ИМПЕРАТРИЦА ФИКЕ

Иванов Всеволод Никанорович

– О мосье, - задрал тот вверх досиня выбритый подбородок.
– Сегодня - его день траура! В этот день его величество излечился от увлечения Францией… Как раз сегодня Катте отрубили голову. Остались, правда, разве еще французские философы, но это уже не опасно… Хе-хе!

Флейта оборвалась, король язвительно смотрел круглыми глазами на белый парик баронессы, на его розаны, та прекратила музыку на полутакте.

– Мадам! Если вы так же плохо держите такт и в любви, то не поздравляю вас! Играем сначала…

Снова засвистела флейта. И снова понеслись облаками обрывки мыслей в голове короля.

«Какая глупость был этот побег! Дерзкие были мы мальчишки! Отец был прав… Какой

урок задал он мне тогда!»

Прусский король снова увидал своего покойного отца-короля за некрашеным деревянным столом, на котором извергала пену только что поданная гренадером глиняная кружка с пивом. Синий дым валил из его длинной трубки, красное лицо в пудреном парике смотрело сурово, словно отец-король сейчас схватит палку, опять начнет драться.

– Поймите, мой сын!
– говорил король-отец.
– Кто я таков сейчас? Я нищий. Я тень! Захудалый мелкий князек… А могущество московитов несомненно. Пусть они азиаты, варвары, но Петр разбил же Карла Двенадцатого! Самого Карла! Он гонял этого воина по всей Европе. Петр мог бы, как скиф, захватить всю Европу. Его солдаты стояли в Голштинии, в Мекленбургии, в Силезии. В Померании. В Дании. Европа дрожала перед Петром, пусть и ненавидела его. Но для меня Петр Великий был и наставником и другом. Я первый признал его императором - хорошо, пусть он будет император! А я кто? По-прежнему князек «циппель-цербстский», один из сотен таких же нищих германских князьков… Этому состоянию нужно было положить конец, и для этого я все десятки лет моего правления, копил силу. Потихоньку. Не воевал. Пусть все дерутся кругом - но мы, пруссаки, мы не воевали! Bce кругом теряли силы, и потому мы становились сильнее. Да, я «фельдфебель» - так меня зовут… Но я сколотил мое войско, пусть и палкой. Я смело говорю, что солдат должен бояться палки своего капрала больше, чем пули неприятеля, - это самое главное! Я учил мою армию по шведскому образцу. У меня сто тысяч солдат… И каких солдат! Великанов! Их все боятся. Зато у меня построено тридцать крепостей… У меня полные цейхгаузы всякого добра… Снаряжения. Вооружения. Все это для вас, принц! Вам будет с чего начать ваше царствование…

Тут тогда король-отец пригнулся к самой столешнице и толстым пальцем снял нагар с сальной свечки.

– И помните, сын мой, одно: держитесь за Москву! Держитесь за Москву, как репейник держится за хвост собаки… Москва - сила, Москва вывезет Пруссию. Только одна Москва в состоянии помешать нашим планам. Вся наша сила, все будущее в доверии Москвы: Россия велика, богата, могуча. Что такое Европа? Это разодранное наследие Карла Великого… Лоскутное одеяло - из княжеств, герцогств, королевств… Ее нужно объединить, но ее объединит только тот, кому позволит эта новая Россия, наследие Петра Великого… Все мы пигмеи, а Петр был великан. Но у нас другая дорога. Когда будете королем, сын мой, ведите себя терпеливо, прикровенно. Не унижайтесь, о нет! Но и не задирайте носа. Выжидайте от случая к случаю, но и вместе с тем подталкивайте судьбу плечом, когда это можно. Прежде всего следите за Россией - другие времена теперь. Теперь мы не можем идти на Восток открыто, громыхая латами и щитами, как шли на Восток наши предки - тевтонские рыцари… Нужно действовать по-иному. Умом, а не только силой. Мы должны обогнать австрийского короля, который думает, что он действительно император Священной Римской империи, император Германии. Его апостолическое величество! Ха-ха-ха! Какая чепуха!

Король хлебнул из кружки, обсосал пену с губ.

– Нам, нашей Пруссии, нужна прежде всего своя земля. Свои люди! И много земли, и много людей… Это все есть на Востоке! Все это у нас забрала Польша. Немцы должны разделить Польшу, отобрать у нее все,

что она отобрала у нас. Это - главное. Это нам завещал ваш дед! Ощипать ее, как капусту, листок за листком. Мы окрепнем на этих землях за Одером! Мы будем хорошими хозяевами на польских землях… И тогда - Германия наша!

Этих отцовских слов никогда не забывал он, король Фридрих II, и теперь они звучали в аккомпанемент клавесина в низких нотах в левой руке, которые сопровождали извивную мелодию флейты короля.

Король-отец вскоре же - в мае 1740 года - умер, и от его постели медленно отошел его сын.

Король Фридрих II.

«Все прочь! Я больше не поэт! Я больше не философ! Я только служу Пруссии! Прочь стихи, прочь концерты!» - так записал он в своем дневнике в ту ночь.

И в первый день своего правления, в первом же указе он приказал увеличить прусскую армию на шестнадцать батальонов и пять эскадронов.

Через год молодой король Фридрих II без объявления войны врывается и захватывает Силезию у Австрии. Протесты прокатились по Европе: какие основания? по какому праву? Основания? Это пустяк! Прусский король Фридрих II говорил, что «если вам нравится чужая провинция- и вы имеете достаточно сил, - занимайте ее немедленно. Как только вы это сделаете - вы всегда найдете юристов, которые докажут, что вы имели право на занятую территорию».

Европа была в замешательстве: ей никак не нужна была сильная Пруссия. Но Фридрих II рассчитал правильно: сильных армий у этих многочисленных крохотных разрозненных государств не было, и чтобы собрать союзные силы, требовалось много времени: улаживать разноречивые интересы - трудное дело! Главная противница короля Прусского - Австрия - в этот момент оказалась в одиночестве, без России: как раз 25 ноября этого года Елизавета Петровна удачным заговором сбросила с престола сторонницу Австрии «правительницу» Анну Леопольдовну, которая правила Россией за своего сына «младенца» - императора Иоанна Антоновича.

Все вышло очень удачно для короля Прусского, и было немедленно учтено и использовано им. Позднее обнаружились еще обстоятельства, которые тоже благоприятствовали его планам. Король Прусский, во-первых, был уверен, что Елизавета Петровна не справится с новой своей ролью. «По своим сибаритским наклонностям, - писал Фридрих II, - новая императрица скоро потеряет из виду и Петербург и саму Европу!» Во-вторых, Елизавета немедленно выписала из Голштинии в качестве наследника русского престола своего племянника Петра Ульриха, принца Голшинского, который приходился внуком Петру Первому по его дочери Анне Петровне.

А в-третьих, теперь королю удается план - экстренно командировать в невесты этому немецкому принцу, ставшему русским великим князем и, наследником, Софию, принцессу Ангальт-Цербстскую, что еще больше подкрепит немецкое влияние в Петербурге. И сегодня король ждет визита к нему ее матери герцогини Иоганны-Елизаветы - он обещал ее принять, ему, наконец, просто необходимо ее принять. Она может оказать Пруссии существенные услуги в Петербурге!

– Его величество выглядит сегодня очень озабоченным!
– прошептал придворный в зеленом кафтане вверх, в высокое ухо министра Подевильса.

Тот в ответ неопределенно качнул головой. «Еще бы, - подумал министр, - эти семейные дела поважней любой войны». И продолжал внимательно слушать музыку.

Камер-лакей, скользнув в угловую залу, остановился у белой с золотом двери. Король взглянул вопросительно в его сторону, опустил флейту. Аккомпанемент смолк.

– Ваше величество, графиня Рейнбек!
– доложил камер-лакей.

– Рейнбек? Рейнбек?
– громко спрашивал король.
– Не помню. Что за дама? Почему? А?

И посмотрел на первого министра.