Император

Шаповалов Сергей

Вдруг девушка напряглась, больно ущипнула меня за руку и выскользнула из объятий:

– Вы как посмели ко мне прикасаться? – гневно взвизгнула она.

– Простите. Но вы же сами меня сюда запихнули, – попытался оправдываться я, вылезая из укрытия.

– Ах, я ещё виновата? – негодовала девушка. – Это все из-за вас!

– Из-за меня?

– Конечно! Зачем вы крались ко мне? Чтобы напугать?

– У меня и в мыслях такого не было. Я зашёл в библиотеку, чтобы взять книгу почитать перед сном.

– Я вам не верю!

– Знаете

что, прекратите во всем меня обвинять, – надоело спорить с ней. – Вы-то сами что тут делаете, когда вам положено спать?

– Не ваше дело!

– Вы – воровка?

– Что-о-о? – девушка чуть не задохнулась от гнева. – Да как вы смете так обо мне думать?

– Ну, так объясните. Ходите ночью по дому…. С ножом на меня кинулись…. Пойду ка я позову слугу.

– Хорошо, – сдалась девушка. – Я все объясню, но прежде вы должны мне помочь.

– Каким образом?

– Пойдёмте.

Мы вновь прошли в буфетную. Девушка чиркнула кресалом, зажгла свечу.

– Вот там, – она указала на буфет, – сверху лежит ключ. Мне его никак не достать. Не могли бы вы это сделать.

Я приставил стул, взобрался на него, поднял руку и нащупал среди пыли и мышиных катышков небольшой ключик. Передал его девушки. Она отпёрла им замок и отворила дубовые дверцы буфета. Лицо её просияло от счастья.

– Что вы хотите делать? – возмутился я, слезая со стула.

– Есть, – просто ответила девушка, сглотнув слюну.

– Но кто вам позволил отпирать буфет без спросу?

– Ну что вы, прямо, как моя воспитательница, – недовольно надула губка девушка и принялась накладывать в глубокую тарелку всевозможные сладости. – Чуть изюма…. Понимаете, я воспитываюсь в институте благородных девиц…. О, это засахаренные груши – обожаю…. Нам сладости дают только по субботам…. Надо же – цукаты…. И то, только одно печёное яблоко с ложечкой мёда…. А это что?

Сушёные абрикосы…

– Постойте, а если обнаружат пропажу?

– Ну не вас же будут ругать, – меня, – фыркнула она.

– Но я, выходит, соучастник преступления.

– До чего же вы нудный, – фыркнула она. – Лучше помогите мне. Достаньте вон ту бутылочку с крюшоном. Да не дуйтесь вы. Никто не заметит. Я взяла всего чуть-чуть. Вот, пожалуй, ещё орехов захвачу.

Она уверенно направилась в библиотеку: в одной руке тарелка с награбленным, другой захватив подсвечник. Я вынужден был последовать за ней с пузатой бутылкой крюшона.

Девушка поставила добычу на круглый столик, сама присела на маленький диванчик, предложила мне сесть на против. Откуда-то нашла два тонких стакана для воды.

– И так, вас зовут Семён Иванович? – вспомнила она.

– Добров, из Новгородской губернии, – кивнул я, разливая пузырящийся крюшон по стаканам.

– Софья Петровна фон Пален, – представилась девушка. – Можете не вставать и ручку мне не целовать – не те декорации. И вообще: до чего же неприлично у нас получилось первое свидание. Вы, пожалуйста, никому не рассказывайте.

Я повнимательнее

взглянул в её лицо, и вдруг поразился, до чего же она красивая. А может мне показалось? Да нет же: какой чистый лоб. Темные кудряшки выбились из-под чепчика. А какие тонкие брови. Глаза большие, тёмные, но ещё смотрят наивно, по-детски. Щеки розовые, но скулы уже начали выделяться, как у взрослой девушки.

– Да что вы на меня так уставились? – вдруг спросила она.

– Простите, – я опустил взгляд, но тут же наткнулся на её стройные тонкие ножки, едва прикрытые пеньюаром.

– Не молчите. Расскажите о себе, – потребовала Софья Петровна. – И угощайтесь. Мне все это не съесть.

– Зачем же вы столько набрали?

– Всегда хочется попробовать всего, а когда начинаешь – и половину не осилишь.

Мы сидели не меньше часа и уплетали сладости, запивая их крюшоном. Уже вторая свеча растаяла. Я рассказывал о своём нелёгком детстве, о том, как умер отец, как трудно управлять хозяйством и как решился отправиться в Петербург. В конце рассказал, о знакомстве с фон Паленым в Гатчинском замке.

– Как же интересно! – восклицала Софья.

– Помилуйте, что же в этом интересного? – удивлялся я.

– Вы столько видели, даже в Гатчинском замке побывали. С самим наследником разговаривали. А я, вот, кроме сверстниц-воспитанниц, классной комнаты, да церкви – ничего не вижу. Отпускают только на праздник. Да с моей тётушкой какие веселья? Гости – чопорные старцы, да нудные церковные службы. Вот, когда папенька меня на рождественские праздники увозит – вот это – здорово!

И тут мы начали наперебой вспоминать, как хорошо на рождественских праздниках. Катание в санях. Ряженные. Ёлка. Ночная служба в церквях, а потом гуляния…

– Ой! – вдруг спохватилась Софья Петровна. – Уж скоро прислуга проснётся. Простите, я вас совсем заболтала. Вы же устали, наверное.

– Нет, ни сколько, – уверял я её.

Мне так не хотелось отпускать эту чудную ночь. Побыть ещё чуть-чуть наедине с этой удивительной девушкой, да что там – хоть всю жизнь. Я не припомнил, чтобы когда-нибудь мне попадалась такая весёлая, интересная собеседница, с которой вот так, просто можно проболтать столько времени. Видишь её впервые, а такое впечатление, будто давно знаком. Да если честно признаться, я и с девушками почти не встречался. Ну, если только с веснушчатыми кузинами, скучными и некрасивыми.

Напольные часы, видом своим похожие на крепостную башню, ударили пять раз, напоминая, что сказка заканчивается. Мы быстро прибрали остатки ночного пира. Софья, взяла свечу, которая уменьшилась до жалкого огарка, подошла к двери, ведущей на лестницу. Но дверь оказалась заперта.

– О, боже! – в ужасе воскликнула она. – Как же я теперь попаду в свою спальню?

Я подошел к двери, дёрнул ручку – бесполезно. Да, история складывалась к скандалу.

– Все из-за вас! – с упрёком сказала Софья. – Придётся ночевать у вас в гостиной.