Императрица и ветер
Шрифт:
– Где?
– подпрыгнула на месте та, лихорадочно подёргивая короткую белую юбку.
– А... нет. Я же сегодня чулки не надевала.
На часах - без пяти минут восемь. Пробка на проспекте гудела на все механические голоса и росла. Солнце пекло так немилосердно, словно желало получить к обеду полмиллиона изжаренных душ. Забравшийся в своё укрытие Вольфганг следил за тем, как спешат по своим делам прохожие. Одна из прохожих спешила особенно сильно.
Волосы девушки в ярком солнечном свете отливались медью - они растрепались от быстрого бега,
– Молоко убежало, - сообщила она, даже не пытаясь отдышаться, - вместе с завтраком. Просто замечательно, я опаздываю на летучку!
Пока Вольфганг тянулся к кнопке разблокировки, она бодро перемахнула через терминал. Проследив за ней, охранник с облегчением вздохнул - новый день не принёс с собой конца света или второго пришествия магов. Он наступил как обычно.
...- Ты опять на неё смотришь, да?
– оказывается, она не ушла, и теперь стояла, оперевшись руками на подоконник, а грудь под серой блузкой то поднималась, то опускалась.
– Ты же обещал мне!
Он задохнулся бы от этих яблок, как задыхался каждое лето. Он задохнулся бы, если бы не помнил, что будет зима и будет автобус, ползущий по рваной жиле-дороге, и будет в автобусе она, которая не бросит вдруг телефон в рыхлый февральский снег. "Не звони мне больше".
"Милый, ты уже проснулся?"
– Мама, перестань, - безразлично к её выкрикам откликнулся Алекс.
– Что "перестань"?!
– её голос сорвался на высокие ноты.
– Сколько лет уже ты вот так каждое утро сморишь на эту проходную! Сколько можно ломать свою жизнь из-за какой-то... дряни?
– Мама!
– он не выдержал, повернулся к ней. Почувствовал, как лицо искажается гримасой боли.
– Она - не дрянь! Она - мой единственный шанс пожить нормальной жизнью!
Алекс сжал кулаки и, что было сил, стукнул по подлокотникам инвалидного кресла. А ветер нёс запах яблок, словно специально издевался. Словно говорил - напрасно ты ждёшь, автобус сдали на свалку, а твой февральский снег растёкся грязной жижей. Очень далеко тот февраль, когда она ехала к тебе. Взгляд Алекса опустел, а руки бессильно повисли. Она сказала тогда: "Не звони мне больше".
– Был шанс...
– добавил он тихо. Он повернулся к окну, сощурился от яркого солнечного света, но продолжал смотреть на проходную.
Шли прохожие, только Алекс больше не видел ни одной знакомой фигуры. Мама, тяжело вздыхая, вышла, чтобы войти завтра утром и произнести эту надоевшую до зубной боли фразу. "Ты уже проснулся, милый?". Болела судорожно выпрямленная спина. Сколько прошло времени, он не помнил, очнулся, только когда возле проходной наметилось какое-то оживление. Взгляд снова впился в пространство, а воображение само дорисовало то, что он не мог слышать.
Первой на тротуар выскочила рыжая девушка, застёгивая непослушную пуговицу на рубашке, она крикнула внутрь проходной:
– Ник, Провизор, ну что вы копаетесь!
Вольфганг отошёл в сторону, опасаясь быть сметённым вместе с терминалом.
– Маша, куда ты так
Молодой человек, которого она назвала Ником, отобрал у Провизора чемоданчик и бросил его на заднее сиденье стоящей тут же машины, потом открыл дверцу перед Машей.
– Может, я поведу?
– осторожно поинтересовалась девушка.
– Нет, Ник ведёт!
– взмолился судмедэксперт.
Алекс улыбнулся. Любовь он давно похоронил. А вот надежда... надежда осталась.
Глава 1. Убить императора.
Красная ленточка, которая очерчивала опасную зону, трепетала на сквозняке. Бесшумно тронулась электричка, собравшая горожан с соседней платформы. В подземку не пробирались палящие лучи летнего солнца. Здесь было тихо, только шуршали шаги. Десятки людей, проходя мимо красной ленточки, замирали, обрывали разговоры, оглядывались.
– Труп мёртвый, - заметила Маша, разглядывая мужчину, который лежал лицом вниз на полу. По белой скользкой плитке из-под его головы растеклась густая бурая кровь.
– Замечательно. Вот если бы труп был живой, тогда бы мы побегали!
Она посмотрела на часы и снова скрестила руки на груди. Труп был одет странно для мира людей: меховая накидка на белой рубашке, узкие чёрные брюки и высокие - вышке колен - сапоги из тонкой красноватой кожи.
– Провизор, ну что там?
Судмедэксперт, охая и жалуясь на убийц, посмевших убивать в таком неудобном месте - на самом краю платформы, поднялся с коленей. Пола белого халата испачкалась в крови.
– Ничего особенно весёлого, - он поправил сползшие на нос очки.
– Маг. Убили заклинанием огненного шара, скорее всего. Вот волосы обожжены и на затылке ссадина. Дальнейшее покажет экспертиза. Ну что, забираем товарища и в Центр?
– Да, сейчас Ника дождёмся, - Маша переступила с ноги на ногу и потёрла голые плечи. Не смотря на знойное Нью-Питерское лето, в подземке было прохладно. Особенно, если с полчаса постоять на платформе.
– Он личность устанавливает.
Ник словно и не слышал их разговора. Уже несколько минут он сидел на корточках, расположив на коленях небольшой ноутбук, и в такой неустойчивой позе быстро стучал по клавишам.
– Ну что, нашёл что-нибудь?
– нетерпеливо перебила это постукивание Маша.
Ник обернулся к ней с таким страдальческим выражением лица, что девушке захотелось погладить его по светлым волнистым волосам, только чтобы он не переживал.
– Нет у него регистрации, - Ник с недовольством захлопнул крышку ноутбука.
– Ну вот что ты будешь делать теперь?...
Вопрос был, безусловно, риторическим, но Маша всё-таки ответила:
– Что буду делать я?
– она проследила за тем, как Провизор убирает в чехол фотоаппарат, складывает ещё какие-то инструменты в свой чемодан.
– У тебя есть варианты?