих стран. Это был Китай, который никогда ни у кого не желал учиться. Это был учитель, который признал себя учеником. В дальневосточной истории такого еще не случалось. Япония стала лидером, на которого смотрят все. Не только на Дальнем Востоке. Не только в Азии. Со смешанным чувством восторга и ужаса теперь на Японию смотрели во всем мире. «Желтая опасность», которая раньше представлялась в Европе чем-то огромным и бесформенным, приобрела теперь конкретную географическую составляющую.