Император Николай II. Человек и монарх

Мультатули Петр Валентинович

Последующий до свадьбы период был нравственно очень тяжел для Великой Княжны Александры Феодоровны. С Женихом она виделась крайне мало, так как он всецело был занят участием в похоронных мероприятиях и государственными делами. Кроме того, многие окружающие встретили её холодно. Некоторые дамы высшего общества, например княжна А. А. Оболенская и графиня Е. А. Воронцова-Дашкова, не могли ей простить её неприятие светского общества. Ей претили шумные обеды, завтраки и игры, которым предавалось общество в Ливадии, в то время как умирал Император Александр III. Ей и в дальнейшем не будут прощать неприятие пышных и расточительных празднеств, балов и увеселений. Она была слишком независима, слишком проста и естественна посреди самомнения, цинизма и невероятной гордыни, чем характеризовались многие представители российской элиты того времени. Самой своей личностью, своей искренней, почти детской верой в Бога, Государыня обличала русское общество, всё больше отступавшего от Него. Несмотря на то, что в юные годы Государыня была редкостно красивой женщиной, в ней с первых дней пытались найти «некрасивые», «немецкие» черты. Так, Витте, увидев её в первый раз 2 ноября 1894 г., нашёл, что «новая Императрица была красива, хотя у неё всегда было нечто сердитое в складке губ» {576} . Неприятие своей будущей Государыни высказывал также и другой высокий сановник Империи, помощник министра иностранных дел граф В. Н. Ламздорф. Он, как и его начальник Н. К. Гирс, не находили будущую Императрицу красивой. Ламздорф явно испытывает удовольствие, когда пишет, что «при Дворе её даже находили уродливой». Граф не брезговал сочинять самые невероятные сплетни об отношениях Николая Александровича и Александры

Феодоровны, которую называл «неуклюжей». По словам Ламздорфа, Николай II, будучи ещё Цесаревичем, якобы «избегал встречаться с ней, Государыне она тоже не понравилась; в очертании её рта находили какие-то признаки цельного, но неприятного характера». Ламздорф считал, что любовь Николая II к Невесте «не соответствует действительности» {577} .

576

Витте С. Ю. Воспоминания. Т. 2. С. 4.

577

Ламздорф В. Н. Дневник 1894–1896. С. 59.

Знаменитая петербургская салонная «профессиональная» сплетница генеральша А. В. Богданович записала в дневник: «Молодую Царицу считают portemalheur’ом {578} , что всегда с ней идёт горе» {579} . З. Н. Гиппиус, уже в эмиграции, заключала: «Царица никому не нравилась и тогда, давно, когда была юною Невестой Наследника. Не нравилось её острое лицо, красивое, но злое и унылое, с тонкими, поджатыми губами, не нравилась немецкая угловатая рослость» {580} .

578

Приносящую несчастье (фр.).

579

Богданович А. В. Три последних самодержца. М.–Л.: Изд-во Л.Д. Френкель, 1924. С. 204.

580

Цит. по: Боханов А. Н. Александра Федоровна. М.: Вече, 2008. С. 91.

Брат Императрицы Александры Феодоровны герцог Эрнст-Людвиг Гессен-Дармштадтский в своих воспоминаниях утверждал: «С самого начала многие родственники, особенно Михень {581} , были настроены против неё. Они называли её “cetteraedeanglaise”» {582} {583} .

Редким диссонансом звучали слова некоторых представителей Династии, лишённых склонности к интриганству. Так, Князь Императорской крови Гавриил Константинович вспоминал о своих впечатлениях от личности Государыни: «Императрица Александра Феодоровна была писаная красавица, высокого роста, она держала голову немного набок. В её улыбке было что-то грустное. Редко можно встретить такую красивую и вместе с тем такую породистую женщину, с такими изящными манерами» {584} .

581

Великая Княгиня Мария Павловна-старшая, супруга Великого Князя Владимира Александровича.

582

Эта чопорная англичанка! (фр.).

583

Скорбный ангел. С. 29.

584

Гавриил Константинович, Князь. В Мраморном дворце. Из хроники нашей семьи. С. 142.

Нельзя не согласиться с А. Н. Бохановым, который пишет, что «оголтелый критический эстетизм невольно поднимает вопросы, которые у “гидов по лабиринтам русской истории”, как правило, никогда не возникают. А какая у неё должна была быть “фигура”, какая должна была быть “манера”, какие надо было иметь “складки”, чтобы вызвать симпатию? Можно смело сказать: таковых никогда бы не удалось отыскать. Потому и уместно речь вести не об облике, так сказать, “физике” Императрицы, а о психо-патологической природе самих представителей русского “общества”» {585} .

585

Боханов А. Н. Александра Федоровна. С. 90–91.

В чём была причина этой патологической ненависти к Императрице Александре Феодоровне со стороны этого общества? В том же, почему оно не принимало и не понимало Императора Николая Александровича. Царь и Царица были «не от мира сего», они оба несли в себе первозданную чистоту Святой Руси, которая превыше всего, всех благ и достижений, ставила любовь ко Христу и служение Ему. «Любовь ко Христу – она была всегда так тесно связана с нашей жизнью в течение этих 22 лет!» – писала Супругу Императрица Александра Феодоровна в 1916 г. Они были чисты душою и поступками, а это само по себе раздражало тех, кто был порочен. Чистота Царской Четы, её верность русским идеалам, ее вера в Бога обличали отступников, маловеров и нечестивцев, и те не находили иного способа выразить своё неприятие к ней, кроме как через ложь и клевету.

Эта клевета, которой русское общество встретило Александру Феодоровну по её приезде в Россию, сначала глубоко ранила Государыню. «Когда я была молода, – писала она Императору Николаю II в 1916 г., – я ужасно страдала от неправды, которую так часто говорили обо мне (о, как часто!), но теперь мирские дела не затрагивают меня глубоко» {586} .

Всю дорогу от Ливадии до Петропавловского собора Великая Княжна следовала в похоронной процессии: «Так, я въехала в Россию, – вспоминала потом Императрица Александра Феодоровна, – Государь был слишком поглощён событиями, чтобы уделять мне много времени, и я холодела от робости, одиночества и непривычной обстановки» {587} .

586

Императрица Александра Феодоровна – Императору Николаю II 16 декабря 1916 // Платонов О. Терновый венец России. Император Николай II в секретной переписке. М., 1996.

587

Танеева (Вырубова) А.А. Указ. соч. // Русская летопись. Париж, 1922. Кн. 4. С. 25.

В ходе семейных переговоров было принято решение прервать траур по покойному Императору на один день: 14 ноября 1894 г. – в день рождения Императрицы Марии Феодоровны.

Не у всех сановников это решение Государя вызвало согласие. Министр Императорского Двора граф И. И. Воронцов-Дашков попытался убедить Николая II повременить со свадьбой до конца траура. Со слов Воронцова-Дашкова, в пересказе его секретаря В. С. Кривенко, Царь «закинулся, остался недоволен» {588} . С. Л. Фирсов спешит объяснить недовольство Царя тем, что тот «почувствовал в графе опекуна, относившегося к нему, Самодержцу, покровительственно» {589} . Это навязчивое стремление присваивать Государю примитивное мышление свойственно не только С. Л. Фирсову. Оно полностью господствовало в советской историографии, а потом было унаследовано от неё большей частью российских историков. Фирсов поучительно замечает: «Николай II не терпел вмешательства в те дела, которые считал “приватными”,

и недостаточно понимал, что, как самодержавный монарх, лишен права на личную жизнь» {590} . Примечательно, что Фирсов ухитрился в одном же абзаце опровергнуть самого себя. Так, объясняя причины, почему Государь так торопился со свадьбой, он справедливо пишет: «Думая о судьбах царствования, Царь и решил не отдалять заключение брака, о котором говорилось как о священном завете почившего Монарха. Мотивация выглядела вполне серьезно – свадьба не царская прихоть, а насущная забота о благе государства» {591} . При чём же здесь нелепые мнимые «обиды» и «капризы» Царя? Естественно, ни при чём. Свадьба была вызвана государственной необходимостью. Николай II торжественной свадьбы не хотел, впрочем, как и его Невеста, но был вынужден на нее согласиться именно из-за соображений этой необходимости. Но Фирсову нужно нарисовать портрет «обидчивого» и «капризного» Государя, потому что это совпадает с рассуждениями Кревенко о «слабых натурах», которые «не выносят кажущегося им над собой контроля», и утверждениями Витте о том, что Николай II был «весьма самолюбивый и манерный Преображенский полковник». И хотя большинство оценочных утверждений из воспоминаний того же Витте опровергаются объективными фактами, Фирсову они нужны для создания негативного образа Императора Николая II. Для этого используется всё, в том числе и явные передергивания. Так, например, Фирсов пишет, что итогом недовольства Николая II Воронцовым-Дашковым должно было стать удаление графа «из Министерства двора. И это произошло, но чуть позже» {592} . На самом деле Воронцов-Дашков был отправлен в отставку вовсе не из-за своей позиции по свадьбе, а за проявленную им конкретную бездеятельность на Ходынском поле в Москве в мае 1896 г., которая привела к несчастному случаю с массовыми жертвами. Впрочем, стоит ли удивляться этим умозаключениям г-на Фирсова, когда при написании книги у него в консультантах была такая одиозная личность как протоиерей Георгий Митрофанов, который называл Государя «политическим неудачником» и утверждал, что «русский человек часто не умеет хорошо жить, но умеет хорошо умирать. Николай II, как русский человек не умел хорошо жить, но сумел хорошо умереть» {593} .

588

Кривенко В. С. Из рукописи «в министерстве императорского двора» // Николай II. Воспоминания. Дневники. СПб.: Пушкинский фонд, 1994. С. 34.

589

Фирсов С. Л. Указ. соч. С. 92.

590

Там же. С. 92–93.

591

Там же. С. 93.

592

Там же.

593

Митрофанов Г. Политические неудачники часто становятся святыми // http://www.kiev-orthodox.org/site/spiritual/1879/

То, что свадьба была вызвана вовсе не «самодурством» Императора, а её необходимостью для стабилизации положения Династии, а значит и государства, свидетельствуют те переживания, которые испытывали Государь и Государыня в день бракосочетания. «Мне всё кажется, что дело идёт о чужой свадьбе – странно при таких обстоятельствах думать о своей собственной женитьбе», – записал Государь в дневник 13 ноября {594} . Императрица Александра Феодоровна писала в письме к своей сестре Виктории о дне свадьбы: «Я не могу говорить ни об этом дне, ни о печальных церемониях до того. Ты можешь представить себе его (Николая II. – П. М.) чувства. Один день в глубочайшем трауре, оплакивая своего дорогого, на другой день свадьба в прекраснейших одеждах» {595} .

594

Дневник Императора Николая II за 1894 г. Запись за 13 ноября // Дневник Императора Николая II. Т. 1. С. 131.

595

Цит. по: Буксгевден Софья, баронесса. Жизнь и трагедия Александры Федоровны, Императрицы России. С. 66.

9 ноября 1894 г. Великий Князь Георгий Александрович из Абас-Тумана поздравил Государя с предстоящей свадьбой: «Мой дорогой Ники! К сожалению, Ты не получишь это письмо ко дню свадьбы, но тем не менее я от всего сердца поздравляю Тебя и Аликс, будьте счастливы. Мне так грустно не быть на вашей свадьбе, я просто в отчаянии» {596} .

Отвечая на письмо брата, Государь признавался: «День свадьбы был ужасным мучением для нее и меня. Мысль о том, что дорогого, беззаветно любимого нашего Папа не было между нами и что Ты далек от семьи и совсем один, не покидала меня во время венчания; нужно было напрячь все свои силы, чтобы не разреветься тут в церкви при всех» {597} .

596

Великий Князь Георгий Александрович – Императору Николаю II 9 ноября 1894 г. // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1221. Л. 56.

597

Император Николай II – Великому Князю Георгию Александровичу // ГА РФ. Ф. 675. Оп. 1. Д. 55.

Тем не менее свадьба Императора Николая II стала светлым и радостным событием в длинной череде похоронных дней. 13 ноября в Придворный собор Спаса Нерукотворного в Зимнем дворце были доставлены из Кладовой Камерального отделения: чудотворный образ Спасителя, в золотом окладе и ризе из драгоценных камней; образ Федоровской иконы Божией Матери, покровительницы Дома Романовых, в золотом окладе из драгоценных камней, два обручальных кольца с двумя солитерами, серебряное блюдо с солонкой.

В 8 часов утра 14 ноября 21 залп пушек Петропавловской крепости возвестил о предстоящей свадьбе Императора. Утром по установившейся традиции Императрица Мария Феодоровна заехала за будущей Невесткой во дворец Великого Князя Сергея Александровича (более известного по имени его первых владельцев князей Белосельских-Белозерских) и отвезла ее в своей карете в Зимний дворец. По всему Невскому проспекту по пути следования Августейшей Невесты стояли «шпалерами» войска. Опять-таки по старой традиции в Малахитовой гостиной Великой Княжне уложили волосы перед золотым зеркалом Императрицы Анны Иоанновны, перед которым каждой царской или великокняжеской невесте делали прическу в день свадьбы {598} . Императрица Мария Феодоровна сама надела бриллиантовую диадему на голову Александры Феодоровны. Эта диадема принадлежала Императрице Елизавете Алексеевне, супруге Императора Александра I. С тех пор все Великие Княжны одевали ее при венчании. Внутри диадемы была закреплена венчальная корона. Наряду с диадемой, надевавшейся вместе с короной, в этот набор входили длинные бриллиантовые серьги, изящная пряжка для платья и тяжелые браслеты. Поверх платья, обшитого серебряным шитьём, надели тяжёлые украшения из драгоценных камней, кроме того, платье имело длинный шлейф. Поверх платья на Александру Феодоровну была возложена мантия из золотистой парчи, отделанная горностаевым мехом. В этом одеянии будущая Императрица без самостоятельной помощи не могла сделать и шагу. Генерал Б. В. Геруа, бывший в 1894 г. камер-пажом и присутствовавший при бракосочетании Николая II, вспоминал: «Помню, что тяжёлый, огромный, аршин в шесть шлейф серебряного подвенечного платья Императрицы несли и окрыляли 10 придворных, начиная с так называемых “первых чинов”, с прибавкой “обер”, и кончая нами – камер-пажами» {599} .

598

Буксгевден Софья, баронесса. Жизнь и трагедия Александры Федоровны, Императрицы России. С. 66–67.

599

Апрелева В. А. Государь Император Николай II в мировоззрении и деятельности русской военной эмиграции во Франции. Гренобль-Тюмень, 2011. С. 123.