Император Николай II и заговор генералов

Кобылин Виктор Сергеевич

Вот что описывает М. Зызыкин: «Священное коронование начинается молебном св. Петру Митрополиту Московскому, как виновнику объединения Руси во главе с Москвой, и св. Сергию Радонежскому, как освободителю от ига неверных. Перед поступлением к коронованию, когда Государь всходит на трон, венчающий иерарх становится перед Государем и вопрошает: “Богочестивейший Великий Государь Наш, Император и Самодержец Всероссийский! Понеже благословением Божиим и действием Св. и Всеосвящающего Духа и Вашим изволением имеет ныне в сем первопрестольном храме совершиться Вашего Величества коронование и от св. мира помазание; того ради по обычаю древних христианских монархов и Боговенчанных Ваших предков, да соблаговолит Величество Ваше вслух верных подданных ваших исповедать православную кафолическую веру. Како веруеши?”

По прочтении Государем исповедания веры венчающий иерарх возглашает: “Благодать Пресвятого Духа да будет с Тобой” и начинает молебен с особыми прошениями в возглашаемой диаконом ектений: “О еже благословитися Царскому Его венчанию благословением Царя Царствующих

и Господа Господствующих” и т. д. После чтения Евангелия на Императора венчающий иерарх возлагает порфиру со словами: “Во Имя Отца и Сына и Святого Духа”, крестит преклоненную голову Государя, возлагает на нее крестообразно руки и читает молитву: “Господи Боже наш, Царю царствующих и Господи господствующих” и т. д. Затем по возгласу диакона все преклоняют голову и венчающий иерарх читает другую молитву: “Тебе единому царю человеков подклонивыю с нами, Благочестивейший Государь, Ему же земное царство от Тебе вверено: и молимся Тебе, Владыко всех, сохрани Его под кровом Твоим, укрепи Его царство, благоугодная Тебе деяти всегда Его удостой, воссияй во днех Его правду и множество мира, да в тихости Его кроткое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и честности. Ты бо еси Царь мира и Спас душ и телес наших, и Тебе Славу воссылаем Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков”. Венчающий иерарх принимает корону и передает ее Императору, которой сам ее надевает. После этого читается молитва: “Видимое сие и вещественное Главы Твоея украшение, явный образ есть яко Тебя, Главу Всероссийского народа венчает невидимо Царь славы Христос, благословением своим благостным утверждая Тебе владычественную и верховную власть над людьми Своими”. Затем Государю вручают в правую руку скипетр, а в левую жезл. После коленопреклоненной молитвы Государя, Он становится перед троном, а венчающий иерарх и все присутствующие опускаются на колени и иерарх от лица народа читает молитву: “Боже великий и дивный, неисповедимою благостью и богатым промыслом управляли всяческая, Его же премудрыми, но неиспытанными судьбами…” Затем после приветственной речи иерарха, начинается литургия, в течение которой Император сидит на троне в полном облачении, в известные моменты литургии вставая и снимая корону. Перед причащением два архиерея подходят к Государю и один из них возглашает: «Благочестивейший Великий Государь Наш Император и Самодержавец Всероссийский, Вашего Императорского Величества Миропомазания и Святых Божественных Тайн приобщения приближися время: того ради да благоволит Ваше Императорское Величество сея Великия Соборныя Церкви к Царским вратам”. Там у алтаря совершается миропомазание на челе, на очах, ноздрях, устах, ушах, персях и руках с известным сакральным возгласом. Один из митрополитов затем вводит Императора внутрь алтаря для причащения Святых Христовых Тайн по Чину Царскому, т. е. как и священнослужители. После Литургии Царь поклоняется праху предков в Архангельском соборе. В молитве своей во время св. коронования за народ Царь внутренно соединяется с народом. В этом священнодействии заложена не идея личного блага, а идея веры в то, что только благодатной силой свыше может строиться царство. Царь для народа – помазанник Божий». (М. Зызыкин «Царская Власть и закон о престолонаследии в России»).

Сколько красоты и глубокого смысла в этом обряде! Какая благодатная идея заложена в нашем Русском самодержавии! Невежды называют Самодержавие абсолютной монархией. Это не соответствует действительности. Монархия может быть: абсолютной, самодержавной, деспотией и конституционной.

В первом случае неограниченная власть монарха не признает для себя никаких высших обязательных начал и, сливая себя с государством, приписывает ему и себе всемогущество (L’etat – с’est moi).

Во втором, монархическое начало есть выражение того нравственного начала православия – смирения перед промыслом Божиим, указующим носителя власти и подвига, которому народное миросозерцание усвояет значение верховного принципа жизни.

В третьем – рабская покорность без ясного представления о нравственном идеале.

И, наконец, в четвертом, власть монарха является номинальной: он является только представителем нации, подлинная же власть принадлежит парламенту, который в лице правительства, составленного из случайного большинства, правит страной. Излишне говорить, что это большинство может быть и национал-социалистическим (что имело место в Германии) и коммунистическим. Какие из этого получаются последствия, мы все хорошо знаем.

Пишу я подробно об этом потому, что надо выяснить, почему эти высокие принципы Государственной власти в России в конце 19-го и начала 20-го века были в таком пренебрежении среди русской общественности. Мы знаем, что основой Верховной Власти в России было религиозное сознание народа. Что же произошло с этим религиозным сознанием народа в это время? В этом вопросе нам поможет разобраться Архимандрит Константин в своей «Памяти последнего Царя». Профессор Киевской духовной академии В. Певницкий в своей статье «Об отношении к Церкви нашего образованного общества» пишет: «Издревле Русь называлась святой Русью, и охранение чистоты и целости православия она считала своим призванием. А что ныне? Может ли Русь по-прежнему называться святою Русью? Не потускнело ли это светлое титло, которым прежде украшалось наше отечество? Если бы восстали из гробов наши благочестивые предки и посмотрели бы на нынешнее шатание умов, на современное непочтительное отношение к Церкви и ее уставам нашего

образованного передового общества, они удивились бы изменению наших нравов, и чувства их терзались бы от глубокой скорби при виде оскудения в нас духа благочестия…

Представьте себе святую православную веру, хранимую в Церкви, посланницею небес. Она – вера откровенная; она свыше, от разума Божественного ниспослана нам, и ей, этой небесной посланнице, поручено освещать наше темное сознание и указывать нам путь спасения. Где же среди нас обиталище ее, и где ее принимают? Принимают ее люди простые, держащиеся руководства Церкви. Но нет ей благоприятного приема там, где, по-видимому, должен быть особенно слышен и понятен голос ее. Она хотела бы занять и утвердить себе место среди руководителей общественного мнения, заправляющих печатным словом. Но многие ли здесь принимают ее и признают своей руководительницей? Едва ли не большинство сторонится от нее и ищет себе других руководителей, чуждых и даже прямо враждебных ей. Если и слышен инде голос ревнителей и чтителей веры, то он совершенно заглушается шумными голосами людей, знать не хотящих указаний веры и нередко подвергающих глумлению суждения, на ней основанные. Читайте и перелистывайте наши светские газеты и журналы: чувствуется ли в них такой тон, чтобы вы могли сказать, что это говорят люди, воспитанные в православии? Редко, весьма редко». После целого ряда цитат Архимандрит Константин пишет: «Достаточно на этом, бегло нами обрисованном, фоне представить себе облик нашего последнего Царя, чтобы реально ощутить ту непроходимую пропасть, которая лежала между Государем Императором Николаем Александровичем и русской общественной средой.

Отчужденное одиночество – вот на что был обречен этот истинный и истовый православный христианин на Престоле Православного Царя. Теми именно свойствами своими, которые делали из него идеального Русского Царя, он становился загадочным и непонятным “лучшим” людям своей Земли! Вот корень национально-общественной трагедии всего Его царствования, вот корень катастрофы, которая вырастала из этой трагедии» (Архимандрит Константин «Памяти последнего Царя»).

Глава IV

Японская война. Витте. Заключение мира. Революция 1905 г. Манифест 17 октября. Государственная Дума

Говоря об Императоре Николае II нельзя обойти молчанием Его почин в деле создания международной политической системы, которая если и не исключала бы войн, то ограничила бы рост вооружений. Но обращение Государя к великим державам успеха не имело. Вильгельм II, например, заявил, что «в своей практике я и впредь буду полагаться и рассчитывать только на Бога и на свой острый меч». В менее резкой форме так же высказались и государственные деятели других стран. И все же Гаагская конференция 1899 года сыграла свою роль в мировой истории. С. Ольденбург пишет: «Когда собралась 9 ноября 1921 года Вашингтонская конференция по вопросу о морских вооружениях, североамериканский президент Гардинг в своей вступительной речи вспомнил, кому принадлежал первый почин в этом деле. Предложение ограничить вооружения путем соглашения между державами – не ново, сказал американский президент. При этом случае быть может уместно вспомнить благородные стремления, выраженные 23 года назад в Императорском рескрипте Его Величества Императора Всероссийского». И процитировав почти целиком «ясные и выразительные» слова русской ноты 12 августа, президент Гардинг добавил: «С таким сознанием своего долга Его Величество Император Всероссийский предложил созыв конференции, которая должна была заняться этой важной проблемой» (С. Ольденбург «Царствование Имп. Ник. II»).

Значительным событием в царствование Императора Николая II была война с Японией и последовавшие после нее революционные события. Война эта была неизбежной. С самого почти начала своего царствования Государь уделял особое внимание вопросам Дальнего Востока, или так называемой большой азиатской программе. Государь понимал, что такая Великая Держава, как Российская Империя, не может быть запертой на континенте и не иметь выхода к Тихому океану. И Государь сделал все возможное (это «безвольный» и «бесхарактерный-то» человек!), чтобы добиться своей цели – выхода к океану. Но, как всегда, русское общество и здесь оказалось не на высоте.

Ольденбург пишет: «Примечательно и трагично – что “большая азиатская программа”, оцененная по достоинству иностранной дипломатией, встречала полное непонимание в русском обществе, которое что-то лепетало о “маньчжурской авантюре” и готово было искать причины русской политики на Д. Востоке, единой в течение всего первого периода царствования Государя, в материальной заинтересованности каких-то “царских адъютантов”… в лесных концессиях на территории Кореи. Это поняли задним числом и представители русского “марксизма”… “Нет более убогого взгляда на вопрос, чем взгляд буржуазных радикалов, сводивших все дело к концессионной авантюре на Ялу”, – пишет коммунистический “Красный Архив” (№ 52) и повторяет в другом месте: “Концепция об авантюризме различных придворных клик является не только недостаточной, но и убогой». (С. Ольденбург «Царствование Имп. Николая II»). И, конечно, Япония была главным препятствием на этом пути русского продвижения. Но Государь не хотел столкновения до того времени, когда будет закончен Великий Сибирский путь. Понимала это и Япония, которую всячески поддерживала Англия, и без объявления войны (обычная тактика Японии) она начала военные действия против России.