Императрица всех сезонов

Джин Эмико

Сын кошмаров посерьезнел.

— Мне приснилось, что ты ушла, — он прошел к деревянному сундуку, что она притащила в свою комнату. Сундук был открыт, в нем было полно тяжелых шелковых кимоно с вышивкой, оби, лент, золотых заколок вещи были достойны императрицы. Похоже, я был прав.

Ветер свистел, проникая сквозь ставни, принося холод. Мари сильнее укуталась в одеяла.

— Я отправляюсь на восток. В Токкайдо, город императора.

Акира кивнул.

— Мать заставила тебя, — он понимал долг Мари, но не мог принять. Он сжал свою шею сзади, хмурясь. Так

не должно быть. Я говорил со своими родителями. Мы готовы

— У меня нет выбора.

— Всегда есть выбор, — сказал он, сжав кулаки по бокам.

— У меня нет, — Мари поежилась, зная, что это так. Даже без признания и угроз матери выбор Мари был ясен. Ее судьба была решена.

Акира прошел по ее комнате, наверное, подбирал верные слова в такте шагов.

— Почему? выдавил он.

«Такой простой вопрос. Такой сложный ответ», — она покачала головой и отвела взгляд.

— Моя мать ты не знаешь, на что она способна.

— Я знаю, на что она способна, — он шагнул вперед, половицы скрипели под его весом. Потому я хотел покинуть этот лес. Мы можем уйти вместе. Этой ночью.

Мари повернула голову к Акире. Как ярко горели его глаза, как они сияли, сколько обещаний было в их глубинах. Мари облизнула губы.

«Убежать с ним? мысль вспыхнула в ней фейерверком. Но быстро потухла. Ты не сможешь вернуться домой, — она не увидит Хиссу, мать, Цуму. У нее был шанс сделать кое-что великое, заставить их гордиться. Долг и дом. Выше себя. Служить своему клану честь», — учила ее мать.

Но она видела кое-что еще. Любовь. От Акиры.

«Акира тебя любит, — мысль ударила Мари стрелой в грудь. Я не люблю его, не так, как он меня», — было бы жестоко и несправедливо выходить за того, кого она не любит. Это сделало бы ее не лучше ее матери.

От молчания Мари Акира провел руками по волосам.

— Мои слова или действия не заставят тебя передумать, да?

Мари поджала губы. Она не хотела говорить, не хотела давать Акире надежду. Пространство и время тянулось между ними, пропасть шириной с море Ма-ни.

Акира хмурился. А потом прошел к ней, опустился на колени и сжал ее ладони. Пальцы Акиры были холодными и мозолистыми, грубыми от лазания по деревьям.

Она посмотрела на их соединенные руки, глубоко вдохнула для смелости.

— Я не могу принять твое предложение. Это много для меня значит, но это не честно. Я не лю

Он убрал руки. Сын Кошмаров пропал быстро, как и появился.

* * *

Мари еще долго лежала без сна, считала вдохи. Она моргнула, воспоминания звенели в ней. Ей было шесть, она была на первом дне тренировки. Тами попросила Мари прийти во двор.

— Мама, — она поклонилась, глядя на собравшихся жен-зверей.

«Зачем они здесь?».

Тами отдала нагинату Мари. Ее пальцы не успели обхватить оружие, ее мать бросилась с нагинатой в руках. Удар был быстрым и прямым, и ноги не выдержали Мари. Она присела, жидкость текла из ее глаз и носа. Тами решила ударить снова, но Мари вскинула ладошку.

— Мама, прошу.

И ее мать остановилась. Пальцы Тами сжали подбородок Мари, подняли ее голову, заставляя

смотреть в стальные глаза. Она заговорила тихо, чтобы слышала только Мари.

— Ты не красивая. Но у тебя есть навыки тигра зимой. Ты понимаешь?

Мари зажмурилась, в грудь открылась пропасть.

— Нет, — простонала она.

Тами сжала ее подбородок, заставляя Мари открыть глаза.

— Ты тигр зимой. Важно только выживание. Бери нагинату и борись со мной. Ты должна сделать то, что считаешь невозможным.

Мари вытерла щеки, высморкалась в кимоно. Она встала с нагинатой в дрожащих руках. Жены-звери хихикали. Они пришли увидеть ее унижение, ее поражение. Мари провела остаток дня, падая, прикрывая голову, терпя удары. Между ударами Тами делилась мудростью:

— Вытерпев боль, ты достигнешь величия, — удар. Страдания принесут тебе честь, — удар. С жертвой ты поднимаешься, — удар.

Два года прошли, и Мари научилась владеть нагинатой, как продолжением своих рук. Она приближалась и отскакивала, отходила, взмахивала клинком с точностью мясника.

Но она все еще не могла одолеть Тами. До одного осеннего дня. Деревья меняли цвета, и склон горы казался постоянным восходом. Как обычно, Мари встретила мать во дворе. Жены-звери не пришли смотреть, им надоели спектакли. И шел дождь. Боги и богини, красивые женщины не должны были испортить макияж. Тяжелые капли приклеили волосы Мари к голове.

Она поклонилась. Тами ответила. Они бились, оружие звенело, и звук разносился эхом по горе.

Все время, защищаясь, Мари следила за матерью, запоминая любимую позицию Тами с нагинатой ваки-гамаэ. Она держала клинок внизу перед взмахом. Тами двинулась к этому в дожде, и Мари увидела шанс. Ее мать пригнулась, и Мари направилась вверх. Удар. Мари обрушила удар на плечо Тами.

Ее мать растянулась на земле, и Мари стояла над ней. Она должна была ощущать вину, но лишь гордость раздула ее грудь. Тами улыбалась, ее глаза потемнели.

— Ты готова.

Мари вернулась мыслями к Акире. После их встречи, хоть Мари и пыталась держать себя в руках, Акира пробрался в ее сердце. Он был источником, откуда она черпала силы.

За ее короткую жизнь она играла много ролей: послушная дочь, член клана, девушка. Но дружба с Акирой не требовала от нее роли. Она не переживет состязание без желания выжить. Любовь. Дружба. Свобода. Это стоило выживания. Она сделала из них знамя в голове.

— Я тигр зимой, — ком возник в ее горле. Она прошептала во тьме. Я выживу. Буду свободна. И я вернусь в Цуму.

ГЛАВА 9

Акира

У ворот Цумы Акира ощутил на себе взгляд. Самое темное время ночи, когда почти все существа еще спали, но кто-то следил за ним. Жар поднимался по его шее.

Он медленно повернулся. Мама Мари стояла в нескольких футах от него, тихая и неподвижная, как смерть. Ее длинные волосы отбросил ветер. Ее кожа блестела. В свете луны Акира видел, как ее глаза стали черными, а потом карими. Красная дымка окутывала ее плечи. Ее душа не была алой. Она была темнее, цвета смородины.