Император ярости

Коул Джаггер

Ступеньки к… кто знает. К чему-то другому. Следующему этапу или следующей временной остановке.

Но теперь все изменилось. Потому что сейчас у меня есть место, которое я с улыбкой называю домом.

Дополнительный бонус, конечно, в том, что дом — он же гостевой дом на поместье Мори — находится в девяноста секундах ходьбы от моей лучшей подруги в мире, которая живет в главном доме. И не поймите меня неправильно, это прекрасно. Но самое лучшее?

Ну, это легко.

То, что дом — это место, которое я делю

с Малом. Дом — это, как говорят, там, где сердце. Верно?

Конечно, не все, кого я называю семьей, живут в одном доме, как в какой-то странной якудза-версии Реального мира. Дэмиан и Кир все еще в Нью-Йорке, откуда я только что вернулась после двухнедельного визита. Но, тем не менее, с новыми связями братвы Николаева с якудза Мори-кай, Кир активно обсуждает расширение в Японию. И никто иной, как мой любимый кузен-психопат Дэмиан, возглавит это движение, когда оно произойдет.

Отчасти потому, что Дэмиан — правая рука Кира, знает свое дело и жаждет расширения. Но другая часть?

Ну, скажем так, и Мори-кай, и Николаевы, потенциально переезжающие в Токио, не остались незамеченными. И самый громкий ответ пока что исходит от очень могущественной и очень старомодной якудза Исида-кай.

И под громким ответом я имею в виду, что они сожгли два склада, которые Кензо купил в Токио месяц назад, и задушили двух местных политиков, которых он начал подкупать.

Задушили — я тоже сначала не знала — это значит отрезать кому-то голову острым проводом через шею.

Ну и приветствие в Токио…

Но я отгоняю эти мысли, когда встаю…

Я иду к передней части самолета. Стюардесса улыбается и кланяется мне, когда дверь открывается, и лестница опускается на почти пустой асфальт передо мной. На горизонте могут быть всевозможные опасности и неприятности. Но одна вещь, на которой я могу сосредоточиться, чтобы сохранить рассудок, — это знание, что Мал не приближается к Токио. Его место — и мое — твердо здесь, в Киото.

Я улыбаюсь себе, чувствуя, как щеки горят, когда я спускаюсь по лестнице к ожидающему внедорожнику.

Мое место, как только я вернусь домой, будет на коленях Мала, без одежды, с его членом внутри меня. Или, возможно, на четвереньках, стонать в пол, пока он стоит сзади.

Варианты, детка. Много вариантов.

Водитель — Кай, один из парней Мала, который, клянусь, вообще не разговаривает, будь то по-японски или по-английски — кивает и открывает заднюю дверь для меня.

— Рада тебя видеть, Кай, — улыбаюсь я.

Он снова кивает подбородком. Очевидно, ничего не говоря. В сотый раз я решаю, что Кай и вечно молчаливый Исаак должны подружиться. Молчаливые, неразговорчивые друзья.

— О, и Кай, — улыбаюсь я ему в зеркало заднего вида, когда он садится за руль. — Не стесняйся. Ты же знаешь, мне все равно, если окно будет открыто.

Я получаю редкую улыбку в ответ и еще один кивок подбородком.

Мне

действительно нравится Кай, но его дурная привычка переопределяет слово заядлый курильщик. Это едва ли полчаса езды до дома, но я знаю, что даже это — вечность для такого, как Кай. Плюс, мне действительно не противен запах. Кай — один из тех старомодных парней, которые ходят в настоящий табачный магазин и сами скручивают сигареты, которые в итоге пахнут этой восхитительной смесью табака, лаванды и чая, а не затхлым запахом, который исходит от сигарет крупных брендов.

Кай опускает окно, тихо бормоча спасибо, и закуривает одну из своих самокруток. Затем мы отъезжаем от самолета и направляемся к группе небольших ангаров и офисов рядом с воротами на маленьком частном аэродроме.

В идеале, конечно, Мал сам бы приехал за мной. Но я знаю, что он глубоко погружен в какие-то дела с Кензо. Плюс, я приехала немного раньше, чем ожидалось. Тем не менее, тревожное, жадное чувство от того, что я скоро увижу его после двух чертовых недель разлуки, почти невыносимо. Даже просто осознание того, что я меньше чем через полчаса смогу прикоснуться к нему, поцеловать его и вдохнуть его запах, заставляет мое тело трепетать от предвкушения.

Внедорожник приближается к группе небольших ангаров и закрытых офисов рядом с воротами. Но вдруг Кай начинает замедляться.

— Фрея, — хрипло бормочет он, когда машина останавливается на скользком асфальте.

Я хмурю брови, когда наклоняюсь вперед между двумя передними сиденьями, следуя за его взглядом к маленькой будке охранника рядом с забором из сетки, который ограждает аэродром.

— Что происходит…

В будке охранника никого нет. Она пуста.

Это…неправильно.

Кай глубоко затягивается сигаретой, а его свободная рука опускается к сиденью, чтобы достать пистолет.

— Кай?

— Просто предосторожность, — хрипло бросает он, сужая глаза на будку. Он начинает открывать дверь и выходить. — Оставайся в…

Я вскрикиваю, когда громкий хлопок разрывает ночную тишину. Кай дёргается, судорожно вздрагивает и ударяется о бок внедорожника, прежде чем внезапно падает на землю.

Моё сердце бешено колотится, поднимаясь к горлу. Но, наплевав на то, что только что сказал Кай, я мгновенно перелезаю на переднее сиденье и выскакиваю из машины, чтобы присесть рядом с ним.

— КАЙ!

Его глаза заплывают, и он падает на землю.

Повсюду кровь.

О Боже…

— Иди, — задыхается он, корчась в агонии. — Исида-кай… Фрея, их заметили в Киото, пока тебя не было.

Холодное лезвие медленно тянется по позвоночнику. По венам пробегает леденящее чувство.

— Кай, держись! — Я пытаюсь поднять его за лацканы пиджака. Но он сложен как танк, и я ни за что не смогу его поднять. — Помоги мне, Кай! — кричу я. — Помоги мне затащить тебя в…

Мой пульс скачет, когда я перевожу взгляд на его лицо.