Империя Александра Великого

Джилман Артур

Все эти правители, а также Деметрий и Пирр были связаны узами династических браков. Они имели столько жен, сколько хотели, очевидно не считаясь с желаниями предыдущих супруг. Так что все враждующие цари были родственниками. Скажем, дочь сицилийского тирана Агафокла вышла замуж за Пирра из Эпира и затем пожелала сменить его на более симпатичного Деметрия. Пирр в этот период был подающим большие надежды честолюбивым правителем. Хотя и не в союзе с Деметрием, он стремился расширить свое Эпирское царство за счет Македонии и, несомненно, добился бы успеха, если бы не сила Лисимаха. Этот фракийский монарх, несмотря на серьезные неудачи против северных варваров, захвативших в плен и царя, и его сына, правда впоследствии благородно их отпустивших, имел прочное и благополучное царство, а главное, талантливого и добродетельного сына Агафокла. Так что его династия могла бы утвердиться, если бы не тлетворное влияние Арсинои, дочери Птолемея, на которой он, старый человек, женился в знак союза после битвы при Ипсе.

Читателю будет трудно понять сложную семейную ссору, приведшую к смерти сначала Агафокла, потом его отца Лисимаха, затем Селевка и последующему переустройству восточного мира без приведенной ниже таблицы. Она начата, из соображений удобства, с Птолемея, и в ней упомянуты только те из его жен и детей, которые нас интересуют в контексте настоящей книги.

Птолемей I

Сотер родился в 367 г. до н. э., стал царем в 306 г. до н. э., умер в 283 г. до н. э.

Читатель, изучивший эту таблицу, безусловно, увидит главную причину неразберихи, связанной с историей этого периода. Каждый правитель был тестем, зятем, шурином или деверем другого. Более того, количество используемых имен крайне ограниченно, и они часто повторяются, применительно к разным людям [6] .

Семейная ссора, изменившая мир, началась следующим образом: чтобы заключить союз после победы при Ипсе, старый царь Птолемей отдал свою дочь Арсиною в жены своему сопернику и другу Лисимаху, который, со своей стороны, отправил свою дочь, тоже Арсиною, чтобы та вышла замуж за молодого Птолемея — Филадельфа. Это был второй сын великого Птолемея, который избрал его наследником трона, обойдя своего старшего сына — Птолемея Керавна, человека вспыльчивого и безрассудного, который сразу покинул страну и отправился искать счастья при чужих дворах. Тем временем старый Птолемей из соображений безопасности возвел своего сына на египетский трон еще при жизни и сам отрекся от престола в возрасте 83 лет. Он не покинул двор и стал подданным своего сына. Керавн, естественно, первым делом посетил фракийский двор, где царицей была его сводная сестра Арсиноя, а родная сестра — Лисандра — была замужем за наследником престола — галантным и очень популярным Агафоклом. Керавн и царица составили заговор против Агафокла и убедили старого Лисимаха, что тот — предатель, и Керавну было предложено убить его. Это преступление вызвало необычайные волнения и ненависть по всей стране. Родственники и сторонники убитого Агафокла обратились к Селевку, призвав его отомстить, что тот и сделал, выступив с армией против Лисимаха, которого победил и убил в бою, имевшем место где-то в районе Ипса. Это было в 281 г. до н. э. Птолемей I умер двумя годами раньше — в 283 г. до н. э.

6

Повторяющиеся имена с указанием родственных связей сведены в таблицу, которая приводится в конце книги.

Остался последний и самый великий — азиатский царь Селевк. Но он отказался от всех своих азиатских владений от Геллеспонта до Инда в пользу своего младшего сына Антиоха и собирался дожить то, что ему осталось, в доме своих предков — в Македонии. Однако при въезде в македонское царство Селевк был убит Птолемеем Керавном, которого привез с собой. В результате этот кровожадный авантюрист остался с армией, у которой не было лидера, в царстве, где не было царя, поскольку сын Деметрия Антигон, самый сильный претендент, еще не имел достаточно прочного положения. Остальные монархи, по горло занятые своими делами — Антиох в Азии и Птолемей II, присоединились к Керавну, чтобы подкупить опасного Пирра людьми, деньгами и слонами. Они хотели отправить его в экспедицию в Италию и позволить им спокойно улаживать свои дела [7] . Греческие города, как обычно, когда менялись монархи в Македонии, восстали в борьбе за свою свободу, не позволив Антигону вернуть владения отца. А тем временем Птолемей Керавн обосновался в Македонии. Он даже, почти как Ричард, вынудил свою сводную сестру, давнюю союзницу против Агафокла, выйти за него замуж, но только для того, чтобы убить ее детей от Лисимаха, единственных опасных претендентов на фракийские провинции. Несчастная царица бежала в Самофракию, а оттуда в Египет, где окончила свою полную превратностей судьбы карьеру, став царицей при своем родном брате Птолемее II Филадельфе. Она была обожествлена при жизни!

7

О действиях Пирра в Италии можно прочитать в «Истории Рима».

Монета Птолемея II

Так обстояли дела в бывшей империи Александра Великого в 280 г. до н. э. Все первые диадохи, и даже сыновья двух из них — Деметрий и Агафокл — были мертвы. Сын первого из них был претендентом на македонский трон, который получил после долгой и сомнительной борьбы. Антиох, который долго был регентом восточных провинций за пределами Месопотамии, после убийства отца неожиданно получил такое обширное царство, что не смог контролировать прибрежные районы Малой Азии, где старались укрепиться свободные города и династии. Птолемей II уже был царем Египта и сюзереном Кирены, а также претендовал на Палестину и Сирию. Птолемей Керавн, злодей и убийца, восседал на троне Македонии, но находился в состоянии войны с претендентом Антигоном. Пирр из Эпира отправился покорять новые владения на западе. Такой была обстановка, когда на мир обрушилось новое бедствие.

Глава 8

ВТОРЖЕНИЕ КЕЛЬТОВ (ГАЛАТОВ) И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ

Утверждают, что при вторжении кельтов или галлов, разгромивших римскую армию при Алии (река, приток Тибра) и захвативших город [8] , были уничтожены также все древние архивы республики, и появился пробел в анналах, который можно восполнить только из устного народного творчества. Таким же образом вторжение кельтов в Македонию и Фракию в 278 до н. э. (весной 280 г. до н. э. — Ред.) положило начало новой эпохе. Вторжение почти совпадает со смертью последнего из великих диадохов, оно отмело претензии худшего из эпигонов — второго поколения, — поскольку первым защитником эллинизма, встретившимся с кельтами в бою, был Птолемей Керавн, которого они убили и уничтожили его армию. Нашествие кельтов на Грецию и Малую Азию наполнило сердца людей новым ужасом и не только вдохнуло в них отвагу, но также послужило источником вдохновения для скульпторов и поэтов. Искусство Греции претерпело если не полную трансформацию, то, по крайней мере, возродилось после беспокойных времен прошлого. Аполлон Бельведерский, Умирающий гладиатор (на самом деле галл), великий алтарь, недавно раскопанный в Пергаме, — все эти шедевры говорят о возрождении скульптуры. Послушный и неоригинальный Павсаний становится поэтом, рассказывая об ужасах вторжения кельтов в Македонию и Грецию. Очевидно, он использовал некую

поэму, описывающую эти волнующие события, в которой есть любопытное повторение деталей персидского вторжения в пересказе Геродота — сражения при Фермопилах и поражения варваров, предательства, отклонения от курса для овладения сокровищами Дельф, с помощью которых бог чудесным образом защитил свой храм и обрушил кару на захватчиков. Нельзя не упомянуть о пугающих повествованиях и дикой жестокости галатов, их пренебрежении ко всем законам цивилизованной войны — о том, как они оставляли своих убитых непогребенными, разоряли древние гробницы, убивали и грабили, пожирали детей греков. Даже Полифем и лестригоны у Гомера не были столь ужасающими. Была такая же попытка объединения греков и разрушившие союз эгоизм и сепаратизм. Но на этот раз важными факторами греческой армии являлись не Афины и Спарта, хотя Афины все еще обладали некоторым весом. Этолия, выделившая около 10 тысяч воинов, вынесла основное бремя военных действий и получила основную долю добычи. Галаты, как это было в Италии, могли победить в бою, но не знали другого использования победы, кроме бесцельного грабежа и насилия. Опустошив Македонию и Фракию, они направились в Малую Азию, где каждое государство стремилось избавиться от них, передав соседу. Однако кельты стремились служить наемниками, и со временем во всех армиях того времени появились контингенты кельтских войск, долго считавшиеся почти непобедимыми, но поскольку они были готовы сражаться на обеих сторонах, то сами же нейтрализовали свою силу.

8

См. «Историю Рима», битву при Алии в 390 г. до н. э.

Чтобы кратко обобщить влияние кельтского вторжения и их поселения в Галатии (в центре Малой Азии), можно сказать следующее. После задержки в Дельфах, где был уничтожен лишь один отряд, кельты сразились с Антигоном Гонатом при Лисимахии (277 до н. э.). В этом бою царь одержал уверенную победу и приобрел такую популярность, что открыл дорогу для своего возвращения в Македонию. Может показаться странным, но впоследствии он нанял контингент варваров, чтобы те помогли ему в этом предприятии. Затем Никомед, царь Вифинии и греческих городов Пропонта (Пропонтиды — Мраморного моря), нанял их для защиты от врагов, и постепенно кельты осели в Галатии, обещав не выходить за пределы своей территории, но, как и другие варвары, совершая постоянные набеги на соседние поселения с целью грабежа. Они стали кошмаром Азии. Антиох I, сын Селевка, отличился и получил титул Сотер (спаситель), одержав большую победу над кельтами — дата и место сражения неизвестны, — после чего они были окружены множеством македонских укрепленных пунктов и были вынуждены оставаться в своей провинции. Эта победа была увековечена, как и победа при Ассайе (1803, в Индии) на флагах английских полков, в ней участвовавших, фигурой слона, которую мы видим на медалях Антиоха. Поколением позже (ок. 237 до н. э.) та же история повторилась в случае с Атталом из Пергама, который победил галатов и был вознагражден титулом царя. С этой победой напрямую связан всплеск художественного творчества в его столице. Каждое великое святилище Греции было украшено памятным изображением в честь победы.

Умирающий галат (гладиатор)

Битва богов с гигантами. Фрагмент рельефа большого фриза алтаря Зевса в Пергаме

Природа варваров, хотя их и удавалось периодически сдерживать, не изменилась. Они продолжали при любой возможности осуществлять набеги на соседей до тех самых пор, пока римляне под командованием консула Манлия Вулсона не нанесли по ним внезапный удар, хотя кельты делали все возможное, чтобы не давать повода для войны. Это случилось сразу после поражения Антиоха III Великого в 190 г. до н. э. Потерпев поражение от римлян, кельты успокоились и стали спокойными членами Римской империи. В Анкире (Ангоре), главном городе кельтов, была обнаружена знаменитая надпись с описанием деяний Августа, известная как Анкирский памятник. Когда среди них проповедовал святой Павел, они уже были частью эллинистического мира и говорили по-гречески, как остальные жители Малой Азии. Однако кельтский язык тоже не был забыт, и святой Иероним утверждал, что в его время деревенские жители все еще пользовались им (IV в. н. э.).

Монета Антиоха IV (правил в 175–164 гг. до н. э.)

Такова краткая история активного чужеродного элемента, вторгшегося в империю Александра и сначала угрожавшего ниспровергнуть ее цивилизацию. Этот элемент стал причиной пугающих беспорядков и разрушений, так же как и вспышка жестокости в ведении военных действий, которая надолго — вплоть до последнего Филиппа (Филиппа V) — опозорила эллинизм. И все же мы не можем не понимать, что вторжение варваров извне, других обычаев и религии, говоривших на чужом языке, имело мощное влияние, объединив чувства и интересы эллинистического мира. Люди думали, что даже индиец или эфиоп, если он говорил по-гречески и жил в цивилизованном царстве, радикально отличался от северных варваров, которые не уважали ни людей, ни богов, ни пол, ни возраст, ни клятвы, ни обещания, ни славу, ни беспомощность. Можно не сомневаться, что их действиям как наемников разных мелких тиранов, которые в те дни росли как грибы, мы можем приписать репутацию беспримерной жестокости, которую эти тираны приобрели. Это можно видеть в популярной трагедии об Аполлодоре, тиране Кассандрии, что в Фессалии, которую Ликофрон вывез в Александрию и которая стала образцом для будущих писателей.

Глава 9

ЦАРЬ ЭПИРА ПИРР

Среди тех, кто считал себя наследником империи Александра, и имел на это шанс, можно назвать эпирского царя Пирра. Он является одной из интереснейших фигур своего времени, сыгравших видную роль и в греческой истории, и в римской. Нам повезло, поскольку в нашем распоряжении есть «Жизнеописание» этого склонного к авантюрам и рыцарству царя, написанное рукой неподражаемого Плутарха. Рассказ начинается с чудесного спасения ребенка от врагов его дома. Он был передан этолийцу Главкию, который возвел его на престол, когда мальчику было 12 лет. Его старшая сестра Деидамия вышла замуж за блестящего Деметрия, и таким образом мальчик породнился с этим правителем, который повлиял на формирование его мировоззрения и характера, способствовал его обучению. Он прибыл как заложник ко двору Птолемея, где настолько вошел в доверие к царице, что она отдала юноше с весьма сомнительными перспективами свою дочь Антигону в жены. Так Пирр занял место среди великих царских домов Востока, добавил к этому союз с сицилийской державой Агафокла, который ранее стремился занять то же положение, выдав замуж свою дочь Ланассу.