Император Николай II. Человек и монарх
Шрифт:
13 декабря 1894 г. Царь сообщил Н. К. Гирсу, что не желает «слишком торопиться с выбором преемника графу Шувалову. Остен-Сакен, мне кажется, не у места на таком важном посту. Надо бы всё-таки иметь в виду кого-нибудь из военных» {652} . Гирс в деликатной форме убеждал Государя в том, что вряд ли после генерала Шувалова будет целесообразно назначать снова военного: «До сих пор не видно, чтобы германский император особенно желал иметь при себе русского посла из военных. Но если Ваше Величество изволит считать это полезным, то я назвал бы генерал-адъютанта Рихтера» {653} . Министр советовал назначить послом князя А. Б. Лобанова-Ростовского {654} .
652
Там же. Л. 72.
653
Там же.
654
Там же.
30
Хотя это назначение было сделано, в том числе и по совету Н. К. Гирса, старый и чуткий дипломат хвалит за такое решение молодого Царя: «Принятое Вашим Императорским Величеством решение о назначении князя Лобанова послом в Берлин представляется мне самым лучшим исходом» {656} . Гирс был прав: Император Николай II прислушивался к тем советам, которые не шли вразрез с его собственным убеждением и совестью.
655
Там же. Л. 79.
656
Там же. Л. 43.
В 1896 г. из письма Государя к матери можно увидеть, как трудно было ему принимать решения по кадровым вопросам: «До сих пор я себе ломаю голову, кого назначить в Вильну и право не знаю о ком и думать, кроме как о генерал-адъютанте Черткове! Осенью Игнатьев уйдёт из Киева – опять пустое место, в Финляндии уже больше года нет губернатора. Всё это не слишком весело, милая Мама» {657} .
Государь считал, что высшие чиновники государства, не говоря уже о членах Династии, будут служить ему так же, как они служили его покойному отцу, «честно и нелицемерно», как этого требовал дух присяги. Но вскоре выяснилось, что далеко не все из них были готовы оставаться лишь исполнителями Царской воли и добрыми его советчиками. Некоторые стали полагать, что они могут если не управлять Россией вместе с Царем, то, во всяком случае, активно в этом участвовать. Особенно эти устремления стали проявляться у некоторых великих князей. Наиболее амбициозными были кланы «Михайловичей» и «Владимировичей». Они пытались не считаться с молодым Государем, оказывать на него давление. Первое время у них это получалось. Так, Великому Князю Владимиру Александровичу удалось, оказав сильное давление на Государя, добиться от него назначения командиром Гвардейского корпуса не генерал-адъютанта князя Н. Н. Оболенского, как того хотел Государь, а герцога Е. М. Лейхтенбергского. По этому поводу Николай II писал дяде 26 ноября 1896 г.: «Во всем этом инциденте виновата моя доброта, да я на этом настаиваю, моя глупая доброта. Чтобы только не ссориться и не портить семейных отношений, я постоянно уступаю и, в конце концов, остаюсь болваном, без воли и характера. Теперь я Тебя не только прошу, но предписываю: исполнить мою прежнюю волю – войти по команде с представлением о назначении кн. Оболенского командиром Гвардейского корпуса» {658} .
657
Император Николай II – Вдовствующей Императрице Марии Феодоровне. 1896 г. // ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 2322. Л. 31.
658
Император Николай II – Великому Князю Владимиру Александровичу 26 ноября 1896 г. // Красный архив. Исторический журнал. М.–Л., 1926. № 4(17). С. 220.
Но, несмотря на то, что Государь писал о себе, что он из-за нежелания портить семейные отношения остается «без воли и характера», его уступки своим дядьям, которые имели место в первые годы царствования, касались, в общем, непринципиальных вопросов. В главном Николай II, несмотря на своё глубокое уважение к Семье, сразу же ограничил деятельность великих князей военной службой: «В продолжение трехсот лет мои Отцы и Деды предназначали своих родных к военной карьере. Я не хочу порывать с этой традицией. Я не могу позволить моим дядям и кузенам вмешиваться в дела управления» {659} .
659
Александр Михайлович, Великий Князь. Указ. соч. С. 150.
Николай II сумел поставить на место даже такого «патриарха» Романовского Семейства, как Великого Князя Владимира Александровича. Тот считал, что его возраст и близкое родство с покойным Императором позволяют ему в отношениях с новым Царём некие привилегии. Однажды, в январе 1897 г., Владимир Александрович и его жена Великая Княгиня Мария Павловна пригласили в антракте спектакля в Царскую ложу своих гостей, не спрашивая на то разрешения Царя и Царицы. Великий Князь был удивлён, когда получил от «милого Ники» суровый выговор. «Предупреждаю Тебя, – указывал Государь своему дяде в письме от 29 января 1897 г., – что я положительно не желаю, чтобы в нашей ложе, с нами сидели разные приглашенные и затем ужинали бы в нашей комнате. ‹…› Мне в особенности больно, что вы сделали это безо всякого разрешения с моей стороны. При Папа ничего подобного не случилось бы, а Ты знаешь, как я держусь всего, что было при нём. Несправедливо пользоваться теперь тем обстоятельством, что я молод, а также ваш племянник. Не забывай, что я стал Главой Семейства и что я не имею права смотреть сквозь пальцы на действия кого бы то ни было из членов Семейства, которые считаю неправильными или неуместными. Более чем когда-либо необходимо, чтобы наше Семейство держалось крепко и дружно, по святому завету Твоего Деда. И Тебе бы первому следовало бы мне в этом помогать» {660} .
660
Боханов А. Н. Николай II. М.: Вече, 2008. С. 438.
Великая Княгиня Мария Павловна затаила на Государя обиду, которая в 1916–1917 гг. привела её в лагерь «великокняжеской фронды». По поводу поведения своих старших родственников Великий Князь Георгий Александрович писал Николаю II: «За последнее время милые дядюшки ведут себя весьма неприлично, я просто удивляюсь их нахальству» {661} .
С первых дней царствования Император Николай II столкнулся с тем, что многие из его сановников, ещё вчера безропотно выполнявшие волю Императора Александра III, теперь, решив воспользоваться молодостью нового Монарха и его внешней мягкостью, стали «показывать характер». Так, уже через два месяца после вступления Николая II на престол генерал-губернатор Царства Польского И. В. Ромейко-Гурко «пожелал, чтобы его сына сделали управляющим его канцелярией. Но так как этот сын Гурко уже и в то время пользовался в денежном отношении дурной репутацией, то бывший тогда министром внутренних дел Иван Николаевич Дурново не соглашался на это. Гурко приехал в Петербург, явился к молодому Императору и поставил ему ультиматум, сделав это в твёрдой и довольно резкой форме, заключавшейся в том, чтобы его сын был назначен управляющим канцелярии, или он уходит. Государь согласился на последнее» {662} . Генерал Гурко был произведён в генерал-фельдмаршалы и отправлен в отставку «по состоянию здоровья». Поясним, что сын генерала, «пользовавшийся в денежном отношении дурной репутацией», это тот самый Вл. И. Гурко, чьи «откровения» так любят приводить в качестве «доказательств» «слабости» Николая II многие российские исследователи. Таким образом, первые же попытки отдельных людей навязать свою волю Николаю II натолкнулись на твердое противодействие с его стороны.
661
Великий Князь Георгий Александрович – Императору Николаю II // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1221. Л. 86.
662
Витте С. Ю. Воспоминания. Т. 2. С. 18.
К событиям первого года царствования Императора Николая II относится также ситуация вокруг военно-морской базы в Либаве. С. Ю. Витте утверждал, что Государь, принимая его с первым Всеподданнейшим докладом, {663} спросил: «А где находится Ваш доклад о поездке на Мурман? Верните мне его». Речь шла о докладе Витте Александру III, сделанному незадолго до смерти Императора. Доклад этот касался вопроса о сооружении нового военного порта для русского флота на севере. Руководители Морского ведомства во главе с морским министром адмиралом Н. М. Чихачёвым предлагали создать военно-морскую базу на Балтике в Либаве. 15 января 1890 г. Александр III поставил на полях доклада генерал-адмирала, в котором предлагалось создания военного порта в Либаве, резолюцию: «Согласен». Весной 1890 г. в Либаве начались строительные работы.
663
Судя по дневнику Государя, это было 11 ноября 1894 г.
Однако Александр III не оставил планы о строительстве порта на Мурмане. В 1894 г. он послал туда комиссию во главе с Витте подыскать нужную гавань для «главной морской базы» русского военного флота. В поездке на Мурман Витте сопровождали специалисты морского дела И. И. Кази, А. Г. Конкевич, железнодорожный деятель С. И. Мамонтов, архангельские чиновники и моряки. Изо всех осмотренных бухт Мурманского побережья наилучшей оказалась Екатерининская гавань, которая, по словам Витте, была «замечательна «как по своему объему, полноводью, так и по своей защищенности» {664} .
664
Федоров П. В. Романов-на-Мурмане в правительственных документах Российской империи // III Ушаковские чтения. Сборник научных статей. Мурманск, 2006. С. 13.
По возвращении в Петербург Витте подал Александру III обстоятельный отчет о поездке. В нем говорилось, что благодаря тёплому течению Гольфстрим мурманские бухты не замерзают зимой, они весьма глубоководны, расположены вблизи Европы. Из Мурмана, писал Витте, открывается свободный выход в океан {665} . Витте был убеждён, что Мурман – идеальное место для военно-морской базы. Он предлагал: 1) эту базу устроить в Екатерининской гавани; 2) провести к ней от Петербурга двухколейную железную дорогу; 3) построить на Мурмане мощную электростанцию. К своему докладу Витте приложил особую записку «Либава или Мурман?», в которой обосновал преимущества Екатерининской гавани перед балтийским портом в случае возникновения войны с Германией. Александр III проявил живой интерес к этой записке и даже стал посылать военные суда для охраны Кольского полуострова от иностранных браконьеров. Но резолюции своей на докладе Витте Царь не поставил, а вскоре он скончался.
665
Фёдоров П. Вторые Дарданеллы // Родина, 2008. № 6. С. 84.
В своих мемуарах Витте писал, что он доложил Николаю II, «что доклада этого его покойный отец мне не возвращал. Тогда Государь сказал мне, что доклад этот ему читал (или показывал) покойный Император ещё в Беловежском дворце и что на докладе этом Императором Александром III сделаны некоторые резолюции. Я снова подтвердил, что доклада этого я обратно не получал. Николай II был очень этим удивлён и сказал, что непременно его разыщет» {666} .
666
Витте С. Ю. Воспоминания. Т. 2. С. 8.