Император Пограничья 6
Шрифт:
Алхимик выдохнул с некоторым облегчением, но всё ещё выглядел встревоженным:
— Но, воевода, даже такой подход… — он нервно провёл рукой по волосам. — Мы не знаем долгосрочных последствий! Вы же сами видели, что стало с большинством подопытных в лечебнице.
— Именно поэтому я и обратился к тебе, — ответил я, обходя стол с образцами. — Мы должны найти безопасный путь. Не стремиться к радикальным изменениям, а искать способы улучшить то, что уже доказало свою безвредность.
— И какова цель? — собеседник опустил руки, и я заметил искреннее
— Защита жизней, — просто ответил я. — Когда начнётся Гон, наши люди столкнутся с тварями, которые превосходят их во всём. Если мы сможем дать им хоть немного больше шансов на выживание… Разве не в этом суть медицины и алхимии? Помогать людям, защищать их?
— Конечно, в этом, — кивнул Зарецкий, задумчиво потирая подбородок. — Но где проходит грань между лечением и… изменением самой человеческой природы?
— Там, где начинается вред, — ответил я твёрдо. — Мы не будем переступать эту черту.
— Я понимаю вашу логику, — кивнул Александр, задумчиво потирая подбородок. — Но подобные эксперименты… это скользкая дорожка, воевода. Не хочу оказаться вторым Тереховым.
— Ты не будешь проводить опыты на людях без их согласия, — ответил я твёрдо. — Никаких экспериментов без исчерпывающих предварительных исследований. Сначала теоретические изыскания, потом проверка на животных, и только когда будешь абсолютно уверен в безопасности — предложим это добровольцам, которые полностью понимают все возможные риски. Если таковых не найдётся, опыты проведём на мне. В конце концов, я не могу просить от других того, чего не сделал бы сам.
Глаза молодого алхимика расширились:
— Но господин воевода, разве это не то же направление, что выбрал Фонд? Те самые эксперименты, которые вы осудили?
— Нет, — твёрдо возразил я. — Есть принципиальная разница. Они плевать хотели на чужое здоровье, отбирая должников и беззащитных. Терехов, Елецкий и такие, как они, не заботились о выживании подопытных, видя в них лишь средство и оплачивая желаемый результат чужими жизнями. Для нас же главное — человек и его благополучие. Мы не будем безжалостно жертвовать людьми даже ради самого поразительного результата.
Я положил руку на плечо алхимика:
— Александр, я не прошу тебя создавать монстров или калечить людей. Я прошу найти способ защитить тех, кто будет сражаться на передовой. Если решишь, что это невозможно сделать безопасно — так и скажи, и мы оставим эту затею.
Зарецкий помолчал, обдумывая мои слова, и его лицо постепенно прояснилось:
— Если смотреть с этой стороны… Да, это действительно другой подход. И я, пожалуй, могу попробовать, но мне потребуется время и ресурсы.
— У тебя будет и то, и другое, — я указал на ящики с Реликтами. — Начни с изучения того, что мы уже имеем. И помни — безопасность превыше всего. Лучше более слабый, но безвредный препарат, чем мощный, но опасный.
Алхимик взял в руки один из листов Перелиста и поднёс его к свету, внимательно рассматривая структуру, в его глазах появился
— Я попробую, господин воевода. Не могу обещать результат, но… если есть способ безопасно помочь нашим защитникам, я его найду. — Кстати, есть ещё кое-что, что меня беспокоит. Этот шестой Реликт в крови подопытных… Без понимания, что это за вещество и как оно действует, любые попытки воспроизвести эффект могут быть опасны.
— Есть идеи, что это могло быть?
— Только догадки, — он потёр лоб. — Этот Реликт стабилизирует энергетические потоки и снижает отторжение…
— Что ты предлагаешь?
— Мне нужно заполнить слепые пятна в понимании механизмов, — Зарецкий взял одну из своих записных книжек. — Провести серию фундаментальных исследований, прежде чем переходить к практическим экспериментам. Нужно выяснить, как именно действует каждый Реликт, как они взаимодействуют между собой, и главное — как снизить нагрузку на метаболизм.
— Разумно, — согласился я. — Начни с самого безопасного.
Я направился к выходу, оставляя Зарецкого наедине с его мыслями и исследованиями. Надвигающийся Гон требовал от нас невозможного, и если мы могли дать нашим бойцам хоть немного больше шансов на выживание, то мы обязаны попытаться.
Где проходит грань между необходимостью и этичностью? Между спасением жизней любой ценой и сохранением человечности?
Я не позволю нам повторить ошибок и преступлений Фонда. Не позволю нам потерять свою суть в погоне за силой. Никаких принудительных экспериментов, никаких жертв. Этот мир, увы, стоит перед лицом древнего зла, и порой приходится искать неочевидные решения, но никогда — за счёт утраты человечности. Я уже слишком хорошо видел в прошлом, к чему это приводит…
* * *
Покинув лабораторию Зарецкого, я направился на поиски Василисы. Голова гудела от противоречивых мыслей. Мои поиски увенчались успехом у строящегося здания школы. Василиса энергично жестикулировала, объясняя что-то паре плотников. Она заметила меня и прервалась на полуслове.
— Наконец-то! — воскликнула геомантка, бросив последние указания рабочим и стремительно направляясь ко мне. — Я тебя искала, Прохор.
— А я тебя, — я улыбнулся, наблюдая за её лёгкой походкой. — Ты хотела обсудить что-то срочное?
— Да, про шахту, — она понизила голос, оглядываясь по сторонам, и на мгновение превратилась из командующей строителями девушки в конспиратора, — но не здесь.
— Тогда поехали прямо туда, — предложил я. — Заодно посмотрю на прогресс работ.
Пока конюх седлал лошадей, я мельком осмотрел изменения в остроге, который теперь всё больше напоминал настоящую крепость.
Мы выехали бок о бок, минуя новые ворота, у которых дружинники вытянулись, приветствуя нас. Василиса молчала первые несколько минут, и я заметил, как её нижняя губа слегка выпячивается — верный признак, что она надулась.