Император Николай II и заговор генералов
Шрифт:
И все же наши Государи шли по этой дороге. Уже реформы Александра II изменили значительно социальный облик России. Дворянство как сословие беднело с каждым годом. Крестьянству же, наоборот, уже к 1900 году принадлежало 160 миллионов десятин земли – более чем на три четверти удобной; дворяне имели 52 миллиона (около половины – леса и неудобные земли); а всем другим владельцам (купцам, иностранцам, городам, акционерным компаниям и т. д.) – около 30 миллионов (преимущественно удобных земель) (Ольденбург С. «Царствование Императора Николая II»). Но крестьянская «община», как раковая опухоль на теле государства, тормозила все преобразования, которые исходили от Верховной Власти. Ее (общину) берегли, как левые так и правые круги по разным, конечно, причинам. Правые считали общину одним из устоев государства, левые рассматривали общину, как практическое приложение социалистических принципов в русской деревне. Весь вред общины заключался в том, что земля считалась принадлежащей «миру», который мог перераспределять ее между своими членами и устанавливать правила и порядок обработки
Государь много сделал для улучшения быта рабочих. При нем рабочий день с 13 ч. в день был сведен к 111 /2 и 10 ч. в субботы и предпраздничные дни. (В Европе в то время рабочий день равнялся 12 ч.) Много сделал в области просвещения. Я не буду приводить сейчас статистические данные, имеющиеся в моем распоряжении, так как это отвлекло бы от основной темы. Приведу только цитаты И. Солоневича по этому поводу. Они интересны для объяснения того факта, что все меры, исходившие от власти, принимались «“в штыки” русской общественностью, не только крайне левой и либеральной, но и сравнительно умеренной». Россия до 1905 года задыхалась в тисках сословно-бюрократического строя – строя, который «самодержавие» медленно, осторожно и с необычайной в истории настойчивостью вело к ликвидации и без всякой революции. Не надо забывать: Россия того времени была единственной из культурных стран мира, в которой не существовало никакого народного представительства, в которой существовала предварительная цензура печати, паспортная система, чисто сословная администрация и неполноправная масса крестьянства. Социально-административный строй России был отсталым строем. Это положение никак не касается монархического принципа вообще, ибо монархии, как и генералы, «бывают разные». В России до 1905 года существовала монархия, «ограниченная цареубийством» и сдавленная пережитками крепостничества. Государь Император Николай II был несомненно лично выдающимся человеком, но «самодержавным» Он, конечно, не был. Он был в плену. Его возможности были весьма ограниченными – несмотря на Его «неограниченную» власть. И если при Императоре Николае I Россией правили «сто тысяч столоначальников», то при Императоре Николае II их было триста тысяч. Правили нацией по существу они. По существу, страна боролась против них. Но против них же, правда, в других формах, боролось и «самодержавие». Таким образом, обе линии совпадали, линия монархии и линия нации. И все шло более или менее гладко до военных катастроф Японской войны. Страна была охвачена патриотическим подъемом. Потом он стал гаснуть. Ни одной победы. Нация, исключительно талантливая, энергичная и боеспособная, начала искать виновников. Ген. Куропаткин был результатом данного социального строя. Устарелый правящий слой страны не годился никуда. Из установления этого – совершенно бесспорного факта, был сделан, по меньшей мере, спорный вывод: «долой самодержавие». Спорный потому, что «самодержавие» не связано ни со слоем, ни со строем: монархия может быть и крепостническая и социалистическая, а «самодержавие» в старой Москве означало – в переводе на нынешний язык – национально-суверенную монархию, ограниченную и Церковью, и Соборами, и традицией. В Санкт-Петербурге 18-го века оно обозначало монархическую вывеску над диктатурой дворянства, и в 19-м столетии оно обозначало центральную единоличную власть, «ограниченную цареубийством и пытавшуюся вернуться к московским истокам этой власти» («Великая фальшивка февраля»).
Государь находился в чрезвычайно тяжелом положении. Он, конечно, понимал, что России нужны реформы почти во всех областях государства, и как умный и образованный человек, а главное, как человек кристальной честности. Он самоотверженно был предан исполнению того, что почитал своим царским делом. Среди министров Государя, за все Его царствование, были люди и умные, и исполнявшие свой долг в отношении Монарха и страны. Имена Сипягина, П. Дурново и в особенности П.А. Столыпина говорят сами за себя. Меня могут спросить, а где же Витте, Коковцев, Кривошеий и др.? О всех этих сановниках я скажу в другом месте, упомяну только вскользь, что моральный облик одних и некоторые «высказывания» других не позволяют отнести их к той же категории, как вышеупомянутых лиц. Еще до Японской войны и событий 1905 года почти вся наша интеллигенция была охвачена болезненным состоянием опорочивания всего, что исходило от власти, критического отношения ко всем мероприятиям правительства из принципа. И каждый, кто осмеливался не разделять этих взглядов, заносился на «черную доску». Писатели, художники, журналисты, профессора, земцы все проходили через эту «общественную цензуру».
Крайние течения в лице таких организаций, как «Союз Борьбы за Освобождение рабочего класса», «Бунд» и др., вели усиленную пропаганду среди рабочих. Будучи непримиримыми противниками существующего строя, они всякое недовольство стремились использовать в своих целях – устройства революции. Вызывая демонстрации, устраивая забастовки, они толкали рабочих на предъявление все более высоких требований. Они заражали атмосферу ненавистью и озлоблением невиданных до этих пор размеров. Наряду с рабочими кругами социалисты уделяли большое внимание студентам. Ведя пропаганду в студенческих «землячествах», они пользовались любым случаем, чтобы дискредитировать, очернить Верховную Власть. Ходынская катастрофа, торжественный
Да, «либеральная» и даже «умеренная» интеллигенция своим сочувствием толкали социалистов всех толков на все более радикальные эксцессы. Кстати, о «толках» социализма. Марксизм приобретал все больше сторонников и не только в специфических кругах политиканов, но и в интеллектуальных кругах общественности. Целый ряд профессоров, как юристов, так и экономистов, признавали марксизм научной категорией, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Заграницей было основано общество «Освобождение», которое под эгидой вот этих господ начали ту отвратительную работу «изобличения» власти, которая к превеликой радости извечных врагов России свелась к обливанию грязью всех начинаний нашей Верховной Власти. Правда, значительно позже, уже в эмиграции, эти люди «раскаялись». Из бывших марксистов мы знаем людей, которые стали впоследствии профессорами Богословия и даже священниками. Но странное дело, уже «раскаявшись», они продолжали писать странные вещи в философии под именем русской идеи, приписывать свои собственные шатания и отсутствие стойких взглядов всему русскому народу, в Богословии явно еретические измышления возводить чуть ли не в догматы, в периодической печати под видом «правых» вводить неискушенных читателей в заблуждение. И это уже здесь, в эмиграции, после всего того, что произошло!
Когда я стал интересоваться событиями русской катастрофы, я между другими занятиями стал усердно штудировать марксизм. Я дал себе труд проштудировать все труды К. Маркса, Энгельса, кроме них Лассаля, Фейербаха и др. После них принялся за Плеханова, Ленина и даже Сталина. Я старался понять, почему люди с подлинным интеллектом и большой эрудицией становились марксистами, я старался найти этот магнит, который притягивал к себе всех этих людей, я старался понять и осознать «научность» этого учения. Читал все в подлинниках, чтобы избежать возможных неточностей в переводах, перечитал всех комментаторов марксизма и за, и против.
Чем больше я углублялся в изучение марксизма, тем больше я приходил к убеждению, что человек с неповрежденным сознанием, человек с твердым убеждением и верой в силу нравственных категорий не может быть последователем этого учения, не может признать «научности» и диалектического, и исторического материализма. Во всех выводах Маркса видна предвзятость, преднамеренность и стремление загнать настоящую действительность в свои искусственные формулировки. О русских марксистах я и не говорю. Еще Плеханов пишет так, как полагается образованному человеку, если не считать, конечно, всей предвзятости его произведений. Но уже Ленин, этот «гуманист» (как легко теперь черное называть белым!), пишет так, что человек, который разбирается в философии и социологии, видит сразу, что все «научные» высказывания «Ильича» рассчитаны на людей несведущих или приемлющих его положения по причине, ничего общего с наукой не имеющей. Человек без законченного образования, прочитавший только то, что нужно было для демагогии, рассчитанной на полуинтеллигенцию (самый опасный слой общества!), считается одним из «гениальных» творцов «гуманитарной и прогрессивной» социологии! А язык! Все эти «помещичьи сынки», «поповщина» – это же перлы непревзойденной пошлости, убогости мышления и отсутствия подлинного интеллекта! Зато сколько злобы, ненависти и беспредельной лжи! В этом он, конечно, гениален.
О «Вопросах ленинизма» и прочих писаниях Сталина я говорить не буду – все это рассчитано на несчастных людей, которые должны это «принимать всерьез». Без принуждения «изучать» эту макулатуру можно только в моем случае, когда я заставил себя все это прочесть, чтобы изучить совсем другой вопрос. И все же я до сих пор не могу понять, как все это можно принимать всерьез?! Точно так же, как не могу понять людей, которые всерьез изучают «розовые» и «голубые» периоды в «творчестве» Пикассо. А ведь изучают! И выпускают многотомные труды этих исследований.
Я отклонился от темы, желая показать, как увлекалась русская интеллигенция этими нерусскими учениями, забывая свои русские, подлинные духовные ценности, забывая свои подлинные обязанности русских людей, изменяя инстинкту того исторического сознания, которое тысячу лет строило русскую государственность. Но этому сознанию не изменял никогда и не изменил до конца Император Николай II.
Глава III
Основы Самодержавия. Чин коронования
В предыдущей главе мы говорили о том, что Государь до самой своей мученической смерти остался верен принципам Православного Самодержавия. Сейчас я приведу выдержки из «Царской Власти» М. Зызыкина, который описывает Священное коронование и Миропомазание Императора и которые являются основой того мировоззрения, которому Государь был всегда верен.
Уже в статье 1-й говорится, что власти самодержавного монарха повиноваться не только за страх, но и за совесть сам Бог повелевает, потому что подвиг его самодовлеющей власти освящен Церковью. Священное коронование производится, согласно статье 57 Основных Законов, по чину, установленному Православной Церковью. Этот чин заимствован из Византийской Церкви. Статья 58 упоминает, что перед Священным Коронованием Царь читает исповедание православной веры. Без Священного Коронования и Миропомазания Царская власть теряет свою основу и свой смысл, так как без них нет Царской власти как священного чина, а только простая человеческая власть, ничем не отличающаяся от всякой другой человеческой власти.