Империя для русских
Шрифт:
Все епископы равны по благодати и, следовательно, по своей духовной власти, в силу собственного апостольского преемства. Архиепископы, а затем и патриархи, появились лишь для удобства церковного управления, прежде всего – для удобства созыва Собора или церковного суда.
Часто говорят, что в Церкви нет места демократии. Но в Церкви нет места и иной монархии, кроме монархии Самого Христа. Можно осторожно предположить, что устройство Церкви включает в себя монархию Господа Бога, аристократию епископата и демократию церковного народа, пребывающих в согласии. В этом случае Патриарх – лишь символ единства Поместной Церкви и председатель в соборе архиереев.
Однако, побочными следствием византийской
Восстановивший патриаршье управление Собор 1917–1918 гг. сделал все возможное, дабы с возвращением законного возглавления Поместной Церкви не вернулась старая болезнь. Но в последние годы она вернулась: растет число ставропигальных (изъятых из канонической власти архиереев) монастырей, патриарх освящает храмы вне территории собственной епархии (где он и служить в церкви может только с разрешения местного епископа), патриарх рекомендует покинуть свой пост наместнику монастыря в чужой епархии… И вот уже ставропигии «удостоена» Почаевская лавра (форпост Православия на рубеже униатской экспансии), только не патриаршей, а киевской. А ведь Киев никогда не имел права дарования ставропигии, епископ Тернопольский канонически был вправе резко поставить на место митрополита Киевского. Но что делать, если Москва подает пример…
Установить в Церкви противную ее природе пирамиду власти выгодно только одной враждебной и Православию, и русской нации силе – бюрократии. Естественно, обеим «ветвям» ее: как бюрократам от государства, так и бюрократам рясоносным. Чего, с Божией помощью, будем надеяться, не допустят, как складывающееся в России гражданское общество, так и растущее национальное самосознание.
Церковь и нация
Тут мы вплотную подходим к проблеме нации, к отношениям нации и государства.
Церковь, несомненно, превыше нации. Глава ее – Сам Христос. А вот государство, столь же несомненно, ниже нации – государство сотворено людьми. Правда, в этом проявился высокий дар сотворчества, дарованный нам Творцом. И все-таки – людьми…
Нацию, этнос сотворил Господь. Не в наказание ли? Приходит на память вавилонское смешение языков. Однако в русском языке понятия «народ» и «язык» – понятия разные.
Все мы потомки Адама и даже Ноя. Но ведь существуют расы, существуют определенные межрасовые барьеры на физиологическом уровне. Вряд ли у нас есть основания утверждать, что все это явилось результатом вавилонского столпотворения. К тому же современная этнология убеждает нас в этом, что история языков развивается совершенно иначе, нежели история этносов. Есть этносы, причем враждебные друг другу, говорящие на одном и том же языке. Например, сербы и хорваты.
Этносы могли, таким образом, существовать и до смешения языков. Апостолы посылаются к народам, в Пятидесятницу как высший дар получают возможность говорить «разными языки», в молитве св. Симеона Богоприимца предвозвещается «свет во откровение языков».
Мы все чувствуем, что существуют неповторимые черты каждого народа. Кстати, и положительные, и отрицательные – с позиций Православия.
Нет русской Церкви, но есть русское Православие, есть русская церковность, несколько отличная, например, от греческой. У каждого народа своя роль и православные византийцы вряд ли не получат на Страшном Суде упрек в том, что не выполнили свою… Сколько существовал в истории греко-византийский (ромейский) этнос, сколько Бог дал ему сил, он сохранял империю, Православное Царство.
С точки зрения православной политики необходимо реабилитировать понятие «национализм», избавив его от зарубежных интерпретаций. Национализм в его русском варианте проявляется лишь в том, что дела своей нации касаются русского прежде, а дела других наций – потом. Кстати, в Западной Европе зачастую так этот термин и понимают.
Нам советское владычество навязывало иное. Даже академик Дмитрий Лихачев сказал как-то нелепейшую для человека такой колоссальной культуры вещь: «Я за национальное, но против националистического». Его можно спросить: «Дмитрий Сергеевич, помилуйте. Как звучит существительное от слова «националистический»? Националист. А от слова «национальный»? Национал? Но такого русского слова нет!». Значит именно от прилагательного «национальный» образуется красивое и честное слово «националист».
Агрессивный национализм, враждебный другим народам, именуется шовинизмом, а превозносящий себя над другими этносами – нацизмом. Когда же своей нации разрешается национализм, а другим запрещается – тогда речь нужно вести о том, что подобные формы для христианина неприемлемы. Вот и все.
Какова альтернатива национализму? Космополитизм – этот «яд всесмешения», как назвал его в прошлом веке К. Н. Леонтьев? Интернационализм? Но сумел ли кто-нибудь доказать его отличие от космополитизма? Впрочем, можно предложить и терпимую формулировку: «интернационализм есть сумма дружелюбных национализмов». Это, кстати, – формула Империи, формула единства наций в общей государственности.
Русских, безусловно, касаются судьбы восточно-христианских этносов – славян и греков, грузин и осетин, коптов и эфиопов. Но русских касаются и судьбы всех этносов, которые пожелали связать с ними свою жизнь – тех, кто, даже не будучи православными, сами выбирают соседство с русскими. Имперский долг тяжел, но он – национальная традиция. И мы не можем (как и римляне!) отмахнуться небрежно, когда абхаз или гагауз, сету или житель Памира предпочитает жить в России. Все империи на протяжении столетий жили в этой схеме, нарушающей даже вероисповедные различия – малый всегда с большим против среднего, а отношения со «средними» бывают различными.
Итак «национальное» – это совершенно необходимая часть православного мировоззрения, и тяжкая ошибка многих наших вполне порядочных патриотов в том, что они этого не поняли, что остались этатистами (государственниками), не становясь националистами.
В России существует опасность национального изоляционизма. В русском народе созрел колоссальный потенциал, не имеющий культурной ориентации. Он может реализоваться как имперский. Это не исключает здорового национализма – не может римлянин не владычествовать над Римом, не может быть России без русских во главе нее! Но если потенциал национального гнева реализуется чисто националистически, тогда имперскому мировоззрению не будет места – русские замкнутся в своих границах и начнут выкидывать мигрантов, подобно тому, как пытаются вышвыривать русских со своих территорий крошечные прибалтийские этносы. Третьего не дано!
Как же сохранить свой национализм от соскальзывания в шовинизм? Так же просто, как и многие века назад! Рецепт – православие, православная вера, православная нравственность, православная культура, православная элита, православное почитание народом своей православной элиты.
Верхняя иерархия ценностей христианской политики лишь одна – Церковь, Нация, Держава.
Есть смысл предложить ряд тезисов, связанных с практической православной политикой.
Диверсант. Дилогия
Фантастика:
альтернативная история
рейтинг книги
