ИМПЕРАТРИЦА ФИКЕ
Шрифт:
Только к 15 июля, когда уже немцы свой хлеб поубирали, дошла армия до Вержболова и в Прусию вступила 22-го. Идти стало легче - хорошие дороги, деревни аккуратные… Тут впервой увидали солдаты, что немцы вместо хлеба едят картофель! Диковина! Много этому дивились, а потом обыкли, стали печь картошку в кострах - хорошо! Только вот население встречало русских плохо - стреляли в них в деревнях из окон. Да и неприятель был уже недалеко, почему на ночь на бивак наши становились уже с охранением - лагерь обрасывали рогатками, засеками, при пушках и гаубицах выставляли бекеты.
Пруссия - земля немалая, и где в ней противник бродит - точно неизвестно. Известно
Вперед стали высылать крупные поисковые партии. Первым пошел майор де ла Руа, из французов, с ним - 300 кавалеристов, да 300 казаков. Стала партия на ночлег в деревне Кумелен, офицеры, как водится, перепились, и тут на них ночью напали черные и желтые гусары лихого пруссака полковника Малоховского. Партия ускакала с трудом, потерями… Враг был явно совсем где-то близко….
Дальше двигались еще медленнее. В Сталлупене имели дневку, миновали Гумбинен. Опять выслали партию, уже покрепче - 300 гусар, 300 чугуевских казаков, 500 донцов. Тут имели уже удачное дело с тем же Малоховским, его поколотили. Шли на город Инстербург.
В Инстербурге стоял было генерал Левальд, но оттуда смотался. Русские заняли городок, три дня стояли, отдыхали… Подошел с Мемеля со своей дивизией граф Фермор… Вновь пошли, выдвинув вперед уже авангардный корпус графа Ливена - пять полков пехоты, три гусарских да четыре драгунских… С неприятелем теперь стычки имели каждый день… Разведали - Левальд стоял, впереди укрепленным лагерем, надо было втягивать его в бой.
В жаркий, августовский день дошла русская армия до речки Прегеля. Речка тихая, синяя, камыши, ракиты растут, утки так и носятся… Стали искать, где перейти можно. Оказалось, противоположный берег укреплен противником, накопаны шанцы, выставлена артиллерия. Решили идти вдоль по речке, чтобы Левальда из его укрепленного лагеря выманить…
14 августа, в канун Успеньева дня, остановились, стали через речку Прегель наводить мосты, всего пять, из них два на понтонах. 15 августа - авангардный корпус перешел Прегель, за ним переправились другие части. Главные обозы остановили за Прегелем, составили все возы в каре [Квадратом для обороны], связали заднее колесо одного с передним другого, оглобли наружу. Вышла крепость - не подойдешь, одно слово - «вагенбург».
А за Прегелем-речкой, прямо перед русскими полками, развернулась низина, ровная, болотистая, версты на две глубиной. За ней - гора. По горе - опять ровное поле тянется в глубину версты на полторы, за полем - частый лес непроходимый, во всю ширину поля наискосок. Справа лес упирается в дугу Прегеля, слева - в речку малую Ауксин, что в Прегель тут же впала. Ауксин течет буераком глубоким. А через лес на поле всего два прохода, слева да справа, на четверть версты. Левым проходом дорога ведет на Алленбург-город.
Успенье - праздник большой, отпели обедню. Вернулись разъезды, доложили - дальше за лесом поле большое, версты на четыре в глубину. И на том поле деревня Гросс-Егерсдорф. За полем - снова лес, а за лесом и стоит биваком тот прусский генерал Левальд.
Собрался у Апраксина военный совет, генералы да полковники, решили дать бой на Гросс-Егерсдорфском поле. 16 августа там построилась наша армия в боевой порядок, в ордер-баталии, да
Барабаны пробили зорю, бивак зажил мирной жизнью. Моются, купаются, рубахи стирают. А ровно в полдень ударили три пушки у апраксинской ставки.
– Тревога! Ахти в самый обед пришлось! Все котлы с варевом побросали, бегут, снаряжение надевают, строятся…
Только построились - отбой! Разойдись! Разошлись по палаткам, а в четыре часа - опять три пушки. И потянулись полки по обоим проходам - снова строиться в ордер-баталии на Гросс-Егерсдорфском поле…
Погода хорошая, ласковая, хоть и осенняя. Солнце клонилось к западу, весь в потоках света впереди, лес уже в осеннем уборе… Поля давно, убраны, по желтой стерне - зеленые межи с последними васильками да с полынью седой… Паутинки летают.
Русская армия встала в две линии вдоль всего поля. Между линиями - словно большая дорога - вестовые скачут, связные бегают. Вон, избочась, на гнедом своем донце, нагайка наотлет, протрусил резво лихой ординарец генерала Денисова - донской казак Емельян Пугачев. Чернявый, с бородой, глаза быстрые, белые зубы светятся в ровном оскале. А солнце-то так и играет на высоких медных гренадёрских шапках, на киверах, на начищенной амуниции, на орденах, медалях. Чуть веют в легком ветерке распущенные знамена. Слева, сзади у выхода из дефиле - холм небольшой, на нем медные пушки и гаубицы горят как жар. Команды звенят, кони ржут.
Медленно идет время. Стоят солдаты во фрунте, ждут врага. Нет пруссака! После заката встал туман такой, что и в пяти шагах ничего не увидишь. Тревожно, но стоит фронт, даже разговоров не слыхать…. Ждут солдаты - вот-вот нагрянет враг, закипит великий бой за изгнание немцев с русской земли. А когда барабаны и трубы проиграли зорю и вся армия пропела могучим голосом «Отче наш», то в наступившей тишине еле донеслись издали тоже барабаны да голоса, пели что-то чужое: то прусские солдаты тоже пели свою молитву в лагере! Ночь выпала ясная, лунная, а к утру опять навалило туману, и сквозь него гудел могучий храп десятков тысяч наших солдат… Спали солдаты кто как, по способности прикорнули в боевом фрунте с ружьем в руках. По приказанию «береги порох» - не отсырел бы от росы - полки ружей завязали солдаты тряпицами… Наконец-то над лесом показалось солнце, длинные тени от воинов легли поперек поля, стали укорачиваться. Тут и согрелись и обсушились, позавтракали сухариками… Известно - солнышко.
Нет неприятеля. Не хочет биться пруссак, да и только! Дивизии потянулись обратно на бивак. На военном совете было решено сражение отставить и с утра двигаться на Алленбург, для чего каждому солдату взять с собой провианту на три дня… С утра 19 августа барабаны пробили генерал-марш, и снова в тумане авангардный, корпус уже походным порядком стал вытягиваться на Гросс-Егерсдорфское поле.
К восьми часам туман разошелся, засияло погожее осеннее утро. Первым выходил на поле Московский полк. И как же это вышло так, что никто долго не замечал пруссаков, которые уже стояли в полном ордер-баталии на этом поле! На выходящие из лесу походным порядком полки двинулись две голубые линии прусских полков, развевались знамена, гудела земля от мерного шага пехоты, от дробной рыси кавалерии… Вся сила пруссаков была брошена на выходящих из дефиле: генерал Левальд знал, что делал…