Империум человечества: Омнибус
Шрифт:
А потом под обугленной церковной аркой он смотрел на содеянное им, понимая, что теперь ни одна живая душа в городке не приблизится к нему. Все были слишком напуганы и боялись, что он точно так же поступит с ними. Послушав разговоры горожан и их перешептывания, Ваун решил, что ему стоит покинуть это место в поисках большей цели. Жизнь здесь ему наскучила, а терроризировать мелкое селение было незачем и неинтересно.
Но прибыл незнакомец — его быстрый колеоптер опустился на холм. «Еще один жрец», — подумал Ваун и начал концентрировать свои силы, чтобы совершить очередное убийство. Но, когда новоприбывший приблизился, Торрис увидел, что тот смеется. Его смех был заразителен, вскоре они смеялись оба. В зареве горящей
— Вам известны история раны святой Селестины и путь ее славы? — Ваун махнул рукой. — Разумеется, известны. Но прошлое Невы скрывает куда больше, чем это или нелепые игры дворян с их ассасинами и прочими марионетками. Нужно смотреть глубже, намного глубже. — Псайкер поднял опрокинутый стул и сел на него, подогревая внимание слушательниц. — Появление Селестины разогнало варп-шторм, окутывавший этот мир, за что она удостоилась быть занесенной в скудные летописи планеты. Но это был далеко не первый случай, когда тучи эмпирея сходились над Невой. Такое происходило десятки раз, начиная с Эры Раздора.
Он прервался и выудил из кармана помятую пачку.
— Я закурю? — обратился Ваун к Мирии. — Долго это продолжалось… — Кассандра наклонилась и хлопнула его по руке, выбив пачку и отправив ее куда-то в тень. — Это «нет», я полагаю?
— Не отвлекайся, — прорычала Мирия.
— Что ж… Штормы. В то время как некоторые миры, ощутив прикосновение варпа, были разрушены или, хуже того, погрузились в Хаос, Нева осталась невредимой. Ибо имматериум оказался куда утонченнее и коварнее. Варп оставил свой след на этом мире, подобно попавшей в верховье реки отраве, растекающейся вниз по течению. Эта зараза отразилась на потомстве каждого живущего здесь человека, совсем немного, — мужчина поднял руку и свел большой и указательные пальцы, оставив меж ними пару сантиметров. — Но этого вполне хватило. Ответь мне, старшая сестра, сколько обычных людей приходится на одного псайкера в Империуме?
— Один-два на сто тысяч, обычно меньше.
Ваун кивнул.
— На Неве «один-два» возрастает примерно до «пять-десять». — Он проигнорировал скептицизм на лицах женщин. — Варп, пометив Неву, сильнее настроил ее людей на психическую связь с имматериумом. Большинство не подозревают об этом, у них есть некое «восприятие» или их посещают дурные сны. Многие из нас демонстрируют весьма неплохие, я бы даже сказал уникальные, способности.
— Не может быть, — ахнула Порция.
— Вы не видите дальше собственного носа, — парировал Ваун. — Подумайте сами. Нева — не единственный «благословленный» таким образом мир. Вспомните Магог или Просперо — родину Тысячи Сынов. Эти планеты кишели сверхъестественными силами.
— Магог сам себя уничтожил, — сказала Верити, — а космические десантники Тысячи Сынов обратились к Хаосу. Просперо сгинул в Оке Ужаса.
Ваун повел рукой, словно отвергая ее слова.
— Это уже детали. Факт остается фактом: родословная Невы обладает метапсихическим потенциалом. И я — живое тому доказательство.
— И какое отношение эта безумная история имеет к Ла-Хайну и этому месту? — спросила Мирия.
— Самое непосредственное.
Клирик, который оказался архиисповедником — высокопоставленным лицом в епархии, тогда еще не успевшим стать лордом Виктором Ла-Хайном, — забрал Вауна в темный дворец и там научил управлять своими способностями. Юноша демонстрировал блестящие успехи и не отягощал себя моральными принципами и другими досадными мелочами, поэтому Ла-Хайн видел в нем огромный потенциал. Тогда Ваун этого не знал, но сейчас четко осознавал, что Ла-Хайн завидует ему. Впрочем, это было свойственно обыкновенному человеку с неспособным к колдовству разумом. Он жаждал
Ла-Хайн приказал своим адептам вживить Вауну несколько имплантатов, вскрыв его череп и покопавшись в нем. Боль была нестерпимой, хуже любой боли, которую не-псайкер мог бы себе представить, но она открыла ему новые горизонты в применении огненной силы. Ментальное пламя Вауна расцвело с новой мощью, и он продолжил выполнять поручения своего хозяина, вести тайную борьбу, бушевавшую вне светского общества Невы. Но вместе с силами росла и обида.
И вот настал день, когда Ваун встретил алчного барона по имени Хольт Шерринг. В распоряжении того имелись лишь обрывки историй о Нуль-цитадели и темных секретах Невы, но этого было достаточно, чтобы включить его в игру Ла-Хайна. Когда Вауна послали убить Шерринга, тот поведал псайкеру, как можно освободиться. Псайкер без колебаний согласился: он больше не хотел никому прислуживать — ни диакону, ни барону. Поэтому, как только Ваун обрел свободу, сразу устремился к звездам, зарабатывать себе репутацию и строить планы мести.
— Нуль-цитадель была создана много лет назад в качестве бастиона для защиты от демонов варпа, Ла-Хайн присвоил ее. Это идеальное место для экспериментов — изолированное и невидимое. Чтобы не испортить репутацию, Ла-Хайн скрывал свои махинации, подобно тому как люди Невы сметают весь мусор на дальние луны. — Ваун постучал костяшками пальцев по стене, вспоминая. — Это мой дом, моя тюрьма, моя пыточная. Все мы пешки в игре лорда-диакона. После того как я сбежал, дал себе клятву, что вернусь сюда и сровняю это место с землей. Глупый Хольт — пусть земля ему будет пухом! — нашел его для меня.
— Я не понимаю, — проговорила Изабель. — Если ты столько времени провел здесь, почему не мог найти это место без помощи барона Шерринга?
Он указал на имплантат.
— Адепты Виктора очень умны. Они имплантировали мне ментальные блокираторы. Я не могу держать в голове информацию о расположении этого места, равно как и сосчитать количество всех звезд во Вселенной, — Ваун хмыкнул. — Она попросту расплывается. Отличный способ не дать беглецам вернуться и навредить ему. По крайней мере, он так думал.
— Ты пытался вырваться?
Ваун кивнул и продолжил:
— Видишь ли, будучи новопосвященным, Ла-Хайн узнал секрет Невы от тайной секты монахов-гефсименитов. Он сказал мне, что это настоящее открытие. — Ваун холодно улыбнулся. — Спустя годы он заставил меня выследить и убить каждого из них, сжечь их монастырь и уничтожить рукописи.
— Ты был его оружием… — сказала Мирия.
— Я был его рабом, — хрупкий лед улыбки разбился. — Он заставлял меня убивать всех, кто мог бы помешать ему укреплять свои позиции в Экклезиархии. Я помогал ему хранить его тайну. Если какой-то инквизитор подбирался слишком близко или клерк узнавал слишком много, мне приходилось прекращать их расследования. Число мертвецов, сожженных во имя великого плана Ла-Хайна, росло. — Псайкер смотрел в пол. — Какое-то время мне все нравилось. Я был его правой рукой, тайным агентом. Но я знал, что однажды стану не нужен.
Ваун сделал глубокий вдох.
— Пока я сторожил его тайны, Ла-Хайн старательно работал над своими начинаниями. Он собирал людей с психическим даром и лично следил за тем, чтобы Черные Корабли получали свою десятину. Он скармливал им слабых, обладающим меньшим либо сломленным потенциалом, а себе оставлял лучших и собирал их здесь, в цитадели. Медленно и верно Ла-Хайн продолжал экспериментировать на моих собратьях, открывая новые способности разума при помощи древних технологий и непоколебимой решимости. Все это время он копил армию, что дремлет тут, пока не понадобится ему. Пока он не начнет свое вторжение.