Императрица поневоле

Агулова Ирина

— Шлёпик, у нас есть что поесть? — перевела я разговор на другую тему, закашлявшись, чтобы скрыть смех.

— Эх, и ты туда же, — вздохнул он, надув губы, — совсем не слушаете старших. Ладно, поговорим позднее.

Немного перекусив в гордом одиночестве, так как никого не оказалось дома, я весь оставшийся вечер пролежала на диване в гостиной, читая древние легенды из ректорской библиотеке, в надежде встретить упоминание о Кархаше и его противостоянии со светлыми богами. В свитках было много чего интересного, только вот о Темнейшем ни слова.

Ближе к ночи вернулась

Тана, с целой кучей пакетов, в которых оказались, в том числе, и подарки для меня. Мы весело болтали, жуя сладости и разбирая покупки, даже не подозревая, что ещё ждёт нас впереди.

Глава 20

Через пару дней начались занятия в академии. Окунувшись с головой в учёбу, я лишь изредка вспоминала о заговоре, который готовил шаман с его сподвижником эльфийских кровей, надеясь, что парни разберутся с этим сами.

Они и разбирались, пытаясь распутать клубок событий, только вот лорда Энорда отыскать не удалось: эльфа с таким именем в природе не существовало. Мало того, на гоблине оказалось заклятие невиданной силы, которое защищало его от чужеродного проникновения в сознание. Следовательно, эта ниточка тоже ни к чему хорошему не привела, а сам шаман чуть не лишился рассудка, из-за попыток наших парней выяснить, что прячется в его голове.

С няней тоже была проведена беседа, и выяснилось много интересного. Её подкупили обещанием молодости и долголетия, которыми якобы должен был обеспечить эльф. Я поверить не могла, что она купилась на подобную чушь, ведь если человек начал стареть, процесс повернуть обратно уже нельзя и она знала это. Долголетие можно было обрести лишь тогда, когда представителя нашей расы, в молодые годы, принимали в эльфийский род, и тот делился с ним своей магией и кровью, а случалось это крайне редко. Поэтому, как итог, обещание никто выполнять не стал. Когда замок оказался в руках заговорщиков, няню бросили в темницу, правда, это можно было считать везением: могли и подчинить.

Ниэль рассказывал, что наблюдал своими глазами, как происходило подчинение. Подручные шамана приносили в горшочке какую-то зелёную слизь и ею обмазывали запястья человека и лоб, а сам старик, доставал тот самый чёрный камень и вызывал рогатую тень. Через пару секунд слизь словно впитывалась в кожу, лоб становился чистым, а вот на запястьях, на том самом месте, где была эта зелёная гадость, появлялись рисунки, похожие на те, что мы видели у беременной женщины из трактира. Таким образом, подчинили всех, кто находился в замке.

Кстати, как выяснилось, та женщина тоже в нём жила, работая на кухне, только, скорее всего из-за ребёнка, чья душа была ещё чиста, полностью подчинить её не получилось. Именно из-за этого, как думал Эл, она, то приходила в себя, то вновь теряла рассудок. Её мужа, по счастливой случайности, в замке не оказалось, когда было нападение, поэтому его и не коснулась эта напасть. Только чудом ему потом удалось сбежать, спасая себя, жену и ещё не родившегося ребёнка.

Когда мысли возвращались к этой теме, я каждый раз корила себя, что не отправилась в замок сразу же, как только память

вернулась ко мне. Но могла ли я что-то изменить? Лорд Саруш, в такие моменты, ругал меня за подобные мысли, повторяя, что тем самым, подставила бы себя под удар, так как тягаться в магии с гоблинским шаманом мне одной не под силу.

Вот и сейчас, слушая одним ухом новую тему по некромантии, объясняемую лордом Сарушем, другое было направлено в сторону соседнего стола, за которым разгорался жаркий спор.

— Нет, ты не прав, — шептала Катарина, девушка, за которую я вступилась перед той зловредной эльфийкой, в коридоре академии, — если бы с императорской семьёй всё было в порядке, они бы обязательно объявились. Говорят, в их замке твориться что-то плохое — какая-то напасть сразила всех его обитателей. А если и с ними произошло нечто подобное.

— Ага, как же, скорее всего, отсиживаются где-то в безопасном месте, подальше от этого, — не унимался Родэрик, светловолосый парнишка, с которым мы познакомились во время второго экзамена. — Слухи идут, что с имперской принцессой уж точно всё в порядке, говорят, её даже кто-то видел, неподалёку отсюда.

— Не верю, — стояла на своём Катарина, — значит всё не так просто, как нам кажется на первый взгляд. Может она одна, уставшая и напуганная. Ей лет-то не больше нашего. Я бы точно испугалась, если бы в моём доме началось твориться непонятно что.

— Одна? — ухмыльнулся Родэрик. — Да всем и каждому известно, что она обручена с эльфийским кронпринцем. Будь она хоть на каплю умна, как ей приписывают, давно бы обратилась за помощью к нему, а не бросала свой народ на произвол судьбы.

— Ей всего семнадцать, — не сдавалась Катарина, — она в любом случае не может пока править сама: по закону императору должно быть не менее восемнадцати лет.

— Значит пусть выходит замуж за своего эльфа, — скрипнув зубами, прошептал Родэрик, — и тогда, до её совершеннолетия, будет править он.

— А если она его не любит? — на щеках девушки запылал румянец.

— Причём тут любовь? — удивился парень. — Императорский род обязан ставить интересы народа превыше собственных чувств. Есть лишь одно, что должно их беспокоить — благополучие собственной расы, а не какие-то эфемерные чувства. Ты знаешь, что более-менее обеспеченные лорды стали набирать себе наёмников? Не удивлюсь, что скоро начнётся борьба за власть, если император не объявится. При этом могут погибнуть сотни невинных людей, а ты говоришь про какую-то любовь…

— Похоже, кое-кто рвётся ответить прошлую тему, — прервал его ректор, остановившись возле их стола, — вы так увлечённо что-то доказываете юной леди, что нам тоже захотелось послушать. Прошу, не стесняйтесь.

По аудитории прокатилась волна смеха и тут же стихла, стоило лорду Сарушу окинуть всех укоряющим взглядом. Родерик, тяжело вздохнув, встал, начав отвечать заданную тему.

Я сидела, слушая его монотонную речь, но на факте ничего не слышала, прибывая в шоке от того, что я, наследница императорского рода, даже не задумывалась о том, о чём так запросто рассуждал обычный парень. И главное, он был прав.