Императорская свадьба, или Невеста против
Шрифт:
— Кати, милая, что же ты сделала такого, что мой мальчик так нервничал?
— Забыла пообедать.
— Сомневаюсь, что он бы стал вытаскивать Манкольма во время выполнения его же задания ради подобных мелочей. Они ищут тебя.
— У меня дела сегодня ночью, — честно сказала девушка, присаживаясь в кресло.
— Будет лучше, если ты вернешься прямо сейчас, — настаивала женщина, пристально глядя на собеседницу.
— Я вернусь, но вы ответьте мне на несколько вопросов.
— Каких же?
— Что император знает о Котенке?
— То же, что и все, — хмыкнула Катрин, — не в моих правилах раскрывать
— Мне нужен совет, — тихо попросила девушка, — и ваша клятва о неразглашении. — Леди Стольд произнесла требуемое. — Он знает о моей второй роли и, кажется, соотнес ее с Котенком.
— А сколько людей знает о связи леди Каталины с этими двумя ролями?
— Мало. Но…
— Пока тебе не стоит переживать. Пусть роет землю и ищет ту, другую, с кольцом. Найти же тебя они не смогут без указки. То, что лежит прямо перед носом, заметить сложнее всего. — Она рассмеялась. — Можешь даже упрекнуть его за невнимание к себе. Если я знаю своего племянника, то новым поискам он отдастся с головой.
— Уже, — улыбнулась Сайлейн, — с чего же я ушла, как считаете? И, леди Катрин, вы так не любите своего родственника?
— Люблю, но порой он становится совершенно невыносимым. Взять хотя бы его недовольство моим маленьким хобби. Его отец был более снисходителен к маленьким женским слабостям. Но мы заболтались, дорогая. Скоро Вильгельм придет ко мне, и лучше нам согласовать показания.
— Я потерялась, а вы, зная об этом от племянника, решили помочь в поисках. Так ваши люди нашли меня рыдающую на северном мосту и привели к вам. Вы отпоили меня отваром, и тут пришел он. Согласны?
— Да, дорогая, но есть одну неувязочка. — Сайлейн с недоумением покосилась на мадам. — Мы еще не выпили оговоренный напиток, милая. Подождешь минутку?
— Конечно, — легко согласилась девушка.
Леди Катрин поднялась со своего места и, не доверяя слугам, лично заварила целый чайничек.
— Кати, каждый раз, когда ты появляешься в столице, происходит что-то интересное. И мне безумно хочется узнать, что произойдет в этот раз.
— Представьте себе, мне бы тоже хотелось это знать, — покривила душой Сайлейн. Одно потрясение, предстоящее всей стране, она знала: демоны.
— Что ж, полагаю, жена-оборотень, известная в криминальной среде, — уже достойная встряска для Вильгельма. И, готова поспорить на тысячу золотых, это не все твои тайны.
— Не все…
— У племянника еще целая жизнь, чтобы все их разгадать. — Женщина аккуратно разлила ароматный напиток по чашечкам. — Пробуй.
— Спасибо. — Сайлейн чуть пригубила напиток. — Только у него вкус странный, как будто…
— Да, снотворное. Так будет правдоподобней, — пояснила мадам, придерживая девушку за плечи.
Дождавшись, пока она заснет, Катрин оповестила племянника, что его пропажа нашлась. За ней, хоть он и был занят, Вильгельм пришел лично, поднял на руки, прошел через портал и очень бережно уложил на кровать. При виде ее хмурого даже во сне личика его не покидало чувство вины, но далеко не по этой причине он наклонился к ней и осторожно коснулся губами виска.
— Мы обязательно будем вместе. А кольцо той девушки…
Он погладил ее волосы, вдохнул свежий запах хвои, которой она пахла, и тихо ушел, оставив ее одну. А кольцо, повинуясь приказу своего хозяина, скатилось с пальца девушки на пол, оставив после себя только тонкую вязь и упрочив их связь.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Действие зелья было странным. Сайлейн не видела того, что творится вокруг, не могла пошевелиться, чтобы выказать свое недовольство методами поддержания легенды, но все прекрасно слышала и чувствовала. Она чувствовала, как ее подняли на руки, как после уложили, наклонились к ее волосам. Чужое дыхание пощекотало кожу и отступило, чтобы смениться прикосновением губ. Это было приятно, а вот то, как поспешно мужчина отстранился, вызвало взрыв недовольства. Почему-то сейчас не было страха, что он узнает ее тайну и… а что он может сделать? Ничего. Только тепло в груди все росло, сметая преграды разума. И впервые преодолев возведенные собственными усилиями стены, Сайлейн просто наслаждалась близостью этого человека. Пока он не заговорил.
Его слова наверняка заставили бы ее вздрогнуть, если бы не зелье. Будут вместе? Они? Нет, такое невозможно. Девушка вновь закрылась за своими щитами из долга, обязанностей, расовой принадлежности, наконец. Но, несмотря на все это, ей было приятно знать, что она ему по-настоящему дорога.
Зрение возвращалось постепенно, как и способность двигаться. Но Сайлейн еще долго просто лежала, глядя в потолок. По ее щекам текли слезы.
С приходом ночи мастер-ювелир Гильемо привычно закрыл лавку на все замки, проверил кристаллы, по которым весело бегали искорки, сигнализируя, что магическая сеть вокруг дома активирована. Успокоившись, он спустился в подвал, где закрылся еще на один замок, и, напевая себе что-то под нос, забрался в постель. Его сон был сладок, но очень непродолжителен.
Холодная сталь у горла заставила гнома покинуть царство сна и мечтаний и спуститься на грешную землю, где вместо долгой жизни, красивой жены и сокровищницы дракона мастера Гильемо ждали один очень серьезный господин в маске и девушка с птицей на плече. Она стояла к нему спиной, и гном разглядел только силуэт.
— Кто вы? Что вам нужно? — Ювелир был совсем не оригинален в своих вопросах. Почему-то все, к кому представители гильдии приходили ночью, задавали одни и те же вопросы. Разве что от их коллег можно было дождаться разнообразия в виде кинжала под ребра или иголок с ядом, кому что ближе.
— Возмездие и информация, — сухо ответил Аллектор и многообещающе улыбнулся, пользуясь тем, что маска полностью скрывала его эмоции и даже чуть меняла голос.
— Конечно, конечно, — начал лебезить гном, косясь на кинжал, который сейчас уже не вызывал у него давешнего ужаса. Ночной гость хотел того же, что и все, а кинжал… так, страховка. Многие его компаньоны любили пригрозить оружием, что, впрочем, никогда не мешало ему их надуть.
— Имена всех информаторов короны. — Аллектор заботливо подал гному бумагу. Девушка протянула перо и чернила. Оружие от его горла так и не убрали, и гному пришлось писать, зарабатывая косоглазие. — Это все?