Империя Греха
Шрифт:
Ладно, достаточно асоциален. Я на миллион процентов уверен, что он стал бы серийным убийцей, если бы не встретил отца в самом начале их детства.
— Отправь.
— Хорошо. Он придет сюда позже?
— Нет, он проведет ночь в отеле.
— Почему?
— Я же сказал, по работе.
Я прищуриваюсь.
— С каких это пор Агнус выбирает работу, а не быть твоей тенью?
— Это особый вид работы. Брось это.
— Хм.
Отец приостанавливает перемешивание супа и смотрит на меня.
— Что?
— Мне любопытно,
— А мне интересно про твою девушку и причины, по которым ты не познакомил ее с нами. У тебя с ней несерьезно?
Мой позвоночник перекручивается от его быстрого способа сменить тему и поставить меня в центр внимания. Я на мгновение задумываюсь, затем говорю низким тоном:
— Дело не в этом. Это... по-другому.
— По-другому в том смысле, что ты не используешь защиту, когда ты с ней?
Улыбка искажает его губы, в глазах блестит веселье.
— Как ты...? Я убью Дэниела к чертям собачьим.
— Вообще-то, это был Ронан. Он оживленно рассказывал эту историю примерно тридцати людям на вечеринке. Было забавно.
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох.
— Пожалуйста, скажи мне, что Тил и Эльзы там не было.
— Они стояли первыми в ряду.
— Дерьмо.
— Именно из-за этой информации они решили прилететь с нами.
Он продолжает медленно и не торопливо смешивать ингредиенты.
Отец всегда был человеком, который никуда не торопится. Будь то бизнес или личная жизнь. Он спокоен, его почти никогда не провоцируют, до такой степени, что иногда это пугает.
— Ты собираешься дать определение слову «по-другому», Нокс?
— Я не знаю, как это объяснить. Думаю, я чувствую себя более спокойно, когда я с ней, немного менее встревоженным, быть может. Просто... не застреваю в своей голове, в своих тенях или в прошлом.
— Интересно.
— Думаешь, это нормально?
— Зависит от того, почему ты так себя чувствуешь.
— А, если я не знаю этих причин?
— Знаешь. Ты просто еще не осознаёшь их, чего и следовало ожидать, учитывая, что ты замыкался в себе десятилетиями.
— Я... не замыкался в себе.
— Нет, замыкался. — его голос приобретает более успокаивающий тон. — В первый день, когда я встретил тебя, ты был тощим ребенком с торчащими костями и отметинами по всему телу. Ты был явно ранен, голоден, хотел пить и был напуган. Ты был так напуган, что дрожал от страха, но даже тогда, в восемь лет, ты отодвинул Тил за собой и вышел вперёд. Хотя казалось, что твой мозг говорит тебе бежать, ты этого не сделал. Ты стоял, высоко подняв голову и не глядя по сторонам. Словно ты показывал миру средний палец и говорил ему, что больше не станешь убегать, не станешь прятаться. Тебе не будут указывать, что делать. С этого момента ты будешь бороться. За себя и свою сестру. В твоих глазах горел огонь, пламя, которое восстало из пепла, запечатывая твоё прошлое. Этот огонь причина, по которой я решил вырастить тебя, вас, Нокс, но я всегда знал, что он скрывает более глубокий слой,
Я крепче сжимаю нож и делаю глубокий вдох, замедляя долбаный стук в груди.
— С чем ты хочешь, чтобы я встретился лицом к лицу, отец? С моей шлюхой матерью, которая продала нас за наркотики, или с отцом, о личности которого она даже не знала? Их обоих уже нет, и думать о них бессмысленно.
Он смотрит мне в лицо, между его бровями появляется складка.
— Вот тут ты ошибаешься. Их нет, но ущерб, который они оставили после себя есть.
— Я в порядке, отец. Я адвокат, самый молодой партнер в фирме, фактически, и чертовски хорош в своем деле. Я не преступник, не ничтожество и не манипулятор. Со. Мной. Все. В. Порядке.
— Так сказала Тил, прежде чем сломалась.
Я делаю паузу, позволяя ножу упасть на разделочную доску, потому что у меня возникает искушение воткнуть его в собственные вены, чтобы увидеть кровь.
Это была одна из повторяющихся мыслей, посещавшие меня в подростковом возрасте, но я сопротивлялся, зная, что это расстроит отца и Ти. Ни за что на свете я не стал бы причиной страданий людей, о которых я больше всего заботился.
Он встречает мой взгляд, его голос понижается еще больше, будто он не хочет тревожить мои тени.
— Тил стала лучше только тогда, когда столкнулась с этим, Нокс.
— Я не она.
— Нет, ты не она. Ты хуже. По крайней мере, она признает, что что-то не так, и не притворяется, что все идеально. Тебе нужно начать делать то же самое, если хочешь сохранить эту девушку. Ни одной женщине не нравится мужчина с демонами из детства.
Прежде чем я успеваю что-то сказать, дверь в мою спальню открывается, и мое внимание сразу же переключается в том направлении. Тил выходит первой, одна, с непроницаемым выражением лица, которое является ее типичным.
Она действительно смеется и улыбается только в окружении мужа и сына. Прошли те дни, когда я был единственным, кому она улыбалась.
Возможно, поначалу я немного ненавидел Ронана за то, что он забрал ее, но я не мог долго держать обиду, учитывая, как много он значит для нее.
Как она оживает, когда он рядом.
Эльза стоит рука об руку с Анастасией, на которой теперь надета пара моих штанов, и хотя она закатала их на животе, они все равно не достают до пола.
Блядь. Видеть ее в моей одежде чертовски возбуждает.
Будут ли на меня кричать и занесут ли меня в черный список со следующего рождественского семейного собрания, если я выгоню всех, чтобы трахнуть ее у двери?
Я бы, наверное, рискнул.
Однако мой генеральный план прерывается, когда я понимаю, что внимание Анастасии обращено не на меня.
Она сосредоточена на чем-то, что Эльза показывает ей на своем телефоне, и улыбается. Улыбка мягкая, скромная и, кажется, искренне счастливая.
— Так это ваш сын? — спрашивает она своим нежным голосом.