Император ярости
Шрифт:
Мал тянет меня вниз, в пространство между двумя скальными образованиями, укрывая нас от худшего. Я не могу понять, это ветер или я кричу, когда его сильные руки обхватывают меня, его тело плотно прижимается к моему. Его дыхание прерывистое, грудь поднимается и опускается, пока адский шторм бушует вокруг нас.
— Тайфун! — кричит он.
Я отчаянно цепляюсь за него, как будто ветер может вырвать меня и унести в самую бурю. Смотрю на него, мое сердце колотится в груди, и что-то меняется между нами. Шторм бушует
И тогда, не думая, я целую его.
Это яростный и отчаянный поцелуй, который говорит обо всем, что мы не могли выразить словами. Ветер воет вокруг нас, дождь хлещет по нашей коже, ярость природы кричит в наши уши.
Ничто из этого не имеет значения.
Только мы важны сейчас.
Мой язык танцует с его, мои стоны теряются в ветре, пока я жадно целую его. Его руки скользят по моему телу, хватают меня за шею и запутываются в моих мокрых волосах. Он хватает меня за задницу, его тело прижимается к моему.
Я вздрагиваю, постанывая, пока я безумно целую его.
Он возбужден.
Я мокрая, и это не от дождя.
Мал рычит мне в рот, кусая и покусывая мои губы, пока я протягиваю руку между нами и обхватываю его огромный член своими маленькими пальцами. Его глаза встречаются с моими, его бурный, ледяной голубой взгляд фиксируется на мне, а губы изгибаются в опасной улыбке.
Мы идеальное сочетание безумия.
Не думая, забывая о том, что мы находимся в чертовом тайфуне, где Мать-природа пытается стереть нас с лица Земли, я перекидываю ногу через него. Мал стонет, когда я сажусь сверху, проводя его членом по моей скользкой киске, прежде чем направить его головку.
Дааа, черт возьми…
Опускаюсь на него, чувствуя, как его толстый член проникает в меня, и он входит в меня сильно и глубоко. Он хватает меня за волосы и задницу, прижимая свои губы к моим в наказывающем, яростном поцелуе, пока мы начинаем двигаться вместе.
Шторм гремит и ревет вокруг нас. Дождь обрушивается на нас, а ветер рвет и царапает наши тела. Молния вспыхивает на небе, гром потрясает меня до костей, пока мои бедра подпрыгивают и извиваются, и я трусь о член Мала.
Его рот опускается на мою шею, кусая так сильно, что я клянусь, он прокалывает кожу. Его руки повсюду на мне, он крутит соски, дергает пирсинг, хватает мою задницу и прижимает к себе, входя в меня с такой яростью, что кружится голова.
Молния снова ударяет, и ветер продолжает выть, как банши. Мал хватает меня за лицо, наши глаза встречаются, губы в дюйме друг от друга, а наши тела сталкиваются снова и снова, пока я подпрыгиваю и елозю на его члене, пока мир вокруг меня не становится размытым.
Небо разрывается пополам. Гром взрывается в самой моей душе.
Я кричу, когда отпускаю себя и кончаю.
Рот Мала прижимается к моему, поглощая
Шторм не стихает. Мы тоже.
Мы просто продолжаем.
И продолжаем.
И продолжаем.
Потому что здесь, на краю света, посреди Армагеддона, с ним…
Я свободна.
И в этот момент, мы боги.
35
МАЛ
Огонь потрескивает, танцуя в умирающем ветре.
Луна пробивается сквозь последние остатки облаков, окрашивая все в серебристый цвет — от темного океана, который бурлит за берегом, до разбросанных скал, усеивающих береговую линию. Воздух все еще заряжен от шторма электричеством, которое витает между нами, даже когда ветер утих.
После того, как шторм прошел, я мог бы легко вытащить джип, проехав по песку и обогнув огромную ветку дерева. Но наша одежда — по крайней мере, та, которую мы смогли найти после того, как ветер утих — промокла, и кто захочет ехать два часа в мокрой одежде?
Я сижу в нескольких футах от Фреи, поддерживая небольшой костер, который разжег из обломков дрейфующего дерева, собранного на пляже. Огонь тихо потрескивает, озаряя ее лицо теплым светом, пока она обнимает свои колени, ее обнаженное тело свернуто в клубок, а глаза устремлены в пламя.
Тишина между нами комфортна, наполнена молчанием, которое глубже слов. Я помешиваю огонь, разгребая угли, пытаясь сосредоточиться на чем-то, кроме того, как мое сердце колотится от того, как Фрея выглядит в мягком свете пламени. Ее волосы все еще влажные, темные пряди прилипли к лицу, а ее бледная кожа приобрела теплый румянец от близости к огню. Я не могу оторвать от нее глаз.
Она бросает на меня взгляд, ее глаза отражают свет огня, и во взгляде есть мягкость, от которой сжимается грудь. Я пытался держать наши отношения в рамках — аккуратно разделенными, как все в моей жизни — но каждый раз, когда я рядом с ней, эти рамки становится все сложнее и сложнее удерживать.
— Это было безумием, — тихо говорит она.
Я хмыкаю в согласии, подбрасывая еще один кусок дерева в огонь.
— Надо было послушать меня, когда я сказал возвращаться.
Она слабо улыбается, и в ее взгляде мелькает озорство.
— Да, ты уже должен знать, что я никогда не слушаюсь.
— Без шуток, — рычу я, усмехаясь.
Правда в том, что я бы не хотел, чтобы было иначе. Мне нравится ее непокорность, ее упрямство. Этот огонь в ней — то, что привлекло меня в ту самую первую ночь в офисе, где я нашел ее.
Она не боится меня, как большинство людей. И это, парадоксально, пугает меня до чертиков, потому что я не знаю, как защитить ее от тьмы внутри меня.
Все, что я знаю, это то, что что-то в ней заставляет меня хотеть отпустить — весь контроль, все стены, весь хлам, который я годами выстраивал вокруг себя.