Императрица Вольного Братсва

Соловьева Елена

— Не пей сразу много, — предупредила я Лысого, — вдруг там яд!

— Это вряд ли, посмотри-ка вот сюда!

Поднялась на ноги и подошла к воде. Заглянула в прозрачную как стекло гладь и восхищенно ахнула:

— Ничего себе, даже в искусственных водоемах Марса, где разводили рыбу, я не видела подобного изобилия!

В воде, сверкая отливавшей на солнце чешуей, плавало

такое неимоверное количество рыбы, что ее можно было ловить голыми руками. Или черпать ведрами, если бы они у нас имелись. Пестревшая различными оттенками живность перемещалась небольшими стайками и казалось, будто невидимый волшебник партиями вливает в прозрачную воду струи жидкого серебра.

— Не знаю как ты, а я проголодался, — заявил Лысый, наблюдая как я жадно припала к воде.

Он отрубил от ближайшего кустарника длинную прочную ветку, очистил ее от листьев и заточил один из концов. Вооружившись самодельным гарпуном, Лысый направился на охоту (упс — рыбалку. Как все же я далека от примитивной первозданности!).

Прошло пятнадцать минут, двадцать — улова так и не было. Мой растравленный обещанным угощением желудок настойчиво требовал своего.

— А ты уже пробовал так делать раньше? — поинтересовалась я у Лысого.

— И не один раз, — заверил меня мужчина.

— Получалось?

— Всегда. Только здесь, похоже, водится не рыба, а неуловимые призраки. Едва я заношу гарпун для броска, как вся живность мгновенно исчезает из поля зрения. Но стоит мне только отвести руку — она тут как тут.

— Помнишь, Спайк что-то упоминал насчет неиспользования оружия на Омфиме? Помнится, он говорил, что поймать живность подобным образом нельзя.

— Вряд ли эту палку можно считать оружием, — засомневался Лысый, подозрительно оглядывая свой так и не пригодившийся гарпун. — Попробуй ты, если хочешь.

Я сильно сомневалась, что сознание рыбы настолько сильно, чтобы воспринять эмпатический сигнал, но мой урчащий желудок взмолился о пощаде. Пришлось ответить на его зов. Я осторожно подкралась к самому краю берега, присела на корточки и запустила обе руки в воду. Замерла. Пораздумав долю секунды, рыбы приняли мои конечности за часть окружающего их мира и перестали обращать на них внимание. Мириады прохладных скользких от воды тел касались меня своими округлыми бочками. Вопреки моим ожиданиям это не напугало меня и не вызвало неприятных ощущений — мне даже понравилось. Я приготовилась послать эмпатический сигнал одной из приглянувшихся мне особей; но мой раздраженный желудок, буркнув что-то невразумительное, спутал все планы. Чтобы унять тянущую боль своего порядком проголодавшегося нутра на секунду прикрыла глаза. Когда же я вновь их открыла, в моих ладонях уже лежал довольно увесистый экземпляр омфимской живности. Вместо чешуи тело этой рыбины покрывали костяные щитки, на хребте имелось несколько шипообразных наростов, а на удлиненной плоской голове располагались длинные бахромистые усики. Я вытащила свою добычу из воды — она конвульсивно вздрогнула и обмякла, прикрыв глаза.

Лысый оторопело посмотрел на меня и задумчиво почесал макушку.

—

Все-таки полезно иметь при себе эмпата, — восхитился он и отбросил ненужный гарпун в сторону.

— Мой дар тут ни при чем, — призналась я, держа рыбину на вытянутых руках (мне стало отчего-то ее жаль). — Она сама пришла ко мне.

— Это как?! — еще больше опешил Лысый.

— Просто приплыла и все…

— Дела… — охнул мужчина. — Будем считать, что рыбалка удалась. Бери нож — потроши, а я за дровами схожу. Нас сегодня ожидает отменный обед!

— Вот еще! — вспыхнула я и всучила замечтавшемуся мужчине свою добычу. — Развести костер и мне под силу. Раз я поймала — ты готовишь!

Лысый немного стушевался, но возражать не стал. Чтобы не видеть, как мужчина будет разделывать рыбу, я поскорее пошла за сушняком. Когда вернулась — улов был уже выпотрошен, почищен и надет на ветку. Теперь рыбина больше походила на еду и вызывала уже не жалость, а аппетит.

— Жаль Репа не догадался соли в вещмешок бросить, — заметил Лысый, поджаривая над костром наш долгожданный обед. — Как там у нас? Твари не объявились? — уже привычно поинтересовался он у меня. 

— Пока все чисто, — отозвалась я. — Можем поесть спокойно.

Даже без соли рыба была настолько вкусной, что я глотала куски, практически не прожевывая. Вода из реки стала скромным дополнением к трапезе.

После еды Лысый решил заняться усовершенствованием имевшегося у нас оружия — он нашел у воды крепкий камень и принялся затачивать им ржавые ножи. Чтобы не тратить время попусту, я решила последовать его примеру: взяв щепотку песка, начала оттирать им огрубевшую кожу на подушечках пальцев. Мои руки, умеющие отыскать нужную точку за мгновение, должны быть не только ловкими, но и очень чувствительными. Лысый, глядя на мое занятие, многозначительно вскинул брови.

— В следующий раз, когда полезешь во сне обниматься, будь поосторожнее, — предупредил он. — Не хотелось бы пострадать от твоих плохих сновидений.

— Следующего раза не будет, — насупилась я, продолжая свое занятие.

— Попробуй снять повязку, — предложил мне Лысый, не обращая внимания на мое недовольство. — Сейчас солнце не такое яркое, да и твои глаза должны были немного адаптироваться.

— Интересно, а почему ты можешь спокойно смотреть на Омфим без защиты, а мне приходиться приноравливаться? — спросила я, осторожно стягивая с глаз тряпку.

— Ты откуда? — уточнил у меня Лысый.

— С Марса, — призналась я, пытаясь привыкнуть к освещению Омфима.

— Вот тебе и ответ, — рассудил мужчина. — Твои глаза слишком привыкли к искусственному свету.

— А ты откуда? — поинтересовалась я.