Империя Искушения
Шрифт:
Она отступила на шаг, увеличив расстояние между нами. — Я хочу услышать, что именно вам нужно обсудить. Потому что, похоже, это касается меня.
Я не хотел этого делать. Я предпочел поговорить с Сегрето наедине.
Обернувшись через плечо, я кивнул подбородком брату. Он тут же шагнул вперед. — Вэл, почему бы тебе не пойти со мной обратно в особняк?
Сегрето вскочил на ноги, направив на меня пистолет. — Тронешь ее, и Бенетти умрет.
Валентина провела руками по волосам. — Всем успокоиться! Лука, я хочу знать, зачем ты приехал в Нью-Йорк.
Теперь
Сегрето положил руку на сердце и заговорил на нашем языке. — В тишине ночи, под светом звезд и под сиянием луны, клянусь своей жизнью. На нашей святой цепи, на святом обществе, из которого мы все вышли, я не убивал дочь этого человека.
Это было серьезное обещание, в котором использовались отрывки из клятвы, которую мы произносили при вступлении в должность.
Я ему поверил.
— Что ты говоришь? — спросила Валентина, повысив голос. — Говори по-английски, пожалуйста.
Я сказал Сегрето: — Росси сказал мне, что моего кузена Никколо арестовали, и Пальмиери готов обменять его на тебя. Однако, оказавшись здесь, я заподозрил, что Никколо не находится под стражей. А если это неправда, то как я мог верить всему, что мне сказали?
— Росси — змея, — сказал Сегрето. — Он не может оставить меня в живых, потому что я знаю, кто на самом деле крал деньги у другой ндрины.
Я положил пистолет на стол. — Ты хочешь сказать, что Росси воровал у других семей?
— Да. Пропавшие поставки, скимминг выплат. У Росси есть еще одна семья в Лонгобарди. Ему нужно было больше денег на частную школу для детей, capisce?
— Как ты это обнаружил?
Сегрето махнул свободной рукой. — Я был младшим боссом. Я занимался бухгалтерией. Было несложно получить ответы, как только я заметил, что дела идут не так. Но я молчал об этом, пока…
— Пока ты не узнал о своей дочери и не захотели уехать.
— Я думал, он меня отпустит.
— Ты пытался его шантажировать.
Он кивнул в знак подтверждения, и Валентина фыркнула. — Это было невероятно рискованно. Почему бы просто не исчезнуть?
— Потому что эта жизнь никогда не отпускает, figlia mia. — Он долго смотрел на нее. — Никогда не забывай об этом.
— Подожди. — Смущение исказило идеально гладкую кожу ее лба. — Лука, ты сказал, что должен привезти моего отца к Росси. Но как ты узнал, что Флавио здесь, когда никто другой не знал?
Это была та часть, которой я боялся. Как только я это сказал, пути назад уже не было. — Я не знал, что он здесь. — Я вдохнул и медленно выдохнул. — Я знал, что ты здесь.
— Я не понимаю. Ты наблюдал за мной в надежде, что Флавио где-то поблизости?
— Сначала нет.
— Дочка, — недобро огрызнулся Сегрето. — Он планировал использовать тебя. Он собирался вернуть тебя в Италию, чтобы
Валентина замерла, и я мог видеть, как работает ее мозг. Наконец, ее темные глаза изучали мое лицо. — Подожди, мой отец говорит правду?
Когда я промолчал, ее лицо вытянулось, а тело отпрянуло. — Ты… Ты пришел сюда, чтобы похитить меня. Все это время речь шла о том, чтобы найти моего отца.
Она вытянула руку и оперлась на стойку, сгорбившись, как будто ей было больно. — О, боже. Это было не по-настоящему. Все было именно так, как он сказал.
Я не понял, что она имела в виду, но догадывался, что это было что-то, что сказал ей Сегрето. — Валентина…
— О, боже мой, Лука. Ты собирался меня похитить! Какого хрена? — Она уставилась на меня, как на монстра который, пугал под ее кроватью. — Ты придурок. Ты заставил меня думать… а потом мы… О, боже мой. Я — то дело, ради которого ты приехал в Нью-Йорк. Какая же я идиотка!
— Прекрати, — рявкнул я. — И позволь мне объяснить.
— Что должно было произойти, когда ты отвезешь меня обратно в Италию? Ты собирался позволить полиции держать меня взаперти, пока не приедет Флавио?
— Они бы тебя не заперли.
— Но они бы меня где-нибудь держали. Боже мой, какая же я тупая.
— Fiore mio…
— Не называй меня так!
— Тебе нужно успокоиться и выслушать меня.
— Отвали! Не говори мне успокоиться, будто у меня нет веских причин сейчас психовать.
Этого было достаточно. Мне нужно было уединиться с ней, чтобы мы могли поговорить наедине.
Я начал подниматься, но обнаружил, что пистолет Сегрето снова направлен на меня. — Даже не думай об этом, — сказал он на нашем языке. — Я отрежу тебе яйца и засуну их тебе в глотку.
— Уйди с дороги, старик, или я тебя убью.
— Дай мне ключ от вездехода, — крикнула Валентина. — А потом вы двое сможете забить друг друга до смерти.
— Fratello92, — сказал я, зная, что мой брат поймет. Я не мог позволить Валентине уйти без меня.
— Если он ее коснется, ты умрешь, — тихо сказал Сегрето, затем бросил ключ Валентине. — Ты умеешь им управлять?
— Ты шутишь? У всех ребят тут они есть. Я научилась этому в средней школе.
— Не уходи, — сказал я. — Per favore, amore. Ты должна позволить мне объяснить.
— Нет никаких объяснений этому. — Она схватилась за ручку задней двери. — Кроме того, я была дурой, что поверила хотя бы одному твоему слову.
— Я никогда тебе не лгал.
Потянув дверь, она широко распахнула ее. — Конечно, мистер ДиМарко. Продолжай говорить себе это. — Она замолчала и закрыла глаза, ее грудь тяжело вздымалась. Я подумал, что она, возможно, согласится выслушать меня, когда она сказала: — Не убивай моего отца, Лука. И не трогай его. Если у тебя есть хоть капля порядочности, хоть капля уважения ко мне, ты не причинишь ему вреда. Дай мне слово, что у тебя осталась хоть какая-то честь.