Императрица и ветер

Чурсина Мария Александровна

Роберт внимательно посмотрел на склонившую голову Сабрину, потом на Машу, словно старался в мельчайших подробностях запомнить их лица. Медленно отвёл меч в сторону.

Маша, как ни старалась, не могла отвести взгляда от его рук, сильные пальцы, сжимающие рукоять, завораживали её. Ещё секунда, меч смертельным вихрем преодолел это расстояние и впился в человеческое тело.

Роберт упал лицом вниз на каменный постамент, подтёки крови быстро потянули свои щупальца к их ногам. В обвораживающей тишине Сабрина бросила на него факел.

Голубое

пламя мгновенно охватило тело Роберта, Маша была благодарна ему за это: она не видела, что стало с человеком. Внезапный порыв силы заставил её пошатнуться, он ударил, как ураганный ветер. Он взвыл диким зверем, которому было катастрофически мало места в крохотной комнатке. Он пытался разрушить стены и вырваться на волю, пытался уйти вверх, но то тут, то там вспыхивали чёрным светом ряды рун. Они заставляли его остаться.

Машу отшвырнуло к стене. Кажется, она закричала, а может быть с её губ сорвался лишь бесшумный стон. Глаза мгновенно застелила пелена, тупая боль охватила всё тело.

Запах дыма...

...- Что-то она долго, - обеспокоено произнёс Ник, расхаживая взад и вперёд по главной аллее кладбища. Невдалеке внимательно изучал надгробную плиту Галактус, над приборами сидел Провизор. На нем его извечный белый халат.

Тут же на коленях стояла Сабрина, подол её белого платья трепал ветер. Ника заставило вздрогнуть сходство этого ритуала с другим. Уже около часа она не подавала признаков жизни: всё то же бесстрастное выражение лица, та же собранная поза глубокого астрала.

– Спокойнее, - под нос себе пробормотал Провизор.
– Пока всё идёт как нужно. Если что, на подмогу отправишься ты. Но я не думаю, что Сабрине потребуется помощь.

– Операция затянулась, - нервно произнёс Ник, - Что там видно? Идут сражения?

– Бывают, - неопределённо пожал плечами судмедэксперт. Красная змейка ползла по экрану прибора, - думаю, без них бы не обошлось.

– А что будет, если убьют в мире мёртвых?
– он остановился и, сложив на груди руки, оглянулся на Провизора.

– Ничего не будет. Если смерть тела в каком-то смысле обратима, то смерть души необратима ни коим образом, - спокойно ответил тот.

Галактус оставил в покое заинтересовавшую его плиту и подошёл к ним. Он ничего не спросил, только взглянул на пляшущие волны на дисплее и задумчиво нахмурился, но через мгновение его лицо снова стало безмятежным.

– Собственно, если верить показаниям прибора, там всё спокойно, - произнёс он, ни к кому не обращаясь.

– Спокойнее некуда, - подтвердил Провизор, - уже с минуту. А до этого был небольшой всплеск.

Они все втроём наблюдали за волнами, а те плавно покачивались. Никаких перепадов не наблюдалось. Огненный столб на экране вырос в одно мгновение - волна увеличилась и поалела так, что прибор обижено загудел.

Продолжения не последовало, лишь одна волна-цунами, потом снова поплыли плавные синусоиды,

как будто ничего и не произошло. Голос, прозвучавший у них за спинами, заставил оглянуться.

– Маша, всё в порядке?
– Сабрина открыла глаза и огляделась. Свет больно ударил в глаза. Той рядом не было. Вместо комнаты в глубине храма перед ней простиралось Солнечное кладбище.
– Всё?

Она, немедленно придя в себя, вскочила на ноги. Провизор и Галактус шагнули к ней, и только Ник остался стоять на своём месте. Провизор помолчал, осознавая, что право первого вопроса остаётся за маршалом.

– Как всё прошло?
– спросил Галактус. Его голос совсем немного - едва заметно - дрожал от волнения.

– Я нашла Машу, потом мы высвободили силу, - Сабрина не стала вдаваться в подробности. На самом деле она сама сейчас лихорадочно соображала, смогла ли вытащить её.

– Как она сама?
– не вытерпел Ник.

– Была в странном состоянии. Похоже, её всё-таки пытались убить. Но я не видела, кто, я встречалась только с его помощниками-демонами.

Галактус кивнул.

– Разберёмся потом. Сейчас надо узнать, что у нас вышло.

Узнать он не успел: его телефон зазвонил первым. Он принял вызов.

– Слушаю. Да, говорите... Мы скоро будем.

Сабрина сверлила его глазами, Провизор задумчиво скручивал провод от прибора, а Ник так и не шевельнулся. Галактус окончил этот недлинный разговор и, оглядев их всех, сообщил:

– Маша пришла в себя.

...Тьма была реальной. Она пела ей странную песню о том, что всё возвращается на круги своя, надо только научиться не противостоять судьбе. Она пела ей, и на волнах несла всё дальше и дальше...

Нет! Маша титаническим усилием заставила себя вынырнуть из этих глубин. Надо уходить. Лишь одна мысль, все остальные украла старая обволакивающая песня. Но сломать её не так-то легко. Она знала.

Кошмарный ужас... Надо уходить.

Маша судорожно заставила вернуться ускользающее сознание. Для неё нет здесь места, пора уходить. Пора всё бросить. Но незримая тяжесть давит на грудь, словно над ней тонны воды. Незримая тяжесть давит на веки, будто она так давно не закрывала их. Ласковый голос шепчет: "Останься, это так легко". Нельзя оставаться.

Нельзя идти лёгкими путями, они все рано или поздно приводят в тупик. Она заставляет себя думать, чтобы не упасть в чёрную бездну, не забыться тяжёлым сном. Она обязательно уйдёт. Сейчас.

Она рывком села на кровати. Перед глазами по-прежнему водила свои языческие хороводы тьма, но на фоне её песни мирно пищал какой-то прибор.

Вселенский разум, где это я?

Комната знакома и не знакома одновременно. Знакома - потому что нет ничего необычного в этих белых стенах, в стерильном порядке, царящем повсюду. Но она здесь никогда не была. Как она могла сюда попасть?